– Мой брат, незаконнорожденный сын герцога Феррары Джулио, – представила его маркиза Мантуи, явно сделав ударение на слове «незаконнорожденный», мол, кому же, как не ему приветствовать незаконнорожденную дочь Папы.
Изабелла тут же сделала вид, что заметила Елизавету, и бросилась к ней с возгласом:
– Ах, дорогая, как я рада тебя видеть!
Герцогиня Урбино ответила тем же, казалось, две возлюбленные сестры заключили друг дружку в объятья, но Лукреция уже ничему не верила. А еще говорят, что в Риме нечестны, что Борджиа фальшивы! Посмотрели бы эти объятья двух змей, готовых объединиться против нее.
Это же подумал и Джулио, он усмехнулся и тихонько шепнул Лукреции, кивнув на прижимавшихся щекой к щеке женщин:
– Две змеи…
Ответом был лукавый взгляд. Джулио подмигнул, стараясь, чтобы никто не заметил.
Лукреция мысленно вздохнула с облегчением: не все в Ферраре такие, как Изабелла, братья относились к ней неплохо, да и Изабелла не станет жить в Ферраре постоянно, у нее есть Мантуя. Надо только продержаться несколько недель, пока маркиза не уедет восвояси, а потом все наладится.
Старый герцог Феррары встречал сноху, спокойно глядя на то, как она подходит, как опускается на колени. Так же спокойно поднял ее и поцеловал в щеку:
– Я рад видеть тебя, дитя мое, в Ферраре. Это мой сын Альфонсо, твой муж.
Лукреция с Альфонсо обменялись взглядами, ничего не сказавшими остальным, они не стали рассказывать, что уже знакомы, это ни к чему знать противной Изабелле.
Дело в том, что, не вытерпев из-за самых разных нелепых слухов, в основном распространяемых сестрой о его будущей жене, Альфонсо, как мальчишка, бросился ей навстречу и поздно ночью прибыл туда, где пока остановилась невеста со своей свитой. Не показываясь никому, Альфонсо успел познакомиться с Лукрецией и понять, что та вовсе не монстр, каким рисовала Борджиа Изабелла.
По тому, как разглядывал ее Альфонсо, Лукреция поняла и его опасения, и то, что самое трудное еще впереди, поскольку маркиза Мантуи не упустит ни единой возможности сделать ей гадости или ославить на всю Италию. Что ж, хорошо, что поняла это заранее, а не тогда, когда было бы уже поздно.
Но поняла Лукреция и еще одно: она понравилась Альфонсо, может, он и не был в таком восторге, как другие братья, но остался доволен.
То, что Альфонсо ничего не сказал о своей выходке отцу, пришлось Лукреции по душе, у них с мужем будет маленькая, но тайна, а это сближает. Ей очень хотелось быть душевно близкой с мужем, такими были их отношения с Альфонсо Арагонским… Но о погибшем муже она запрещала себе думать, чтобы не плакать.
Изабелла постаралась сделать все, чтобы поставить невестку в неловкое положение, она лично выбрала лошадь для ее парадного въезда в город. Великолепная кобыла была и украшена соответственно, однако никто не подумал, что только опытная всадница сможет справиться с норовистым и капризным животным среди возбужденной, радостной толпы с выкриками, гвалтом, яркими цветами праздничных нарядов. Лукреция была опытной всадницей, она справилась, но только она знала, чего это стоило.
К концу первого дня бедная женщина с трудом смогла вернуть губы в нормальное состояние, казалось, теперь улыбку не стереть с лица, но вовсе не из-за испытываемой радости – Лукреция улыбалась, стараясь быть приятной всем феррарцам, начиная со старого герцога Эрколе и до маленького поваренка, чья любопытная рожица выглядывала из двери кухни.
Но это горожанам могла нравиться милая, выглядевшая совсем юной супруга Альфонсо, а вот его сестрице Изабелле ни за что. Анджела даже отвлеклась от Джулио, которому откровенно строила глазки, чтобы посочувствовать Лукреции:
– Покоя не будет, пока эта змея в Ферраре.
Изабелла неприязненно разглядывала наряд невестки, довольно громко делая замечания по поводу выбора цветов и качества отделки. Про фасон вообще было заявлено, что такое можно было придумать только в Риме. Больше нигде так не носят! Лукреция, не выдержав, не осталась в долгу. Улучив момент, когда никого из мужчин не оказалось рядом (ни к чему сразу говорить гадости при герцоге или муже), так же громко заметила Анджеле:
– Посмотри, здесь еще не знают, что при французском дворе давным-давно в моде вот этот фасон. – Дав время осознать Изабелле с ее подпевалами суть сказанного, Лукреция почти сокрушенно вздохнула: – Неудивительно, Феррара так далеко от остальных… Сюда едва ли быстро приходят вести из Франции.
Больше Изабелла в тот день замечаний не делала, видно понимая, что может нарваться на достойный ответ. Но и сама Лукреция прикусила язычок; как бы ни хотелось щелкнуть по носу мантуанскую змею, делать этого не стоило, все же она д’Эсте, ссориться с членом семьи, да еще и таким, желая быть в этой семье признанной, опасно.
Лукреция постаралась выбросить из головы все неприятности, связанные с Изабеллой, потому что ей предстояла первая брачная ночь с Альфонсо д’Эсте, причем на сей раз Папа настаивал, чтобы консумацию брака засвидетельствовали достойные люди. Пришлось Альфонсо и Лукреции заниматься сексом под любопытными взглядами троих достопочтенных мужчин. Альфонсо был на высоте. Он исполнил свой долг трижды за ночь, но и Лукреция не подвела, показав себя достаточно горячей женщиной. Консумация брака состоялась, о чем немедленно было сообщено в Ватикан.
Лукреция Борджиа стала законной женой Альфонсо д’Эсте. Хотя каждый понимал, насколько это зыбко, ведь у Лукреции за плечами спорный развод, а Папа не вечен. Стоит с ним чему-то случиться, и развод с Джованни Сфорца можно признать недействительным, следовательно, таким же мог оказаться и брак с д’Эсте. Может, герцог на это и рассчитывал?
Лукреции было нужно как можно скорее родить д’Эсте наследника, лучше не одного, чтобы укрепить свое шаткое положение в Ферраре. В Феррару и семью д’Эсте мало попасть, нужно еще и удержаться, что значительно труднее. И Папа помочь в этом не мог ничем.
ВОЙНА ГЕРЦОГИНЬ
Утром Альфонсо, несмотря на то, что это была их первая брачная ночь, куда-то умчался, едва рассвело. Когда Лукреция открыла глаза, его уже не было в постели. Лукреции рассказывали о его всепоглощающей страсти – пушках. Альфонсо наверняка отправился в литейную мастерскую. Что ж, у мужчин могут быть свои занятия, как и у женщин. Тратит же она много времени на уход за своими роскошными волосами, пусть муж занимается пушками.
Сначала Лукреция улыбнулась, но потом ее губки с досадой сжались. Понятно, Альфонсо удрал, не желая слушать всякие скабрезности, которые сейчас явятся говорить все, кому не лень. Нечего сказать, прекрасный поступок молодого мужа – оставить ее под насмешками одну.
Не успела подумать, как служанка сообщила, что к ней идут донна Изабелла с целой толпой. О, нет! Выслушивать гадости от этой змеи…
– Быстро закройте двери и не открывайте ни за что!
– Почему?!
– Скажите, что я еще сплю. И спать буду долго.
– Но, донна, закрыть двери перед донной Изабеллой, донной Елизаветой и братьями вашего супруга?
– Вот именно перед доннами и закрыть.
Адриана со служанками была вынуждена подчиниться, но Лукреция, поманив ее пальчиком, что-то сказала на ухо. Та хихикнула, кивнув:
– Обязательно.
Оказавшись перед закрытой дверью, Изабелла с Елизаветой действительно взъярились:
– Что это?!
– Донна Лукреция еще спит и спать будет долго. – Адриана почти смущенно опустила глаза. – Ночь была слишком бурной…
Несколько мгновений в Изабелле боролись желания: фыркнув, отправиться прочь и сказать какую-нибудь гадость в ответ. Победило второе.
– Три раза за ночь – это бурно? Неужели в Риме считают так?
Адриана терпеливо выждала, пока компания перестанет хохотать, и все так же держа глаза опущенными, почти сокрушенно вздохнула:
– Это при свидетелях три, а что было, когда все ушли… О, дон Альфонсо очень сильный мужчина. – Она дала время осознать сказанное и добавила: – А донна Лукреция сильная женщина. Заснула только под утро, пусть поспит.
Ноздри Изабеллы раздувались, но что она могла возразить? Возмутиться тем, что ее брата назвали сильным мужчиной? Но по Ферраре ходят столько похожих на Альфонсо детей, что сомневаться в этом никому не придет в голову. И все равно она не могла уйти просто так. Чуть придя в себя, Изабелла прошипела:
– Передайте донне Лукреции, что это некрасиво. В приличных семьях принято хотя бы пускать гостей в спальню.
Адриана кивнула:
– Когда проснется, передам. Прошу прощения, я не буду будить ее сейчас.
Строгая испанка, привычно в черном, стояла на страже двери так, что было понятно – войти туда удастся только через ее труп. А по другую сторону двери, прижавшись к ней ухом, Лукреция слушала всю эту перепалку, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть от смеха.
Зато когда Изабелла с сочувствующими удалилась и донна Адриана, убедившись, что они не вернутся, тихонько скользнула в спальню, как они хохотали, разыгрывая в лицах смятение маркизы Мантуанской! Несмотря на скромно потупленные глаза, Адриана прекрасно разглядела и возмущение, и гневно раздувающиеся ноздри Изабеллы, и то, как был доволен ее растерянностью Ферранте…
– А братцы сестрицу не слишком любят…
– За что ее любить, за то, что подавляет всех? Что распоряжается в Ферраре, словно она хозяйка? – Лукреция чуть задумалась. – Знаешь, Адриана, Изабелла красивая, умная, образованная, действительно первая дама не только Феррары, но и Италии, но у нее при каждом слове брызжет яд, а при каждом взгляде вылетают разящие стрелы. Теперь я понимаю, что Ипполито говорил правду, когда рассказывал мне о сестре.
– А что он говорил?
– Рассказывал, что Изабелла всегда завидовала своей младшей сестре Беатриче, которую выдали за Лодовико Моро, что пыталась переманить в Феррару даже мастера Леонардо, что считает себя главой семьи д’Эсте и была взбешена, когда узнала, что я стану герцогиней Феррарской. Ее могли бы поставить на место старый герцог или Ипполито, но отец слишком любит свою дочь, а Ипполито кардинал, хотя, как Чезаре, ненавидит свой сан.