Он ее не застал. Катя исчезла из поселка намного раньше того дня, когда Марат устроился сюда на работу. И спустя какое-то время кто-то из Первого поселка обмолвился мимоходом про то, что была тут такая лаборантка. Короткий пересказ истории, финал которой состоял, как ему казалось, из слухов и сплетен, привел к тому, что новоиспеченный лаборант начал мониторить соцсети в попытках найти пропавшего человека и убедиться, что она действительно пропала. Сейчас же двадцать первый век на дворе и практически все, за исключением полных имбецилов и конченых старперов, имеют хоть одну страничку на каком-нибудь из ресурсов. И если не ведут ее активно, то, как минимум, заходят для обмена сообщениями в мессенджерах.
Потраченное время вскоре дало результат, и Марат был поражен. С экрана на него смотрела, должно быть, самая красивая из когда-либо виденных им девушек. Светлые, убранные в хвост волосы, челка, большие, по-детски удивленные глаза, манящие своей формой губы…
Черт возьми! Да если бы он ее застал здесь, точно не слез бы с нее живым.
Но самым ужасным было то, что Радченко, видимо, исчезла по-настоящему. Последнее посещение ею своей страницы было зафиксировано два года назад.
Он, конечно, еще какое-то время следил за активностью странички и даже пытался в ничего не значащих разговорах выяснить хоть какую-то информацию о Кате. Но спустя пару месяцев оставил эту затею. Как говорит один знакомый, если не клюет – сматывай удочки и иди в другое место. И Марат так и сделал.
В здании появилась новенькая девочка, которая не была такой красавицей, как Радченко, но для нескучного времяпрепровождения в условиях затертого на краю цивилизации Первого поселка вполне должна была сгодиться. Это, конечно, не Сыктывкар, который после исчезновения в Зоне Архангельска стал одним из самых крупных городов Северо-западного федерального округа – ну, за исключением Питера и этого непонятного придатка в виде Калининграда. Что уж говорить про Москву: там сидят самые красивые телки не только страны, но и ближнего зарубежья. Потому что красивые бабы любят деньги. У них у всех прямо идея-фикс: найти богатого мужика и сесть ему на шею, чтобы не работать, а только и таскаться по всяким фитнесам, салонам красоты и клубам. Естественно, такая жизнь делает их еще более привлекательными. Всякие накачанные губы, сиськи, подтянутые задницы – москвички вкладывают свое свободное время и чужие деньги в свою красоту, а та в ответ приносит им еще больше дивидендов. Эта Радченко, наверное, тоже дурой не была. С такой внешностью нашла себе ухажера и быстренько свинтила из пыльного НИИ. Теперь сидит где-нибудь на берегу океана и жарится на солнышке…
Ну, ничего. Благодаря этой Зоне у него тоже скоро накопится приличная сумма. Москва и тут платит хорошо – за опасность и риск. Сперва можно будет подкатить к новой лаборантке, а потом уже двигаться дальше.
Он переедет в Москву. А, имея там первоначальный капитал, увеличить его не составит труда. В этом городе богатеют все, у кого есть хоть какое-то количество мозгов и кто умеет грамотно их использовать. Вон этот Василий Эдуардович. Он же ученый. Хрен ли он тут делает? Ну, с Ковшом все понятно. Здоровый дуболом. Или этот Иваныч – только и умеет, что водить свое ведро с болтами. Да еще и с механической коробкой. Это вообще прошлый век. На механике ездит тот, у кого тупо не хватает денег на автомат. Только и всего. Он-то уж точно это понимает, поэтому сразу пересел на автоматическую коробку, как только получил права. И возвращаться к механике вообще не собирается. Во-первых, это реальное западло. На ней ездят только лохи и нищеброды. А во-вторых, он просто уже не помнит, как это делать.
Марат шагнул вперед, и в грудь незамедлительно ударило морозным воздухом. Контрастный воздушный душ мгновенно перехватил дыхание и вырвал изо рта облачко пара.
Лаборант включил приемник. Из динамика раздалось противное шипение, пришлось покрутить бегунок поиска волны. Ничего не изменилось. Какие же тут дебри все-таки! Надо выдвинуть телескопическую антенну и повторить попытку.
На этот раз удалось поймать забитый помехами, постоянно прерывающийся тихий голос какого-то радиоведущего. Лаборант прислушался. Больше ничего запеленговать в этой заднице мира, видимо, не удастся. Но факт исправной работы был налицо. А теперь пора обратно в жару.
На этот раз теплый климат Зоны пробил еще сильнее. Спина и шея вспотели сильнее прежнего. Видимо, так и работает контрастный душ… или как это называется, когда организм стрессует?
Тихое бубнение эфира умолкло, сменившись монотонным радиошумом. Марат крутанул передачу вправо.
Раньше ты был в стороне – не против и не за,
Но однажды Старший Брат тебе открыл глаза.
Сговор древних мудрецов поставил мир на грань,
Власть в руках у чужаков, и ты им платишь дань.
Пустота на месте звезд, огонь вокруг креста,
Кто-то проклял твой народ, и это неспроста.
Но наступит время икс – и оживет колосс.
Ставки слишком высоки, игра идет всерьез.
– Охренеть… – Марат завороженно смотрел на приемник. Работает! Ему Кот сейчас поет песни. Настоящий Кот! Реальная аномалия!
Лаборант, безотчетно улыбаясь, посмотрел на сидящего возле прибора ученого. Тот продолжал что-то делать с «вилкой». Проходник стоял рядом, с интересом наблюдая за работой специалиста. Стало быть, время еще есть.
На мгновение показалось, что за спинами у них, но много дальше, почти на линии видимого горизонта, что-то задвигалось. Как будто какой-то куб, меняющий очертания и грани, нарушающий все устоявшиеся представления о строгости геометрических фигур.
Марат моргнул и сощурил глаза, на которых от яркого летнего солнца выступили слезы.
Так и есть. Исчезло. Может, это из-за горячего воздуха? Есть же такая фишка, что в жару он греется, поднимается вверх и колышется. Вот сейчас было очень похоже на то.
Лаборант еще какое-то время всматривался в дальнюю точку, после чего сделал шаг назад. Лето вновь сменилось зимой. Песня смолкла. Перед глазами, медленно кружась, опустилась вниз крупная снежинка. Начинался обещанный с утра снегопад.
Марат подставил ладонь, но следующая ледяная звездочка упала на рукав куртки. Осталась там лежать восьмигранным резным чудом природы. Он поднял голову. Среди застилающих небо серых снеговых туч можно было различить огромную стаю каких-то птиц. И это движущееся живое облако летело в сторону Барьера. Уже второе за последний час.
Стало холодать. Можно, конечно, застегнуть куртку и достать из кармана шапку. Но зачем, если есть Зона?
Очередной шаг – и песня начала играть вновь:
Ловко пущен механизм, идет за строем строй.
В одиночку ты никто, зато в толпе – герой.
У тебя свои цвета, ты знаешь грозный клич,
Нерушима та стена, в которой ты кирпич!
Нож как бритва,
Будет битва!
Кулак – как флаг над буйной головой.
Вожак сказал: «Свое возьмем с лихвой!
Во тьме не спасется враг.
Пора, готовься сделать шаг,
Тебе дадут знак»!22
– Марат! Марат!
Лаборант поднял голову. Ему махали руками сразу двое. Видимо, он так отвлекся, что к отчаявшемуся ученому присоединился уже и проходник.
– Что?
– Выйди за Барьер! Включи питание на первой и третьей подаче. И обратно к нам!
– Хорошо.
Вот теперь надо будет застегнуться.
Он повесил приемник обратно на шею, утеплился и вышел в Большой мир. До оставленной «вилки» нужно было сделать несколько шагов, но тут Марат понял, что происходит что-то не то.
Откуда-то сбоку нарастал шум, а в следующий миг стала ощущаться усиливающаяся под ногами дрожь земли. Треск ломающихся по обочине кустов заставил лаборанта броситься в сторону и прыгнуть в снег. Мимо успевшего отскочить человека пронеслось стадо лосей.
Стало тихо. Звери, видимо, пересекли невидимую черту, глушащую все звуки.
Марат торопливо осмотрелся. Вскочил на ноги, выгребая снег из-за шиворота и из рукавов. По спине потекли холодные струйки. Лаборант выбрался на дорогу. В ботинках начинало хлюпать. Со стороны КП к нему бежали гвардейцы. Пришлось взмахами рук показать, что с ним все в порядке, после чего броситься обратно через Барьер.
На той стороне стали видны бегущие к аппарату с двух сторон Василий Эдуардович и Ковш. От самого прибора осталась разбитая груда деталей, искореженных ударом тяжелого копыта.
– Живы?! – Марат подбежал к спутникам.
– Да, – первым ответил проходник. – Но как они выскочили на нас? Мы едва успели отскочить! Тебя не зацепило?
– Нет. Я тоже успел отпрыгнуть. Василий Эдуардович, вы целы?
– Целы, целы, – ученый, плюхнувшись на колени, лихорадочно возился с останками аппаратуры. – А, черт! Все погибло! Накрылась наша «вилочка»!
– Что-нибудь успели узнать?
– Да почти ничего, – ученый вздохнул. – Ясно только одно. Барьер… – ученый задумался. – Мне кажется, дело не только в нем. Стоит обдумать то, что удалось понять. А сейчас надо собрать обломки и отвезти их обратно в НИИ.
– Не к добру лось побежал, – проходник поднял самый тяжелый обломок и понес его в сторону Барьера.
– Тут же могут быть охотники? – ученый увязался за ним следом с останками аппарата. – Уважаемый Ковш, их же могли спугнуть люди. В этом нет ничего такого.
– А вы слышали выстрелы? Марат! Ты выстрелы слышал?
– Нет, – лаборант подобрал несколько деталей полегче, чтобы создать видимость заполненных до отказа рук. – Если бы они были, думаю, я бы их точно услышал. Кругом же тишина. Никого нет. Слышимость отличная.
– И я с ним согласен, – Ковш внимательно посмотрел на переносимый лаборантом груз. Дошел до границы Барьера, швырнул в никуда свою ношу и пошел обратно. – Тем более что до этого мы видели стаю птиц, летящую в том же направлении.
– И я еще одну видел. Перед тем, как появились лоси.
– Тогда действительно стоит задуматься о причинах подобной массовой миграции, – ученый избавился от своей части и пошел вслед за проходником к останкам «вилки». – На ум приходит сразу две мысли. В некоторых архивных источниках упоминалось о том, что за некоторое время до начала массированной бомбардировки Сталинграда из него началось повальное бегство крыс.