– Не любишь ты их, – усмехнулся Хэлл.
– Почему? Я всех люблю одинаково, до тех пор пока эти «все» не пытаются навязать мне свое мировоззрение и молча сидят за рамками своих государственных границ. Негры, китайцы, лесбиянки, голубые, христиане, мусульмане… Мне все равно. Сидите только по своим домам, и нечего приходить ко мне домой. Если, для того чтобы существовать, тебе необходима религия – ради всего святого. Но не надо заставлять меня чтить и прославлять чуждого мне бога. И сделай так, чтобы я не видел, как это делаешь ты.
– Но ведь полностью изолировать негров от китайцев нельзя. Современный мир построен на взаимовыгодной торговле.
– Торговать можно и на приграничных территориях. Для этого необязательно пускать караваны вглубь родных земель. И раньше это правило действовало неукоснительно. В общем, время покажет, кто оказался прав, а кто был настолько слаб, что не выдержал отбор. И я сейчас на самом полном серьезе рассматриваю обе стороны.
– Эволюция всегда беспощадна к слабым, – усмехнулся Хэлл. И пояснил: – Вспомнил книжку одну. На обложке внизу была такая надпись.
– Швед, – после небольшой паузы продолжил Ясаков. – Меня мучает один вопрос.
– Про Черномора и мой оберег?
– Так это оберег?
– Да.
– А что за оберег и почему он тебя защищал?
– Что за оберег – это тебе в Цитадели посмотрят. Каждому свой требуется. А почему защищал… Как бы тебе объяснить… – Швед задумался. – Ты же понял из моего рассказа, кто такие зомби, мавки и русалки?
– Инфицированные.
– Да. В соответствии с поставленным экспериментом, по территории был нанесен удар биологическим деструктором, который поразил всех людей, имеющих какие-либо генетические повреждения. Целью было выявление сохранившегося генотипа цивилизации Хеймгард.
– Это настоящая жесточайшая сегрегация! – воскликнула Маша.
– Называй это как хочешь, но от самого названия суть не меняется. Потомкам Хеймгарда было глубоко плевать на себя, так зачем другим переживать за них?
– Как это – плевать на себя?
– А вот так. Ты куришь?
– Нет.
– И Кэп у нас не курит, и Штопор, и я, и Хэлл. Это самый простой и банальный пример. Потому что все знают, что курить вредно. Все. И, тем не менее, многие курят. Не важно, по какой причине. Развод, похороны, тяжелая жизнь или слишком веселая. Это не имеет значения. Важно то, что ты наплевал на себя и осознанно – я подчеркиваю это слово! – по собственному решению начал убивать себя. А каждая из четырех представленных тут рас, я имею в виду наших далеких предков, имеет в своей основе четкие понятия: биологических мусор не имеет права на дальнейшее развитие. Он просто дает некачественное потомство. Если, например, кошек разводить, ты же не будешь скрещивать больных кошаков. Это прямой путь к вырождению вида.
– Но ведь это животные.
– Ну и что? Люди – тоже форма жизни. И законы эволюции для всех одинаковые. Либо ты развиваешься и идешь дальше, либо твой вид вымирает. Сходи в любое детское паллиативное учреждение, там тебе расскажут, насколько вырос процент новорожденных с нежизнеспособными патологиями.
– Это чудовищно.
– Согласен.
– Поэтому и мавки?
– Что мавки?
– Они же дети.
– Да. Дети, к сожалению, всегда отвечают за родителей и пожинают плоды их труда. Здесь все логично. Курили твои папа и мама – ты рождаешься с поломанным генетическим набором. Ребенок не виноват вообще ни в чем. Виноваты родители. Но проблему это не устраняет, она уже есть.
– Чудовищно, – вновь вздохнула Маша.
– Да, – без особых эмоций ответил Швед. – Детей жалко.
– Но ведь не всегда родители виноваты! Кругом куча химии, загрязненная природа и прочее. Разве родители виноваты?
– А кто? – улыбнулся Швед. – В том-то и дело, что мы все делаем своими руками. Построил какой-нибудь урод завод на берегу реки. Отравил воду химией. Ребенок чей-то попил оттуда, у него рога выросли, хвост отвалился и лохматость повысилась. И что? А родители где были? Почему не пришли и не дали по шее тому уроду, который завод построил?
– Потому что на его стороне деньги и закон, видимо, – пожала плечами Маша. – Обычно так.
– Обычно – да. Но надо понять несколько простых истин, – Швед неожиданно свернул в сторону. – Почти пришли.
– Каких истин?
– Там, где правит совесть, законы не нужны. Живи по совести, по разуму, по справедливости – и все будет хорошо. И никто не придет загрязнять воду. Потому что ему совесть не позволит.
Между деревьями показался проем. Начинающаяся здесь тропинка выскакивала из леса и убегала в середину поля, заросшего давно не кошеной травой. В лицо дохнуло свежим, уже лишенным полуденного зноя ветром. Спускающееся к линии горизонта солнце наливалось красным и словно поджигало нижний край темнеющего неба.
– Нам туда, – Швед указал рукой в сторону небольшой группки домов.
Некогда утоптанная множеством ног тропинка теперь во многих местах заросла травой. Воистину, жизнь – единственное, что невозможно убить. Она всегда найдет способ вернуться. Всегда займет пустующее место. Пробьется молодой зеленью надежды через равнодушный и мертвый слой асфальтового покрытия.
– Надо торопиться, – Соколов кивнул в сторону: на дальнем краю поля отчетливо виднелась полоса поднимающегося тумана.
– Устал? – к ускорившему шаг Хэллу приблизился Винни. – Могу понести.
– Да вроде немного осталось, – здоровяк мотнул головой. – Дотерплю.
Деревня приближалась. Небольшой отряд перешел на неспешный бег. Двигавшийся в хвосте Штопор заметил, как Кэп и Шаман сдвигаются влево и снимают с плеч оружие. Взгляды их попеременно обращались к белесоватой, призрачно подрагивающей стене, неумолимо ползущей в их сторону.
Под ногами мелькнули жесткие кочки. Штопор бросил взгляд вниз, отмечая зацепленный боковым зрением участок тумана и движение, возникшее в нем против основного тока белесоватой волны. Земельник быстро повернул голову, но ничего не увидел. Ползущая стена продолжала казаться пустой и однородной. Хотя…
В следующий миг ему померещилось…
– Быстрее! – крик Кэпа подстегнул взвинченные воображением и страхом перед неизвестностью нервы.
Ближайший из домов уже вырастал прямо по курсу громадой черных окон и стен.
– В какой? – бегущая впереди Маша повернулась к Шведу.
– В самый новый! Он в конце улочки!
Замыкающий колонну земельник увидел, как она скрылась между первыми постройками, и тут грохнул выстрел. Штопор обернулся. Неожиданно отставший Кэп, развернувшись к приближающейся белой волне, держал ее на прицеле. Земельник торопливо выхватил из-за спины оружие.
– Не останавливайся! – Шаман дернул Штопора к себе. – Бежим! Кэп догонит!
Раздался еще один выстрел. Земельник кивнул, прибавляя ход.
Впереди неожиданно возник свет.
– Сюда! – Маша услышала незнакомый женский голос. И увидела очертания молодой девушки, держащей на вытянутой руке фонарь. – Через один дом налево! Дверь открыта!
Рогова кивнула, запоздало сообразив, что жест благодарности незнакомка вряд ли сейчас разглядит. Позади нее раздалось запыхавшееся «Привет, дорогая!» Маша свернула в указанную сторону и влетела в открытую дверь. Увидела стоящую посреди комнаты еще одну девушку со светильником в руке, бросила короткое «здрасте» и развернулась к входу, отойдя чуть в сторону.
Мимо проскочили Шаман, Винни, а за ними Хэлл. Рогова быстро подошла к нему и взяла на руки проснувшегося сына.
Соколова подошла к тезке и указала рукой в сторону:
– Там кровать стоит. Можно его уложить.
– Кто это был? – Штопор развернулся к вбежавшему последним Кэпу. – В тумане.
– Бесы, – Соколов закрыл дверь и торопливо задвинул в пазы простой кустарный засов, появившийся, судя по всему, много позже. Рядом оказался Винни и воткнул нож в дверной косяк. – Да, в тумане не жди ничего хорошего.
– Угу, – кивнул стоящий рядом земельник. – Одни аномалии чего стоят.
– Аномалии нам не страшны, – усмехнулся Винни. – Они никогда не представляли опасности.
– Это как?
– Вот так. Со временем ты осмыслишь эту новость. Пока же просто поверь.
– А бесы к нам в гости не заглянут? – Штопор с сомнением посмотрел на засов.
– Нет. Они, хоть и тупые, но прекрасно знают, что это место стережет кое-кто пострашнее их. И куда злее.
– Кто?
– Это и есть Цитадель? – к Соколову подошел растирающий затекшее плечо Хэлл.
– Нет, конечно. – Кэп усмехнулся. – До нее еще надо дойти. Это перевалочный пункт. Переждем ночь, а утром – дальше. И давайте вообще на потом все разговоры. Поедим, отдохнем, а потом станем говорить. Солнышко, – он повернулся к супруге. – Включи того, кто пострашнее бесов.
– Сережка! – к Ясакову подбежала улыбающаяся Рада. Крепко обняла знакомого. – Вот теперь и ты с нами!
– Так это ты была на улице? Встречала нас с фонарем?
– Я.
– А я, когда пробегал мимо, подумал, что показалось. Я тебя вообще с трудом узнаю! – Хэлл смотрел на девушку во все глаза. – Ты как будто сияешь!
– Это волосы отросли и выгорели, – улыбнулась Рада, проведя рукой по длинному и чрезвычайно светлому «хвосту». – Поэтому и кажутся чуть ли не белыми. – И округлила глаза по старой привычке: – Как у тебя дела? Как Гиль? Как Ларс? Что с ним стало?
– Все разговоры потом! Успеете за ночь наболтаться! – прервал их Винни. – Все за стол.
– Его нет в отделении! – постовая медсестра подбежала к дежурному кардиологу. – Больного Рогова нет в отделении!
– Он не выходил на улицу?
– Нет! Выход с мужской части идет через пост. Я бы увидела!
– Позвони охране на первый этаж. И старшему смены. Пусть обойдут территорию больницы.
Кардиолог быстрым шагом направился в ординаторскую. Подошел к столу, взял трубку городского телефона и посмотрел на одну из прикрепленных к стене распечаток в поисках номера местного ОВД: нужно сообщить о пропаже человека.
Яркая вспышка белого света, возникшая где-то на улице, на мгновение осветила комнату. Словно прямо напротив окна включили мощный прожектор.