– Неужто?! – пробормотал Гастон, вытаращив глаза и сделав округлый жест над животом. Ну да, этот мальчишка был уже изрядно опытен в делах житейских!
Араго одной рукой приобнял Агнес, а кулаком другой погрозил Гастону.
– Будем слушать печальную исповедь невинной девушки, у которой мсье Араго украл ее главное сокровище? – вопросил невыносимый гарсон, наливая кофе и протягивая чашку Араго.
Тот едва удержался от смеха, при словах о невинности вспоминая некоторые особенно ловкие ужимки Агнес.
– Что случилось? – спросил он, одним глотком выпивая уже остывший кофе (да, похоже, Гастон и в самом деле немалое время провел, колотя в дверь!) и протягивая чашку за второй порцией. – Что за паника? Так ты будешь завтракать или нет?
– Мне не до завтрака! – вскричала Агнес, отшатываясь от него и откидывая вуаль. – Ты только посмотри на меня!
Араго судорожно проглотил кофе, едва не подавившись.
– Ну и пейзаж! – пробормотал Гастон. – Ну и картина!
Да уж… Аккуратненький носик Агнес увеличился в размерах по меньшей мере вдвое и налился багровым кровоподтеком.
– Кто это сделал? – наконец обрел дар речи Араго. – Кто? За что? Когда?
– Утром! – простонала Агнес, вытирая заплаканные глаза. – Утром я вышла в лавку, но по пути мне встретился Тибурций Пшекрусский… возможно, ты видел его среди других поляков в сером особняке?
– Тибурций?! – с ужасом в голосе повторил Гастон. – Это имя человека?!
– Ну конечно, – ухмыльнулся Араго, отвечая обоим.
– А незадолго до Тибурция мне попался мальчишка-газетчик, который кричал про новую заметку Лукавого Взора в газете «Бульвардье». Мне стало интересно… Я так скучала по тебе, Жан-Пьер, ты бросил меня так безжалостно… мне хотелось хоть через твою газету оказаться ближе к тебе, – всхлипывая, гнусаво бормотала Агнес. – Я купила ее и начала читать. И вдруг мимо прошел Тибурций. Ведь мой дом неподалеку от серого особняка, возможно, Тибурций направлялся туда. Он увидел, что я читаю «Бульвардье», и страшно разъярился. Вырвал у меня газету, скомкал ее, а потом заорал: «Предательница! Проклятая тварь! Ты читаешь эту мерзкую газетенку? Больше не появляйся у нас!» – и ударил меня в лицо. Я упала, а Тибурций хотел еще пнуть меня, но я начала звать на помощь, и он убежал. Я кое-как встала и побрела домой. Переоделась – платье у меня было все грязное, – надела шляпу с вуалью, чтобы скрыть лицо, и побежала к тебе.
– Бедняжка! – сочувственно пробормотал Араго, подумав, что лучше бы Агнес сначала приложила к носу лед: его можно найти во всякой аптеке. Впрочем, возможно, ни одной аптеки просто не попалось Агнес на пути. – Ты хочешь, чтобы я отомстил за тебя Тибурцию? Я сделаю это! Найду этого поганца и докажу, что только трусы избивают беззащитных женщин!
– Нет, не надо! – так и вцепилась в него Агнес. – То есть да, я хочу, чтобы ты отомстил за меня, только иначе. Я кое-что знаю… я прочитала в твоей газете про типографии… – Она говорила бессвязно, захлебываясь от возбуждения, но вдруг остановилась и ткнула пальцем в Гастона: – Жан-Пьер, скажи ему, чтобы ушел. Это тайна.
– Да я могила, мсье Араго не даст соврать! – обиделся Гастон, однако, повинуясь взгляду нашего героя, наконец-то выскочил за дверь, не забыв прихватить и поднос.
– Сбегай в аптеку и принеси лед! – крикнул Араго и повернулся к Агнес: – Что за типографии?
– Помнишь, я рассказывала, что в Монморанси живет моя тетка? – то и дело шмыгая носом, заговорила Агнес. – Рядом с ее домом – это в двух лье от станции дилижансов – находится заброшенная ветряная мельница. И в последнее время туда вдруг зачастили поляки. Они вообще часто появляются в Монморанси: купили там землю и устроили кладбище для своих. Но они также купили и эту мельницу. Зачем бы она им сдалась, если у нее крылья обрублены и жернов сточен от старости? Тетка у меня любопытная, она стала следить за этими людьми. Днем никого нет, новые хозяева приезжают только вечером. Сначала привезли туда какие-то громоздкие ящики и большие пачки бумаги. Окон в нижнем этаже этих мельниц нет, туда не заглянешь. Но тетка слышала, что оттуда по вечерам раздается какой-то стук, а сквозь щели в старой, рассохшейся двери виден свет. Потом стали выносить пачки бумаги, только теперь на ней было что-то напечатано. Тетка с ума от любопытства сходила: что же там стучит, в этой старой мельнице? И она все шлялась вокруг, надеясь, что ей удастся заглянуть в дверную щель. Не тут-то было: только она сунулась к двери, как из мельницы выскочил парень в рогатывке и схватил бедняжку за горло, да так, что едва не задушил. Наконец отпустил, но пригрозил, что если увидит ее хоть раз около друкарни, убьет не задумываясь.
– Где увидит? Как он сказал? – насторожился Араго.
– Около дру-кар-ни! – повторила Агнес. – Так тетушка сказала, только она не поняла, что это значит. А я это слово не раз слышала от поляков. Они между собой то по-польски, то по-французски говорят, и я поняла, что их «друкарня» – это то же самое, что наше «типография»! И я догадалась, что там у них стучит. Это печатный станок! Такой же стук иногда раздается из подвала особняка графини Стефании! Я однажды услышала и спросила, что это там грохочет, а Ролло ответил, мол, пробивают стену, хотят сделать другой вход в погреб.
– Ролло? – повторил Араго удивленно. – Он по-прежнему бывает в сером особняке?
– Да он там свой человек! – хохотнула Агнес. – Особенно свой он для графини! Правда, вернулся ее супруг, и, если он что-нибудь узнает, Ролло и мадам Стефании может не поздоровиться!
– Да и черт с ними, – пробормотал Араго. – Скажи, когда ты узнала про типографию в Монморанси?
– В минувшее воскресенье ездила тетушку навестить, она мне и рассказала, – ответила Агнес, гнусавя все сильнее. – Я и подумать не могла, что тебе может быть интересно, но когда прочитала заметку Лукавого Взора, да еще когда меня Тибурций ни за что ни про что избил, решила рассказать. Небось это противозаконно, то, что они делают? Недаром же они приезжают вечером, затемно. Хотят сохранить свои делишки в тайне! А если напустить на них полицию, их арестуют?
– Вряд ли, – покачал головой Араго. – Наверняка мельница куплена по всем правилам, да и особняк им принадлежит, так что они вольны делать там все что угодно, причем в любое время, верно?
– Жаль… я так мечтала им отомстить! – разочарованно всхлипнула Агнес.
– Ну, отомстить им и без полиции можно, – задумчиво проговорил Араго. – Но сначала надо как минимум туда съездить и все это увидеть своими глазами. Я не очень хорошо знаю Монморанси, был там только однажды. Как найти дом твоей тетушки и эту мельницу? Наверное, в Монморанси она не одна?
– Одна, одна – от станции дилижансов по старой дороге в двух лье! Ты поедешь туда? – восторженно воззрилась на него Агнес. – Возьми меня с собой! Я тебе все покажу!
– Ты умеешь ездить верхом? – удивился Араго.
– Ну да, – игриво хихикнула Агнес. – Разве ты забыл? Может быть, напомнить?
Араго растерянно отпрянул, но, к его облегчению, Агнес простерла свои шаловливые пальчики не к его полураспахнутому халату, а осторожно коснулась своего ужасного носа:
– Ох, мне сейчас не до того, я и забыла… Как же больно! Наверное, я даже путешествия в дилижансе не выдержу!
– Разумеется, – закивал Араго, которому меньше всего хотелось тащиться в дилижансе, да еще быть связанным его расписанием, да еще имея в качестве компаньонки Агнес с безобразно распухшим носом. – Тебе нужно вернуться домой и полежать с ледяным компрессом. Да куда же пропал Гастон?
Араго занервничал. Ехать в Монморанси надо как можно скорее, чтобы обернуться до темноты. Если поляки и в самом деле появляются на мельнице только под вечер, лучше оказаться там в отсутствие хозяев.
– Выпей кофе, поешь, – сказал он, – а я пока оденусь.
– Хорошо, – согласилась Агнес. – Но туда нельзя приезжать безоружным! Это может быть опасно!
– Пожалуй, ты права, – пробормотал Араго, с тоской вспомнив потерянный «дерринджер», и выдвинул нижний ящик комода. Там, прикрытые старой фланелью, в особой шкатулке лежали два отличных капсюльных пистолета и весь приклад к ним: пороховница, коробочки с пыжами, капсюлями и промасленной губкой.
– Мне всегда хотелось увидеть, как заряжают такие пистолеты, – сказала Агнес. – Мой дед был оружейный мастер, я совсем маленькой часто наблюдала за его работой и тоже хотела стать оружейным мастером. Можно посмотреть?
– Почему бы нет? – усмехнулся Араго. – Но все-таки мне хотелось бы сначала переодеться.
– Пожалуйста, ну покажи… – начала канючить Агнес, и Араго сдался.
Новые капсюльные пистолеты нравились нашему герою куда больше тех кремневых дульноразрядных, с которыми он прошел войну и которые в последующие годы верно служили ему на дуэлях, – нравились прежде всего тем, что их было гораздо удобнее заряжать: ствол легко откручивался от казенника[174]. То есть пулю было установить легче, не мучиться с шомполом. Вот и сейчас Араго быстро отвинтил хорошо смазанный ствол от рамки, отложил его и засыпал в казенник порох из пороховницы с крышкой на пружинке. Порох высыпался в ствол через носик, который служил меркой. Затем в казенник легла пуля, ствол был прикручен, а на брандтрубку[175] надет капсюль.
– Теперь осталось поставить курок на боевой взвод, и пистолет будет готов к стрельбе, – сказал Араго. – Сама понимаешь, я это сделаю только в том случае, если придется стрелять.
– Можно я попробую зарядить второй пистолет сама? – жадно попросила, вернее, протрубила Агнес, но Араго качнул головой:
– Если хочешь быть уверен в оружии, заряди его сам.
Это он и проделал со вторым пистолетом, слегка щеголяя своим умением. Вытер почти не испачканные руки о фланель и спрятал ее в комод. Пистолеты и прибор положил в шкатулку.
– А порох не рассыплется? – заботливо спросила Агнес.
– Сам по себе, конечно, нет. Но если он отсыреет – например, в ствол попадет вода или я буду слишком долго носить заряженный пистолет, – порох лучше поменять. Тогда я снова отвинчу ствол и проделаю все эти действия в обратном порядке, – пояснил Араго. – Впрочем, с кремневыми пистолетами такая неприятность происходила гораздо чаще. Кроме того, кремень стирался, огниво забивалось нагаром от сгоревшего пороха, да и дальность стрельбы была невелика… Однако урок окончен, Агнес, – сказал он деловито, доставая из верхнего ящика комода, служившего ему кассой, несколько пятифранковых монет и кладя их на стол. – Я очень за тебя беспокоюсь. Как бы этот удар подлого Тибурция надолго не испортил твоей красоты! Тебе нужно немедленно заняться своим лицом. Как только Гастон ве