Нет, он не был зверем, не думайте! Иногда он меня ласкал, дарил подарки, водил по кофейням. Я воспринимала эти знаки внимания с неподдельным недоумением, что расстраивало Бранимира.
— Ну почему ты меня боишься? — спрашивал он. — Я же тебя люблю…
Я тоже его сильно любила, со всей страстью девятнадцати лет. Удивительно, как же можно ненавидеть человека и обожать его до безумия? Да и вечные тайны стояли между нами. Я оберегала свои чувства и пыталась убедить Бранимира перестать меня мучить на тренировках. А также устроить перерыв в работе над светлыми зонами. Он оставался глух.
Но может быть, все бы еще обошлось. Может, я бы развила свой талант и стала плохоньким, но рукопашником. Если б не она. Подружка Сталкер, так все называли новую девушку. А каково было ее реальное имя — бог весть. Сначала я даже не сразу ее заметила. Спасибо Маше, обратила мое внимание:
— Далеко пойдет. Смотри, как двигается.
Это была совершенно обычная с виду девушка, не очень-то высокая и крепкая. По-своему даже привлекательная. Немного азиатская внешность: высокие скулы, две тугие черные косы, которые заплетались исключительно для тренировки. Но в глазах ее светилось неистовое желание стать лучшей. Сначала бойцовский талант Подружки не заметил никто, кроме Маши. Даже опытный тренер Владимир сухо сказал: «Как пришла, так и уйдет. Мало ли их было в „Радомире“». Но уже через две недели Яр ткнул его в бок:
— А девчонка-то необычная.
— Еще какая! Самородок. Уже встает в спарринги, и главное, умеет думать во время боя. А это ценнейшее качество.
Подружка Сталкер действительно была не по годам умна. Видимо, автостоп и урбантрип заставляют взрослеть быстрее. Как-то она подошла ко мне после тренировки и предложила прогуляться.
— Я иду домой с Бранимиром.
— О, нет, он еще останется. Хочет шпагат потянуть.
— Тогда с Машей.
— Она уже ушла. Я тебе не нравлюсь, да?
Мне потребовалась вся выдержка, чтобы взглянуть в ее темные глаза.
— Это не так!
— Эля, меня не интересует Бранимир, поверь. Я действительно хочу тренироваться. Не мешай, прошу тебя по-хорошему. Дай мне достичь своей цели.
Я молча развернулась и ушла. Слишком тяжело было с ней разговаривать.
В следующие две недели Подружка Сталкер всеми силами старалась со мной подружиться: страховала, когда играли в мяч, вставала в спарринги, пыталась завести разговор в раздевалке:
— Вообще-то меня Таня зовут. Я уже много лет посещаю заброшенные здания. Особенно тяготею к подземельям и шахтам. Знаю сталкеров практически со всей России. Всеобщая подружка, так сказать.
— И как тебе не страшно ногу сломать в этих развалюхах? — удивлялась Маша.
— Я не могу ее сломать, я — практически неуязвима, — серьезно ответила девушка. — Мне есть ради чего стремиться в заброшенные дома. Ради того, чтобы познать себя. Понять, зачем живу. Найти свой Шаолинь, как бы возвышенно это ни звучало. И там я поняла, что очень хочу драться, стать чемпионом.
— У тебя получится, — поддержала ее Маша.
— Да, получится, — усмехнулась Подружка, — если Эля перестанет меня ненавидеть.
А я подумала о том, что она никогда не станет воином. Только через мой труп.
Закончив одеваться, Подружка Сталкер улыбнулась и протянула мне холщовый мешочек:
— Это воинский талисман. Он принесет тебе силу и удачу в бою. Надеюсь, ты не сделаешь того, о чем потом будешь жалеть.
— Спасибо. Пойдем в зал. Вот-вот тренировка начнется.
То, что Бранимир чем-то недоволен, я заметила сразу. В области сердца зазмеился холодок.
— Привет, — поздоровалась я с тренером. — Что сегодня? Работаем на руки?
— Ты будешь «работать» на руки? Не смеши. Ты ими просто машешь, а не бьешь, и то не всегда в правильном направлении. Ну-ка сними куртку, — приказал Бранимир.
Я повиновалась. И встала прямо перед ним в одной майке.
Пока шел этот разговор, началась разминка. Все наши встали в круг и разогревали мышцы, делая плавные движения. На нас поглядывали искоса. Во взгляде Подружки Сталкер сквозило беспокойство.
— Какая же ты рыхлая. Мышцы — дряблые. Противно смотреть, — сказал он.
— Так мы начнем тренироваться?
— Нет! Пока ты не уяснишь, что полное ничтожество. И будешь слушаться своего тренера. Отжимайся!
Я опять послушалась, тихо мечтая убежать.
Не знаю, как реагировали на это радомировцы. Мне было слишком стыдно поднять на них глаза.
— У Подружки Сталкер получается все, а ты, тупая тварь, ничего не понимаешь, — продолжал Бранимир. — Дай только срок, и эта девочка станет лучшей. Посмотри на себя и на нее. Корова и красавица. Вот с кем бы я хотел оказаться в одной постели.
Я промолчала, но принялась отжиматься с бешеной скоростью. Нелюбимое упражнение доставляло мне неслыханное удовольствие. Я чувствовала себя как-то странно: будто во мне горит огонь, способный сжечь дотла все вокруг.
— Дурища, — сказал Бранимир, — ты даже отжиматься неспособна. — Страшилище несчастное, которое по иронии судьбы наделено особым талантом. Ты не заслуживаешь своего дара, запомни… С удовольствием отдал бы тебя кому-нибудь. Да кто возьмет. А хотя… Хэй, ребятки, кто хочет тренировать Эльку? Можете с ней переспать заодно, это как бонус.
Я молчала, с остервенением отжимаясь от пола.
— Ладно, вставай, — сказал тренер, видя, что не может вывести меня из себя, — сейчас у нас будет спарринг. И не ной, не к лицу это воину.
— Как бы тебе не пришлось ныть, любимый, — тихо сказала я.
Лицо Бранимира вытянулось в удивлении. Но долго поудивляться ему не пришлось, потому что я перестала быть самой собой.
Он шел сзади. Он всегда идет сзади, человек с мешком на голове, отставая лишь на шаг. И если не хочешь испугаться на всю жизнь, надо драться.
И я билась. Как сумасшедшая, не замечая разбитого в кровь лица, я шла как танк на Бранимира. Он бил, не жалея и не делая скидок. Тот самый человек, который хотел сделать меня своей женой, превратил мои ноги в месиво из синяков. Тот человек, который нежно целовал мои губы, сейчас бил их прямым ударом. Если я пропущу хоть один апперкот в живот, неизвестно, смогу ли стать матерью. И я уворачивалась и била, била и уворачивалась, а огонь сжигал меня дотла.
И вдруг Бранимир сдался!!!
— Уберите ее от меня! Уберите от меня эту разбушевавшуюся тварь. Эй! Люди!
Рукопашники не двинулись с места. Тихо… Даже можно услышать собственное дыхание.
Яр подбежал ко мне и обнял за плечи. В его медвежьих объятьях я размякла и зарыдала.
— Люди! Радомировцы! Среди нас — предатель! Эта проститутка (я показала на Подружку Сталкер) спит с моим мужчиной, тренером Бранимиром.
— Да ты с ума сошла, — закричала Таня, — я с ним даже не разговаривала никогда.
Но меня уже несло дальше.
— Потому что вы были знакомы раньше. Ты — ведьма!
Я подошла к ней и так двинула кулаком в живот, что девушка упала.
Прости, Подружка Сталкер! Но я должна сохранить свою любовь, или мне незачем будет жить. Во мне почти не осталось света.
— Чем ты докажешь свое обвинение? — спросил Владимир.
— А разве вам мало моего слова? — я взглянула в глаза старому тренеру. На Подружку Сталкер, которая лежала на полу, захлебываясь слезами, я не смотрела. На Бранимира тоже. Тот молчал. Я пнула плачущую Таню и вызывающе оглядела свой клуб.
— Или она, или я.
— Ты знаешь ответ, — устало сказал Владимир, — конечно, ты.
Он протянул руку Подружке и помог ей встать.
— Ты оскорбила девушку из нашего клуба, а значит, ты оскорбила весь клуб. Уходи от нас.
— Это месть… Она невиновна… — прошептал Яр. — Танюша, держись. У тебя большие способности, не уходи из мира боевых искусств. Найди другой клуб. Может статься, что Элю саму отсюда поганой метлой… Да она не виновата. Она — не злая. Она несчастная очень…
— Эля заплатит за это. А я стану лучшей, клянусь, — прошептала Подружка Сталкер.
И, развернувшись, ушла.
А я смотрела ей вслед и сжимала подаренный талисман. А затем вспомнила, как меня саму выгоняли из «Бастиона» только за то, что слишком много знала о Грине. Вспомнила свое горе и свою боль. И была готова бежать за Таней, встать перед ней на колени, вымолить прощение… Но тут ко мне подошел Бранимир и сказал:
— Всю следующую тренировку будешь ползать, тварь.
Я легонько поцеловала его в губы. Тренер не отстранился. Так мы стояли и целовались под взгляды ребят, полные восхищения и отвращения.
— Дьявольская пара, — сказал Тор.
А я подумала, что любовь порабощает. Меня она и вовсе превратила в чудовище.
Писательница Алина Воронина с удивлением смотрит на меня. Затем уточняет, действительно ли я считаю свое нездоровое чувство к тренеру любовью. А я не знаю ответа… Наверное, нет. Это не было Любовью. Это было Притяжением.
Всю следующую тренировку я, как и сказал Бранимир, ползала по залу.
31
Так прошли осенние месяцы. На снежном коне прискакал декабрь, а с ним и Солнцеворот. Мои отношения со Бранимиром по-прежнему напоминали американские горки. Он был агрессивен на тренировках и удивительно нежен после. Как я все это терпела? В глубине души я ловила кайф от контрастов: любовь — ненависть, грубость — нежность, унижение — и почти преклонение перед моим даром. Почему же я не могла найти в себе сил уйти? Просто уйти?
В силу своего инфантилизма я поздно повзрослела. Поэтому мое первое чувство было таким неистовым и болезненным. Кроме того, меня держало тщеславие — я мечтала стать бойцом. И решила бороться за свою любовь и свой клуб до конца.
Двадцать второе декабря весь «Радомир» отмечал Солнцестояние и Коловрат. Ночь достигла своего пика, и тьма спустилась на мою душу. Я была готова на все. Нечто злое поселилось в моей душе, и оно искало выхода. Мы собрались всем клубом в Заповедном лесу с прекрасным видом на Двойные горы. Развели костер, и сразу стало уютно и тепло, но я была печальной. Я вспоминала свой религиозный экстаз на Перун-Дане. Торжество жизни. Ощущение, что твой Шаолинь близок. А в тот холодный декабрьский день я не испытывала ничего, кроме ненависти и злобы.