– Нет, – Рогова покачала головой. – Я не в плане того, почему он вообще говорит. А в смысле, зачем ему это? Он ведь тоже аномалия. И должен быть с другими, наверное, заодно. А выходит, что тот же Черномор ходит везде, чтобы убивать людей, а Кот их предупреждает.
– Ну ты спросила, – усмехнулся Штопор. – Я о таком никогда даже не задумывался.
– Да, – кивнул священник. – Тут есть над чем поразмыслить.
Шли еще около часа. Вскоре лес стал редеть, и тогда решили устроить короткий привал.
Несмотря на отличную спортивную подготовку, Рогова все больше отставала от идущих быстрым шагом мужчин. Видимо, сказывались последствия пережитого в призрачном шатре.
Выбрали огороженную кустами и деревьями поляну, с которой легко просматривалась окружающая местность. Огонь разводить не стали, решили обойтись хлебом и запасенной водой. Отказавшийся от трапезы священник взялся нести дозор и, отсев от основной компании, стал следить за окрестностями.
Из включенного радиоприемника неслась неторопливая сказка:
– Ты догадался, мой читатель,
С кем бился доблестный Руслан:
То был кровавых битв искатель,
Рогдай, надежда киевлян,
Людмилы мрачный обожатель.
Он вдоль днепровских берегов
Искал соперника следов;
Нашел, настиг, но прежня сила
Питомцу битвы изменила,
И Руси древний удалец
В пустыне свой нашел конец…
– Я только сейчас понял, – Штопор первым нарушил жующее молчание, – по чему прямо вот реально соскучился.
– По голубике своей? – спросил Хэлл.
– Не-е, – земельник мотнул головой. – По хорошим фильмам. Вот вернусь на Большую землю и обязательно что-нибудь посмотрю. Маш, есть там сейчас что-нибудь стоящее из нового?
– Стоящее из нового? – Рогова усмехнулась. – На мой взгляд, ничего.
– Привередливая такая? – уточнил Штопор.
– Нет. Просто не могу рекомендовать фильмы, в которых Фею-крестную играет негр нетрадиционной ориентации, а русалочку Ариэль – чернокожая актриса.
– Никогда не понимал, зачем они это делают, – Хэлл хмыкнул. – Почему нельзя, чтобы белых персонажей играли белые?
– Да чего тут непонятного-то? Все дело, как обычно, в деньгах. Сейчас активно насаждается равноправие. Цветные эмигранты и уже ассимилировавшиеся категории граждан составляют внушительную толпу. Если в фильме не будет черного, желтого или красного актера, то есть риск провала в прокате. Только и всего.
– И слышно было, что Рогдая
Тех вод русалка молодая
На хладны перси приняла
И, жадно витязя лобзая,
На дно со смехом увлекла,
И долго после, ночью темной,
Бродя близ тихих берегов,
Богатыря призрак огромный
Пугал пустынных рыбаков…20
– Нет, я всё это понимаю. Но почему нельзя снимать фильмы по другим сюжетам?
– Да потому что они нафиг никому не нужны. Сценаристам и всяким продюсерам не из чего выбирать, так как вся основная культура писалась, в основном, белыми авторами. У тех же негров в то время руки были заняты сбором хлопка или тростника. А актерам или зрителям все это неинтересно, потому, что для них культура того же черного континента чужая. Большинство родилось и выросло уже тут, на местной поп-культуре.
– Периферия затягивается туманом. Температура воздуха днем…
– Вот блин! – в сердцах воскликнул земельник.
– Тихо! – шикнул на него Хэлл.
– …сохранится в акватории на все время. Черномор вышел из эпицентра к периферии.
– Интересно, – тихо спросил Штопор, – куда именно он вышел? В какую сторону?
– Надеюсь, в ту, которая подальше от нас, – зло буркнул священник. – Давайте собираться. Минут пятнадцать уже отдыхаем, а топать еще бог знает сколько.
– Да, – земельник кивнул. – От нашей ушастой подружки слов не добьешься. Хэлл? – Штопор посмотрел на замершего проходника.
Перед глазами Ясакова отчетливо возник образ приближающегося монстра. Мозг, представлявший аномалию лишь по рассказам, подстегнул воображение, отчетливо рисуя беспощадное чудовище, убивающее всех, кого встретит на своем пути.
Вот, значит, и пришел его последний день… Остальных-то не тронет? Или выкосит ни в чем не повинных людей? Может, стоит прямо сейчас рассказать им все и уйти? Подальше, чтобы убили только его. Но, с другой стороны, если Сергий прав и Черномор идет в другую сторону, он сейчас бросит их и не поможет Маше. Мало ли что там дальше будет.
– Э! Мужик! – Хэлл вздрогнул и глянул на толкнувшего его в плечо Штопора. – Чего завис?
– Ничего. Идем дальше.
Быстро собравшись, они продолжили путь. Лес вскоре остался справа, открывая впереди чистое и ровное поле, поросшее высокой травой. Видимость улучшилась, но передвигаться стало труднее. Впереди идущему приходилось протаптывать дорогу в зарослях травы и пытаться угадать, в каком направлении бежит ставшая невидимой белка. Впрочем, памятуя о том, что в случае значительного отклонения от курса зверек незамедлительно даст знать, приняли решение идти прямо, сосредоточив основное внимание на ноги, чтобы ненароком не наступить на хвостатого проводника.
Примерно через полчаса раскинувшееся впереди поле закончилось резким обрывом. Внизу, метрах в трех, продолжался заросший травой и коричневыми соцветиями рогоза берег, дальше сменяющийся речкой, постепенно набирающей скорость течения.
– Смотрите! – ахнула Маша, первой заметив то, что торчало из стоячей мутной воды.
– Стрела? – Штопор приложил ладонь, вглядываясь вниз.
– Да. И вон еще одна, – кивнул священник. – И еще.
– И копья, – добавил Хэлл.
– А вон и мертвяки, – тихо добавил земельник.
Рука указывала на виднеющийся в воде голый череп. Пустые глазницы навечно уставились в прозрачную чистоту неба, которую он когда-то желал сохранить… или же стереть навсегда. Закончились все помыслы и стремления. Улетели вместе с покинувшей тело сущностью, навсегда оставшись неизвестными для тех, кто смог жить дальше.
– Там еще…
– «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями? Чей мертвый конь тебя топтал?..» – замогильным голосом процитировал священник. – Нам нужно на ту сторону. Через болото идти невозможно. Справа и слева река.
– Нам все равно надо забирать левее, – Хэлл указал в нужную сторону. – А что там впереди? Мостик, что ли?
– Да. – Маша, обладавшая более острым зрением, кивнула.
– Значит, когда-то тут была жизнь. А где тогда дорога?
– Она могла и зарасти. А есть ли тут вообще какая-нибудь тропинка, отсюда не разглядеть, – буркнул земельник. – Мостик-то отсюда еле видно. Я бы его точно не заметил. Скорее всего, самострой какой-нибудь.
– Идемте, – поторопила Рогова. – Пока здесь не появился очередной шатер. А то уж больно место похожее.
– А там так же было? – поинтересовался Ясаков. И добавил: – Я не в плане наличия трупов, а в смысле того… Они тоже были в виде скелетов или еще свеженькие?
– Не помню. Но, мне кажется, именно костей там не было.
– Тогда, может, именно поэтому тут и нет шатра? – предположил проходник. – Может, он появляется только на свежих местах?
– А я себе представил, – в разговор влез земельник, – как тут должно быть красиво по ночам. Наверняка загораются болотные огни. Горят тусклым пламенем над трясиной, блуждают в темноте. Подсвечивают лежащих на дне мертвецов.
– Мерзкие хоббитцы, – усмехнулся Ясаков. – Попадете в болото и зажжете по собственной свечке.
– Это из другой оперы.
– Знаю. Но так похоже.
– Согласен.
Они продолжили идти вдоль реки. Вскоре обрывистый берег стал заметно снижаться, а затем и вовсе перешел в ровную травяную площадку.
Дошли до узкой, почти растворившейся в траве тропки и двинулись по ней. Когда до мостика оставалось несколько метров, всматривающийся вперед Ясаков остановился и поднял руку.
– Что случилось? – Сергий потянулся за оружием.
– Не нравится мне это.
– Что именно?
– А вот, – проходник кивнул в сторону виднеющихся из воды проржавевших перил.
– Нехорошее место, – протянул Штопор. – И обойти его не удастся.
– Вас смущают только перила? – уточнил священник.
– Меня – да, – отозвался Ясаков. – Потому что я видел всякую хрень возле этих мостов.
– Я бы больше переживал из-за другого.
– Из-за чего? – Хэлл быстро обежал мост взглядом.
– Чьи-то кости на берегу возле ближайшей опоры. Явно свежие. Собачьи или лисьи. И еще вон, – священник показал влево – Вечереет.
С указанной стороны по реке, укутывая ближайшую к берегу растительность, медленно двигался туман. Пока еще легкий, больше похожий на дымку от костра.
– Надо или идти обратно, или двигаться вперед. Здесь мы стоять не можем. Скоро затянет всю реку.
– Назад нельзя! – Рогова посмотрела на Штопора.
– Тогда я иду первым, – Сергий снял предохранитель. В тишине лязгнул взводимый затвор. – Вы пока здесь. Один прикрывает меня, другой охраняет свою даму сердца.
– Чего-о? – воскликнули в один голос Ясаков и Рогова.
Священник поднял оружие и медленно двинулся в сторону от мостика, стараясь оказаться на одной линии с проемом. Присел на колено, беря плещущую водой темноту на прицел. Наблюдавший за ним Штопор сделал несколько шагов вперед, повторяя движения священника.
Грохот выстрела заставил Машу вскрикнуть.
Сергий выстрелил второй раз и продолжил держать под прицелом проем, из которого, с противоположной от священника стороны, на дощатый настил мостика выскочило мокрое чудище.
Ясаков заслонил собой Машу и снял с плеча карабин. Штопор нажал на курок. Невиданное чудище дернулось в сторону, уходя от пролетевшей рядом пули. Припало к настилу моста, крутя уродливой головой и оставляя в поле видимости обоих стрелков.
– Что это за хрень?! – земельник разглядывал покрытое шерстью рогатое создание с мордой, отдаленно напоминающей поросячье рыло. – Какая-та бесятина!
– Она и есть! – Сергий вновь прицелился. Выстрелил. Засевший на мосту бес молниеносно отпрыгнул в сторону. Развернул рыло к священнику и яростно захрюкал, выставляя на обозрение две пары нижних клыков.