— И… — замешкалась она и ей захотелось в другой обстановке посмотреть татуировки на теле графа, о которых сплетничали ее светские подружки.
Толстой чуть усмехнулся. Он вспомнил свою свадьбу с дочерью индейского вождя племени тлинкит[88]. Предложение он ей не делал. Подарков для выкупа невесты у него не было. Зато были духи и шаман который с ними говорил. Этот шаман мало того, что говорил с духами и лечил все племя от физических и духовных хворей, но еще был ученым естествоиспытателем которой в своих практических работах намного опередил европейского основоположника генетики Менделя[89]. Этот белый человек заинтересовал шамана как генетический материал. Духи сказали шаману, шаман передал их волю вождю, вождь приказал дочери, дочь была покорна отцу и воле духов. Мнение белого человека никого не интересовало, духи сказали, а тот, кто пойдет против их воли к ним и отправится, оставив на память шаману свой скальп. Но ученый ставил генетический эксперимент со многими исходными данными. Прежде чем перед лицом духов соединить брачными узами графа из далекой земли и прекрасную дочь вождя, шаман объявил, что любой воин племени может вызвать белого человека на бой, в схватке доказать духам, что он лучше и без выкупа получить здоровую, крепкую девушку в жены.
Ночь, звезды горели на небе, горели костры на земле, лес стеной окружал стоянку племени. Готов пир-потлач. Избранный духами победитель будет пировать, проигравший уйдет служить духам в верхнем мире. Все племя окружило площадку для схватки. Шаман стоял у тотемного столба и готовился дать сигнал к бою.
Граф не умел биться на копьях и топорах, в Морском кадетском корпусе его учили фехтованию клинковым оружием и стрельбе. Белый человек потребовал боя на ножах. Шаман соглашаясь кивнул головой, духи не против.
Джиналатк (Катящиеся Волны) волнуясь (так сладко щемило сердечко) смотрела как мужчины собираются сражаться за право ее оплодотворить. Сердце сильно билось, высокая грудь вздымалась, лоно было влажным, она была готова со сладким стоном принять семя победителя.
Федор посмотрел на девушку, ради которой он будет биться насмерть. За одеждой фигуру не разобрать, роста среднего, юное лицо миловидное, главное украшение, резное костяное кольцо в носу. Федор представил себе лицо папеньки — Ивана Андреевича, маменьки — Анны Фёдоровны, когда он представит им свою жену, дочь вождя из племени тлинкит, оглушительно захохотал, а затем виртуозно по-морскому матерно выругался.
Своих духов на помощь в битве зовет, встревожено зашептались индейцы, а шаман нахмурился, духов звать мог только он.
Глядя на соперника Федор почувствовал нарастающий приступ боевой ярости. Ярости самца, убивающего за право оплодотворить самку, ярости человека, сражающего за свою жизнь.
Шаман дал сигнал. Схватка началась. Федор издал боевой клич.[90] Соперник рослый индеец молча бросился на него.
А драться на ножах он совсем не умеет, отметил Федор, быстрым плавным уходом влево он уклонился от прямого выпада. Все просто, фехтовальщик побеждает в движении, удар клинком только фиксирует результат. После уклона, шаг вперед, офицер русского флота сократил дистанцию и нанес индейцу стремительный удар в живот. Хрустнула разрываемая клинком плоть, соперник всхлипнул и упал. Федор быстро присел, еще живому ножом отрезал проигравшему голову, взял ее за волосы, встал, всем показал. Окровавленный, страшный, он диким звериным матерным воплем призвал духов русской земли посмотреть на свою победу.
На бой вышел еще один воин, Федор в мгновенной атаке убил его ударом клинка в горло. Снял с него скальп.
Третьего он ранил в руку, потом во вторую, воин отказался просить пощады, Федор резко ударил его в сердце. Оскальпировал и этого.
Тлинкиты были бесстрашными воинами, к схватке приготовился четвертый, в очередь за ним к бою был уже готов пятый. У них была своя честь и она звала их на битву. Они все равно победят этого пришельца и его духов.
Так он нам половину мужчин перебьет, в тревоге подумал шаман и дал сигнал к окончанию схватки. Духи показали свою волю, объявил он об окончании этой стадии эксперимента. Никто не спорил.
Ночь, звезды горели на небе, горели костры на земле, лес стеной окружал стоянку племени. За потлачем на самом почетном месте сидел русский граф победитель, его жена дочь вождя подавала ему самые лучшие куски мяса. Она была горда, она родит мужу и племени много новых сильных воинов с кровью и силой этого победителя, который берет кусок жирного мяса из ее рук.
Без фантазии у меня женушка, на следующий день после первой брачной ночи уныло решил его сиятельство граф Толстой, а вот шаман с фантазией, мрачно разглядывая только, что нанесенную тотемную татуировку, выругался граф. Его приняли в Род, больше он не русский православный граф, а язычник тлинкит. От православной веры своих предков Федор Иванович отказываться не собирался, свой золотой нательный крестик на золотой же цепочке не снял и даже вариант такой не рассматривал. А тут, ну что ж, бывают непредвиденные на море случайности. Вот вернется в поселок, исповедуется священнику, покается, послушно примет церковное наказание. А пока и так сойдет, во грехе значит. А жене он этой ночью объяснит, как и когда надо фантазию проявлять и что вообще это такое. Но вечером шаман ему сказал, что он должен восполнить роду потерю трех воинов и женщины из семей убитых его ждут. Отработал, восполнил, две из них лежали молча, раздвинув ноги из чувства долга, а третья так старалась, что и ему хорошо сделала и сама удовольствие получила. Утром шаман сделал ему еще три татуировки. Родственники оплодотворённых женщин подарили ему три драгоценные шкурки каланов. Поспал, жена накормила мясом и рыбой, в дымное жилище зашел шаман, ссылаясь на волю духов он попросил оказать уважение еще одному роду. Ну хоть не страшилище, оказывая уважение, думал граф. Утром чужой шаман под присмотром своего шамана, сделал ему еще одну татуировку и дал еще одну шкурку калана. Потом его с уважением, по воле духов, отвели на случку еще в пару родов, а после покрыли родовыми татуировками и надарили еще шкур. Хоть и кормили его хорошо и уважение подарками оказывали, но Федор Иванович решил, всё хватит, пора домой.
А тут еще и женушка данная духами, устроила милый, семейный скандал. Не боясь воли духов, она прямо заявила, что хватит ему по родам шляться, она вся истомилась и ждет когда муж возляжет с ней на ложе. Ложе из мехов было уже готово.
Федор посмотрел на жену. Свою красу, резное кольцо в носу, жена снимать отказалась, а в остальном, внешне была поинтереснее женщин, которых он по воле духов, оплодотворял. А кольцо? Да привык уже, не мешает и ладно. Граф любил дерзить миру и своей судьбе, он решил по православному обряду окрестить Джиналатк в Ново-Архангельске[91], венчаться с ней в поселковой церкви, взять с собой в Санкт-Петербург и представить законную супругу с резным костяным кольцом в носу, родне, светскому обществу, а если получится, то и Двору. С острым наслаждением буяна и забияки он представлял скандал в обществе и реакцию Двора. Джиналатк была в восторге и разнесла весть о своей удаче по всему роду. А вот шаман в восторге не был, этот ученый хотел посмотреть на все этапы и результаты генетического эксперимента.
Он пришел к графу с вождем племени, свиту составлял десяток молодых ловких воинов, вооруженных луками. Шаман, сославшись на волю духов племени предложил графу убираться от них к злым духам его земли. Все одно семя ты нам оставил, а сам не больно нам и нужен, не нравится быть тлинкитом, пошел вон. О жене не беспокойся, отдадим ее достойному воину, а твоего ребенка брат жены воспитает, если родиться мальчик, то у него есть все шансы стать вождем. Так сказали шаману духи. Федор Иванович был очень смелым человеком, но дураком точно не был. Против десяти умелых лучников, шансов на победу у него не было. Он собрался, связал честно добытые шкуры морской выдры, закинул тюк за спину и ушел. Жена его не провожала, не рыдала и не махала шкуркой во след, она готовила пищу новому мужу. О своих детях в Америке граф не беспокоился, несмотря на постоянные нарушения всех десяти заповедей, он был верующим человеком и надеялся, что духи Русской Америки его детей защитят[92].
— И… — всё тянула паузу сорокачетырехлетняя вполне еще зрелая Наталья Ивановна, с улыбкой разглядывая тридцатисемилетнего графа.
Прости Саша, ты мой друг, но даже ради тебя я на это не пойду, решил Федор Иванович, плохой из меня сват.
— И я полагаю, — все поняв, рассерженно окончила давать ответ свату, Наталья Ивановна, — что если Александр Сергеевич через некоторое время повторит своё предложение, то мы его рассмотрим и дадим окончательный ответ.
Граф Толстой откланялся и вышел из дома Гончаровых. Он вышел из дома Гончаровых и вошел в историю русской литературы. Еще бы ему не войти: друг Пушкина; родственник Льва Николаевича Толстого.
Ваше сиятельство! В России было много авантюристов, бретеров, мотов, картежников, шулеров, путешественников, но Вы всегда стояли наособицу, сильный, ловкий, бесстрашный, дерзкий. В Ясной поляне 28 августа 1828 года уже родился Левушка. Это он — сиятельный граф русской изящной словесности Лев Николаевич Толстой введет вас в строки повести «Два гусара» и в образ Фёдора Долохова в романе: «Война и Мир». Вы, Федор Иванович так сильно любили Госпожу Жизнь, что она даже не всегда по своей воле, отвечала Вам взаимностью. Вы так страстно целовали Госпожу Смерть, что она не раз с вами вальсировала, а потом поблагодарив за танец, отходила. Но ничего не дается даром, эти две сестры так Вас ревновали, что забрали почти всех ваших близких. Близких по крови, но в России еще осталась ваша родня по духу: авантюристы; бретеры; моты; картежники; путешественники. Вы неукротимый сын великой эпохи, краешек которой застал и ваш друг Александр Сергеевич Пушкин.