— Мало того что я три месяца буду болтаться по Европе, так ещё и потом заниматься книгой! У меня полно собственных дел!
— А кому сейчас легко? Нам с Настей ещё труднее: пять маршрутов по России надо проехать, всё тоже описать и так далее. Это тебе не заграница, тут отечественная действительность: ни дорог, ни гостиниц, ни уважения к деловым женщинам. Сплошной стресс. Однако мы идём на это с гордо поднятой головой.
В таких разговорах и шутливых перепалках, подготовке к путешествию окончился апрель, и в середине мая Игнат с тремя спутниками отправился в путь.
Вторая половина 1901 года для Саши сложилась очень непросто. Во-первых, было полно дел в организации производства радиоаппаратуры на вновь запускаемых заводах, совершенствовании конструкций уже серийно выпускаемой и проектировании новой. Во-вторых, его отношения с Юлей получили развитие: она официально стала его невестой. На конец года была назначена свадьба. А пока Юля вовсю занималась очень приятными делами: подыскивала им жильё, заказала подвенечное платье, выбирала мебель. В-третьих, начались какие-то непонятки: Саша начал замечать, что некие неизвестные люди очень часто стали попадаться ему на глаза при перемещении по городу и в поездках. Саша рассказал об этом отцу, тот — Ивану Ивановичу, и теперь повсюду его сопровождали три безопасника. Иван Иванович, кроме обеспечения личной безопасности Саши, организовал наблюдение за неизвестными, следящими за ним, и выяснил: эти лица постоянно встречались с сотрудниками посольства Великобритании в России. Причём была выявлена слежка за Петром Ивановичем и Александром. Об этом было немедленно доложено Петру Ивановичу, и тот счёл необходимым посоветоваться о сложившейся ситуации с Павлом Аристарховичем.
— Павел, мои безопасники выявили слежку за Сашей, мной и Александром неизвестных, встречающихся с сотрудниками английского посольства. Мне это очень не нравится, но ничего сделать нельзя, так как пока криминала нет. Не хотелось бы допустить, чтобы дело дошло до этого. Не связано ли это с договором с Германией и получением от неё материальных ценностей по расчётам за него, а также нашими работами по развитию радио? Неспроста слежка установлена и за Сашей. Посоветуй, что лучше в этой ситуации предпринять?
— Я поговорю с товарищем министра внутренних дел Петром Николаевичем Дурново. В последнее время мы занимались общими делами и несколько сблизились. Кстати, завтра с утра у меня с ним встреча. Вечером я тебе телефонирую.
— Спасибо.
Встреча Дурново и Воеводина произошла в назначенное время. Проговорили более двух часов. В конце Павел Аристархович спросил:
— Пётр Николаевич, ещё один вопрос. Ко мне по старому знакомству обратился господин Пётр Иванович Бецкий. Помните, он ещё был консультантом в Комиссии?
— Помню, что за вопрос?
— Его охранники в последнее время выявили слежку за ним и его ближайшими сотрудниками, занимающимися разработкой, производством и внедрением новейшей радиоаппаратуры, в том числе и для военного применения. Следы от этих наблюдателей ведут к сотрудникам английского посольства. Пока никакого криминала не замечено. Стоит ли ему серьёзно относиться к этому? Если да, что он должен предпринять?
— И здесь англичане зашевелились! Мы уже отметили их активность вокруг членов Комиссии, вокруг наших специалистов, готовивших перечень материальных ценностей, получаемых от Германии по расчётам за Порт-Артур… Думаю, это неспроста. Я пришлю к Петру Ивановичу сотрудника, занимающегося этими делами, пусть ему передадут все имеющиеся сведения. А там посмотрим.
— Хорошо. Когда можно ожидать вашего человека?
— Да завтра и придёт. Представится Сергеем Николаевичем Глотовым.
— Спасибо, передам господину Бецкому.
На следующий день Иван Иванович по поручению Бецкого передал человеку от Дурново все имеющиеся материалы по выявленной слежке. А через три дня Бецкий получил официальное приглашение посетить господина Дурново в МВД.
— Здравствуйте, Пётр Иванович. Впервые у нас здесь?
— Здравствуйте, Пётр Николаевич. Приходилось тут у вас встречаться с начальником Департамента господином Титом Власьевичем Прохоровым ещё при его жизни, в начале девяностых годов.
— Как же, как же, помню Тита Власьевича! Пусть земля ему будет пухом.
— А вы разве тогда в МВД служили?
— Да, я встречался с ним в бытность свою в должности начальника департамента полиции МВД до ухода в отставку в 1893 году… Так вот, мои сотрудники внимательно изучили представленные вами материалы, подняли кое-какие собственные, связали одно с другим, и вот какая картина вырисовывается: вами заинтересовалась английская разведка. Скорее всего, в связи с деятельностью вашей корпорации «РусКап», а именно её радиотехническим направлением. По нашим данным, англичане усилили службу промышленного шпионажа и получили на это дело очень значительные средства из Лондона. Так что ждите подкупа своих сотрудников, внедрения шпионов на ваши заводы, похищения секретных материалов и, может, даже диверсии.
— Мы с этим сталкиваемся постоянно. Дело доходило даже до изобличения шпионов. Но поделать ничего не смогли: нет соответствующих установлений у полиции и законов. Вот так: ловим и отпускаем, ловим и отпускаем. А контрразведка не считает нужным вмешиваться, поскольку мы не военная организация и не их сфера ответственности.
— Не вам напоминать, какие у России две беды имеются. Нам тоже приходится нелегко: контакта постоянного с контрразведкой нет, местничество, перетягивание каната. Глаза бы на это не смотрели! У меня следующее предложение: примите на работу по радиотехническому направлению временно пару моих сотрудников, пусть приглядятся, потом выскажут свои соображения по улучшению работы ваших безопасников, у них опыта побольше. В отношении слежки: будем приглядывать за наблюдателями, постараемся не допустить ненужных эксцессов. Да и вы со своей стороны не расслабляйтесь. Меня больше беспокоят ваши капиталы за границей, вот откуда вас можно сильно прищучить — не успеете оглянуться, как ваша собственность перейдёт в чужие руки на законном основании. Правда, и мы здесь можем в ответ кое-что подобное сотворить. Но будьте готовы на любые провокации. Со своей стороны, я доложу министру об игре, затеянной англичанами. И последнее, поосторожнее будьте с великой княжной Еленой Владимировной. Дело может плохо для вас окончиться. Это я вам дружески советую. Сам в своё время в передрягу аналогичную попал, пришлось в отставку уходить. Еле отмылся. Хорошо, защитники влиятельные нашлись.
— Спасибо за поддержку. Своих людей присылайте, устроим на работу, советы выслушаем, подправим, что надо. В отношении заграничной собственности: с юридической стороны к нам очень трудно подобраться, лучшие зарубежные юристы готовили все документы. Опять же, суд есть. Так просто нас не схарчить. Но настороже будем. А в отношении последнего совета — сердцу не прикажешь. Делать буду, что должно, и будь, что будет. Честь имею.
«Молодой ещё, жизнью не битый. Но молодец, смелый. Жалко, если жизнь прахом пойдёт. Хотя он промышленник, за должности не держится. Сам себе хозяин. Уехал за границу — ищи ветра в поле, — думал Пётр Николаевич после ухода Бецкого. — Пока ничего страшного не произошло, но донесения от тайных сотрудников о встречах с великой княжной Еленой Владимировной уже появились. Да, наверное, не только у меня».
«Вот, мать твою, уже всё всем известно! Не успел письмо отправить, один раз в дом приехать, установить радиоприёмник да обучить, как им пользоваться, уже слухи поползли. Хорошо, дело только поцелуями ограничилось. Надо Елену предупредить. Мне проще, я мужик. А если она попадётся… Даже думать не хочется. Тем более мать у неё — властная женщина, и против неё Елена не пойдёт. А уж отец… В порошок сотрёт».
К концу лета Игнат проехал всю Европу вдоль и поперёк. Работы оказалось столько, что пришлось припахать и сопровождавших его безопасников, правда, за отдельную плату. Насмотрелся всего. Связи серьёзные завязались. Во всех кругах, на всех уровнях. Три блокнота путевыми заметками исписал. Пришлось немного подправить планы путешествия: Испания оказалась последней страной его вояжа. Подгадал так специально, чтобы вернуться на родину на пароходе корпорации, возвращающемся из Америки с заходом в Бильбао. Там надо быть через неделю. А сейчас он направлялся по железной дороге из Парижа в Мадрид.
Этот город не произвёл на Игната особого впечатления: сплошные стройки. На месте старых прокладывались новые, широкие улицы и бульвары, строилось много зданий в стиле модерн (ар-нуво). Было пыльно и жарко. Обследовать город он принялся по уже отработанной программе: дороги, достопримечательности, гостиницы, рестораны, музеи. И всё скоро закончилось бы, если бы не одна встреча, состоявшаяся при посещении музея Прадо. Рассматривая картины Эль Греко, Игнат обратил внимание на девушку, стоящую напротив «Портрета неизвестного» и пристально на неё глядящую. «И чего она так разглядывает? Мужик с костистым лицом. В чёрном одеянии».
Неожиданно девушка взглянула на него и произнесла по-немецки:
— Не правда ли, замечательный портрет?! «Всё скрыто, погашено в поблёкшем благородном лице, и лишь прекрасные скорбные глаза полны влажного блеска, и взгляд их, удивительный по своей проникновенной взволнованности, словно отражает сложное душевное движение. Здесь всё намеренно заострено: костистая структура головы, тонкие черты худого лица, очертания фигуры с покатыми плечами. Лицо с лёгкими серебристыми тенями, редкие мягкие пряди седеющих волос написаны свободно, вдохновенно, с безупречным чувством живописной формы». Когда я бываю в Мадриде, то всегда прихожу в этот зал и смотрю только на этот портрет. Он меня просто завораживает!
Игнат глядел на девушку с удивлением. «Она не играет, она действительно так чувствует!» Впервые он видел, чтобы произведение изобразительного искусства могло произвести такое сильное впечатление на человека.
— Вы правы. Прекрасный портрет. Я его вижу в первый раз, но тоже не могу оторвать от него глаз, — поддакнул он. — Вы художница?