Все встали и выпили шампанское под звуки весёлой мелодии XX века.
После Нового года напряжение не спало, а ещё больше усилилось. Вернувшийся из поездки в имение Пётр Иванович рассказал, что пришлось жёстко наводить порядок. Отстранил Прохора от руководства лесопильным бизнесом, поставив на его место управляющего со своей бывшей фаянсовой фабрики, оказавшегося не у дел после прихода новых хозяев, сменил ряд работников, запивших при слабом руководстве, переориентировал рабочих на карьерах со вскрышных работ на рубку и поставку леса на лесопилки. К сожалению, переданные Кузнецовым образцы сырья им не подошли, и от заключения договоров на его поставку отказались. Необходимо подумать, что делать с экскаватором, спрятанным в сарае около Лук и предназначавшимся именно для работы на карьерах.
Был подведён предварительный баланс итогов работы попаданцев за полгода. На счетах СМЗ находилась кругленькая сумма в 220 тысяч рублей, что позволяло вплотную приступить к окончанию строительства завода. Лично у Петра Ивановича также было более 300 тысяч рублей. Можно заняться развёртыванием деревообрабатывающего производства.
Пётр Иванович отдал Александру его долговое обязательство на 65 тысяч рублей, и теперь тот был полноправным владельцем трети капитала товарищества. Они совместно создали новое товарищество под названием «Русский лес» с уставным капиталом в 200 тысяч рублей, половину которого внёс Александр, опять взяв в долг у Петра Ивановича 100 тысяч рублей. Это товарищество должно было заниматься деревообработкой в самом широком смысле, вплоть до выпуска мебели, развёртывать по стране лесоторговые базы, не гнушаясь их созданием и за границей. Директором товарищества был назначен Александр, главным бухгалтером — Надежда Михайловна, а Пётр Иванович стал председателем Совета. Сразу после регистрации товарищества была выкуплена земля, получено разрешение на строительство нового производства и начаты проектные работы.
С середины января представители различных фирм, как отечественных, так и зарубежных, до десяти человек ежедневно стали прибывать в Санкт-Петербург для решения вопроса приобретения лицензий на использование патентов. Переговоры с ними в основном вёл Александр. Только при согласовании особо крупных контрактов подключался Пётр Иванович. Он выполнял в первую очередь представительские функции во властных структурах столицы: как дворянину, ему проще было этим заниматься.
Однако не всё было гладко. Начали сгущаться тучи над попаданцами совсем с другой стороны. И причиной этого стали их дети.
В Москве в гимназии учились Маша и Фёдор. И если с Машей пока никаких проблем не было, то Фёдор, плохо принятый в классе гимназии «старичками», начал неадекватно реагировать на их придирки и выпады, позволяя себе угрозы в их адрес и обещания «замочить в сортире» в духе XXI века. Более того, он принёс в гимназию один из артефактов: газовый баллончик, который взял без спроса у Игната и использовал его против своих оппонентов. Баллончик, конечно, отобрали, вызвали отца в гимназию и долго разбирались с Фёдором в его присутствии. Отец обидчика Фёдора оказался офицером полиции, и было начато расследование. На баллончике стояли все надписи на английском языке, в том числе и Made in Poland и дата изготовления: 03.2012. Алексею удалось как-то отвести внимание следователя от этих моментов, сосредоточившись на наполнителе баллончика — перцовой смеси. Но Фёдора исключили из гимназии, и это был «волчий билет» — теперь ни одна гимназия его не примет на учёбу.
Попытка устроить Фёдора в частные гимназии успеха тоже не имела. Пришлось идти в реальное училище, что закрывало для него в будущем возможность поступления в университет. За приличные деньги Алексей выкупил у следователя баллончик, и артефакт не попал в чужие руки, но осадок остался. Самое главное, Фёдор не считал себя ни в чём виноватым. От него только и было слышно: «Это нечестно! Он сильнее меня! Я вправе был использовать баллончик! Я его предупреждал, что будет плохо, а он всё равно лез!» Родители чувствовали, что такое поведение — не признание вины, ослиное упрямство, очень высокая самооценка при сравнительно низкой оценке окружающих ещё доведут до беды, но что делать, никто не знал.
— Да надо его просто выпороть, чтобы знал, что можно делать, а что нет, — предложил Игнат. — Ведь предупреждали и не раз, что ничего из артефактов никому нельзя показывать!
Пороть Фёдора никто не стал, но и не принять меры было нельзя. Теперь каждый раз перед уходом в реальное училище Настя проверяла его портфель и карманы, что очень унижало Фёдора.
В столице тоже не всё было благополучно. В одном классе с Катей училось несколько дворянок, а одна из них была даже княжеских кровей. Они объединились в группу и постоянно насмехались над незнатными одноклассницами. Катя в своём классе в школе в XXI веке всегда была на первых ролях. Сама задирала тех, кто ей не нравился. А тут пришлось терпеть нападки от других девочек, да ладно бы по делу, а то из-за происхождения! Она стала огрызаться на их придирки и сама высмеивать их недостатки. Долго это продолжаться не могло. В гимназию вызвали Александра и предъявили ультиматум: или его дочь ведёт себя подобающим образом, или они исключают её из гимназии. На попытки объяснить, что первыми всегда задирали Катю дворянки, недвусмысленно отвечали: на то они и дворянки, чтобы вести себя с простолюдинками так, как им захочется.
Обсудив ситуацию с Леной и Петром Ивановичем, Александр решил серьёзно переговорить с Катей и ещё раз объяснить, чем это для неё может кончиться.
— Катя, ты понимаешь, что тебя, как Фёдора, могут исключить из гимназии, и ты не сможешь поступить в университет?
— Понимаю, но виновата не я, а они!
— Ты слышала такое выражение: «Прав не тот, кто прав, а тот, у кого больше прав»?
— Слышала, ну и что?!
— А то, что у тебя просто нет выхода: или ты укрепляешь волю, перестаёшь каким-либо образом реагировать на придирки девочек, просто не обращаешь на них внимания, или тебя с волчьим билетом исключают из гимназии! Между прочим, как только девочки поймут, что на их придирки ты никак не реагируешь, они их прекратят. А если ты будешь во всём лучше их — в изучении дисциплин, рисовании, пении, танцах, то они сами захотят с тобой подружиться.
— Ладно, я попробую.
Возникли проблемы и у Петра Ивановича — с Катрин. Она хотела встречаться значительно чаще, но — только у себя дома. На предложение Петра Ивановича снять квартиру для свиданий, чтобы не зависеть от присутствия или отсутствия в доме её сына, Катрин отреагировала очень агрессивно, обвинив его в полном непонимании женского сердца. Пётр Иванович и на самом деле не понимал, какого рожна ей надо: не можешь часто встречаться с любовником у себя дома, встречайся на съёмной квартире. Там, конечно, нет прислуги, к которой она привыкла, но уж если без неё не можешь, приводи и её на свидания, для всех места хватит. Естественно, помирились, но обида со стороны женщины нет-нет да и проскочит. Пётр Иванович был склонен думать, что Катрин стали тяготить их достаточно редкие встречи, хочется часто и много. А для этого надо выходить замуж. На мужа он не тянул по возрасту, всё-таки разница в десять лет — не шутка, да ещё наличие ребёнка. Похоже, отношения подходят к концу.
Но самое неприятное, что поползли слухи среди соседей: якобы на своём участке на Новоладожской Пётр Иванович собрал и хранит какие-то дьявольские механизмы, которые в любой момент могут взорваться, и от пожара погибнут жители окружающих домов. Причиной слухов послужили привезённые осенью непонятные механизмы, которые Пётр Иванович выгружал с барж и транспортировал с помощью тракторной тележки незнакомой конструкции и автокрана — чуда, которого до сих пор не видели обыватели.
Уже несколько раз заходил околоточный, интересовался хранящимися материалами и механизмами. Пока удавалось отделаться денежными вливаниями и обещанием весной всё увезти. А куда? Только на баржах на вновь строящееся деревообрабатывающее предприятие. А там ещё нет ни кола ни двора. Надо строить склады, и не маленькие, для того, чтобы всё поместилось.
Проблемы наваливались со всех сторон, и им не было конца.
Глава 22. Прорыв
К концу весны на участок деревообрабатывающего производства было доставлено более 300 штук шестиметровых брёвен для строительства забора и трёх сараев для хранения артефактов, которые после освобождения воды ото льда должны быть вывезены с участка на Новоладожской.
На лесопилках Петра Ивановича всю зиму пилили доски на забор, крыши и сараи. Они также ждали отправки на баржах. В зимнее время близлежащие кирпичные заводики работали на полную мощность: было заказано более 500 тысяч штук кирпича для возведения стен производственных корпусов. По зимнику завезён бутовый камень для устройства фундаментов. Проект всех корпусов «Русского леса» был разработан и утверждён. Заказ на оборудование размещён на СМЗ, и уже началось его выполнение. Договоры со строителями заключены, бригады только ждали освобождения участка от снега.
С апреля началось строительство забора и сараев, копка траншей под фундамент зданий, а в конце месяца стали приходить баржи с досками, брусом и кирпичом. Завоз материалов закончился в мае, и стройка века активизировалась.
В мае же начались строительные работы и на участке на Новоладожской, где закладывались дом для семьи Александра и лесоторговая база на освобождённой от артефактов территории. Началось строительство и десяти домов для руководства и инженерно-технических работников СМЗ и «Русского леса» в Славянке.
Такой масштаб работ требовал от попаданцев предельного напряжения сил: надо было везде успеть, всё проконтролировать и решить все текущие вопросы.
Инженеры стали устраиваться на вновь строящиеся производства в конце мая — июне. С каждым из них проводился обстоятельный разговор, выяснялись их способности и опыт предыдущей работы. Отбором персонала занимались в основном Александр и Лев Алексеевич. С приходом инженеров у попаданцев стало немного больше свободного времени, так как часть работы они переложили на их плечи.