Какое-то время они шли молча.
– А почему, собственно говоря, «отец Федор»? Я так и не понял.
– Ну, ты даешь! – усмехнулся Винни. – Серьезно? Ты Ильфа и Петрова читал?
– Нет.
– А фильм смотрел? «Двенадцать стульев».
– В детстве.
– Ну вот, там и был такой персонаж – отец Федор, который все мечтал открыть свой свечной заводик. А когда здесь появился Шварцман, то погоняло это, кем-то, видимо, оброненное в шутку, так и приклеилось к нему. Он с него бесится жутко. По сути своей, несчастное создание, – добавил Винни чуть погодя.
– Почему?
– Борис Яковлевич Шварцман активно старается развить свой собственный малый бизнес. По-видимому, на территории, оккупированной его предприимчивым семейством, все вакансии и ниши были уже заняты, поэтому «отец Федор» поехал осваивать север, где ему вовремя подвернулось предложение начать производство свечей, являющихся тут единственным источником освещения. – Винни помолчал немного и продолжил: – Мне думается, администрация заключила с Борей контракт на весь срок прокладки железки, с условием большого штрафа за срыв договора. Я, конечно, не знаю всех деталей, но что еще могло бы заставить подобного человека оставаться тут?
– Разве он здесь не зарабатывает?
– Ну, как не зарабатывает? На производстве свечей надо умудриться не заработать. Себестоимость продукта чуть больше рубля, розничная цена в той же церкви – около десяти рублей. Вот и считай, – развел руками Алексей. – Нам в библиотеку. Надо занести свечки, – напомнил он Ларсу, сворачивая на очередную улочку небольшого поселка. – Тут больше половины для Алевтины Федоровны. А насчет заработка, тут тоже ничего сложного. – Винников поднял руку в знак приветствия, увидев двух земельников, идущих по противоположной стороне. Те махнули в ответ, спеша по своим делам. – Регистрируешь свое ООО «Рога и копыта». Сейчас это недорого стоит. Покупка помещения, ну, или аренда, как тут. Много места не надо: квадратов тридцать на первое время за глаза. Самое дорогое здесь – закупка оборудования и сырья. При самом удачном раскладе стартовый капитал будет у тебя в районе шестиста тысяч. Ну, пусть восьмиста. А ежемесячная прибыль в городе на миллион человек при полной раскупке товара – около двухста пятидесяти тысяч. В идеале самоокупаемость выйдет месяца через три. Правда, такой удачный расклад бывает только во влажных фантазиях малоосведомленных оптимистов. Ну, это так, если в двух словах.
– А ты откуда все это знаешь? – удивился Ларс.
– Да есть один знакомый. Открыл два года назад свое дело, тоже свечной заводик. Все меня звал к себе.
– А ты чего?
– Да не мое это. – Винни махнул рукой. – Не лежит душа ко всей этой торговле. Как говорится, жилы нет. Этим же надо заниматься двадцать четыре на семь, чтобы доход был. А как выдерживать такой график, если не твое это? Нет, – Алексей покачал головой, – если я за Барьер вернусь, найду себе новое место, по своей специальности.
– Если?
– Конечно. Всякое же может случиться.
– А какая у тебя специальность?
– Учитель.
– Это ж сколько у тебя зарплата-то была?
– Еле хватало. – Винни усмехнулся. – Но я же один, мне много не надо.
– А зачем сюда приехал, раз тебе много не надо? – усмехнулся Ларс.
– Помощь требуется, – услышал он короткий ответ. – Да и надоело все, если честно. Захотелось передохнуть.
– В смысле?
– Ты даже представить не можешь, сколько там дерьма сейчас. Больше, конечно, ситуация с родителями бесит. Теперь они всегда правы. Если что-то не нравится, двойку, например, поставил, – сразу письмо в департамент. А там не разбираются: жалоба пришла – значит, надо наказать. Штраф или увольнение. И бесконечно сменяющееся начальство: на смену опытным директорам, прошедшим медные трубы с огнем и водой, приходят менеджеры. Они не представляют, что такое школа, дети, образовательный процесс. Им нужен только результат, и по хрену на все. Нет результата – плохой учитель.
– Но ведь так будет всегда и везде.
– Наверное, я неисправимый оптимист. Всегда надеюсь и жду лучшего. Но это и хорошо. Иначе ушел бы в бизнес к другу и стал бы совсем другим человеком. Жадным до денег. Их ведь людям всегда не хватает. От этого и желание украсть, если не хочешь заработать честно, и стремление обманывать людей. Знаешь, как противно! Не хочу стать таким, как наш Боренька. Ведь он же всех тихо ненавидит. За то, что оказался здесь. За то, что весь его месячный заработок съедают проценты от кредита. А еще мы тут ему бизнес портим: дорогой залежалый товар не покупаем… Все. Пришли. – Винни указал на дверь домика. Небольшой, аккуратный сруб был украшен потрясающими резными наличниками, мгновенно создающими ощущение сказочной избушки. На двери висела картонка, на которой каллиграфическим почерком было написано «Ушла. Буду, когда вернусь».
– Алевтина Федоровна свалить изволила, – усмехнулся Винни. Он наклонился и положил упаковки со свечками на порог. – Может, в Первый поселок уехала, к ученым.
– А она имеет какое-то отношение к ученым?
– Она математик-программист. Как-то так. В молодости плавала на подлодке с ядерными ракетами, осуществляла какие-то настройки или разработку программ в условиях несения боевого дежурства. Ходила под льдами Северного полюса, представляешь?
– Охренеть! – выдохнул Ларс. – Это просто… Это нереально круто! А что она тут делает?
– Как что? Деньги зарабатывает. На пенсию сейчас же не проживешь. Вот и приехала сюда в составе научной группы, как бывший сотрудник кафедры. А заодно взяла на себя библиотеку. Идем домой.
– Не украдут? – засомневался Ларс, косясь на оставленные свечи.
– А зачем? – Алексей махнул рукой: – Тут все просто. Нужны тебе свечки – идешь и берешь, сколько нужно. А в конце каждой недели мы все скидываемся поровну. Такое тут правило заведено. Оно, кстати, потихоньку и на все остальное распространяется. Поэтому и красть тут что-то не имеет смысла. – Винни рассмеялся. – Получается, у себя же воруешь. В конце месяца все равно платить придется.
– А были тут такие, кто не хотел скидываться?
– Конечно, были. Но им быстро объясняли политику партии и они или уезжали или соглашались. В конце концов, там небольшие деньги выходят, по сравнению с тем, что нам выплачивают. Так что тут все дело в жадности или принципиальности. Первое – плохо. Второе – хорошо, но не всегда. Исходя из всего этого, лично мне было бы неудобно, если бы кто-то увидел у меня дорогую свечку, с ароматизатором, например. Грубо говоря, наслаждаюсь ею я один, а платить должны все. Вот мне было бы стыдно, если честно.
– Думаешь, тут все такие? – усмехнулся Ларс.
– Нет, не думаю. Но очень на это надеюсь.
Плотников выключил телефон и, откинувшись в кресле, скрестил руки, погружаясь в раздумья. Обе разработанные им операции увенчались успехом. И теперь Кирилл Эдуардович надеялся в скором времени на положительные результаты своей работы.
Первом делом стоило решить неожиданно возникшую проблему с секретным домиком, где откинувшиеся имбецилы пасли для него алкашей.
Все началось с того, что один из алкоголиков склеил ласты и охранявшие его зеки не придумали ничего более умного, как оттащить его в лес, чтобы спрятать тело. На их беду все это произошло как раз в тот самый день, когда он, Плотников, встретился с жуткой аномалией, засевшей на его складе добытых камней. Тащившие труп испугались вспыхнувшей неподалеку перестрелки и, бросив жмура, рванули обратно домой. А после этого отправили ночью на добычу изумрудов в качестве пастуха новенького парнишку. В итоге эта безалаберность чуть не обрушила весь план Плотникова.
Во всей этой ситуации была одна непонятная, настораживающая вещь. Каким образом в том районе на следующий день оказались федералы? Вряд ли банальная стрельба внутри Зоны так всех переполошила.
Об этом стоит подумать в ближайшее время. И подумать очень хорошо.
Ситуацию спасло наличие в составе оперативной группы верного Плотникову человека, успевшего предупредить своего покровителя о полученном свыше приказе. Это позволило Кириллу Эдуардовичу провести молниеносную шахматную партию, в результате которой он, якобы случайно узнав о готовящейся операции, предложил одного из своих доверенных людей в качестве проводника внутри Зоны. Опытный телохранитель, неоднократно бывавший за Барьером, должен был обеспечить безопасное продвижение группы людей к интересующему их квадрату поиска.
В результате план удался ровно наполовину, поскольку был осуществлен с задержкой. Человек Плотникова смог присоединиться и взять под свой контроль группу уже практически возле тайного домика. Оперативники наткнулись на труп алкоголика, но доверенный Плотникова тут же увел их в противоположную сторону от дома. Конечно, оперативники дураками не были и сразу же в ультимативной форме высказали приставленному человеку, что роль проводника заключается в умении вести людей в нужную им сторону и если он не выполнит пожелания трудящихся, то поедет с этими самыми трудящимися объясняться в другое место. На что человек Плотникова заявил, что внутри Зоны действует куча таинственных аномалий и что столь странная траектория передвижения – есть мера вынужденная. В ответ старший группы потребовал, чтобы проводник отвел их дальше вглубь Зоны, к необследованной еще территории. Привести контраргументы плотниковскому человеку не дали, и отряд начал движение, заходя к тайному домику со стороны беличьей поляны, что поставило под угрозу обнаружения оба этих объекта. Но тут в дело вмешалась Ее Величество Фортуна. На подходе к укрытой поляне тропинку, на которую вышли люди, пересекла полупрозрачная фигура отвратительной горбатой старухи в мешкообразной одежде с длинными, редкими нечесаными волосами. Судя по описанию, это, скорее всего, была так называемая Наина, одна из аномалий Зоны, о которой толком ничего не было известно. Призрачная нежить просто прошла мимо, не обращая внимания на людей, но этого оказалось достаточно. Неискушенные Зоной предпочли ретироваться, не забыв прихватить труп алкоголика.