Все знали, о чем они разговаривали, в том числе и Александр. Делла Ровере, которому благоволил Неаполь в той же мере, в какой Милан благоволил папе, подумывал переметнуться на другую сторону. Силы оппозиции менялись, делая союзниками бывших врагов, а старых друзей – врагами. С уст людей стали все чаще слетать слова «иностранная интервенция».
Александр был готов к любому повороту событий.
И ему не пришлось долго ждать.
Часть вторая
Может, я и не итальянец, но я люблю Италию и никогда не отдам ее в чужие руки.
Глава 13
В великолепном замке над средиземноморской гаванью в Неаполе король Ферранте выбрал для ухода в мир иной самый холодный день года.
Ему уже давно нездоровилось. Живот округлился вовсе не из-за еды, и опухоль так сильно давила на кишечник, что он тратил неприлично много времени в попытках его опорожнить. Чем меньше у него получалось что-то из себя выдавить, тем больше крови из него сочилось. Доктора хором убеждали короля в том, что скоро все пройдет, надо только исправно принимать их снадобья. Когда всю нижнюю часть его тела стали пронзать дикие боли, они пришли в смятение, о чем-то спорили и начали говорить уклончиво. Если бы у Ферранте еще оставались силы, он вздернул бы их за предательство – оно ему мерещилось везде, даже в малейшей ошибке, – но нынче он был слишком занят, вглядываясь в лицо смерти.
Такое случалось с ним и раньше. Еще молодым он едва выжил после ножевого удара, нанесенного подосланным убийцей, и сохранил свой трон, несмотря на беспорядки и мятежи. Он был суровым правителем и часто рисковал жизнью. Те, кто осмеливался восстать против него, умирали страшной смертью, а верные ему люди постоянно подвергались подозрениям и становились жертвами жестоких капризов. Его правление было грубым, а сам он пользовался дурной славой, невольно поощряя окружающих следовать своему примеру. Те, кто взялся бы писать историю, могли смело сказать, что династия Арагонов, испанцев по происхождению, не смогла противиться моральному упадку Италии и заслужила все, к чему в итоге пришла.
Услышав новости, Буркард с необычной для него поэтичностью сказал:
– Король Неаполя умер во тьме, без креста и покинутый Богом.
Когда прибыл гонец, Александр обедал вместе с гостями. Он сразу поспешно спровадил их. Душу короля Ферранте спасать было уже поздно, а вот кризис, который неминуемо последует за его смертью, очень волновал папу. Менее чем через неделю Ватикан заполнится дипломатами и шпионами, но пока он может держать все в секрете, по крайней мере, еще несколько часов. Вот она, одна из великих привилегий папства.
– Никому меня не беспокоить, понял?
Молодой слуга беззвучно ходил по огромной спальне, наполняя кувшины вином и подбрасывая в огонь дрова. Он набросил на плечи хозяина зимнюю накидку из соболиного меха, опустился на колени, поцеловал ноги понтифика и вышел. Как личная тень папы, он должен был оставаться незаметным. К тому моменту, как дверь за ним закрылась, Александр уже пребывал в глубокой задумчивости.
Пусть ему предстояло принять вызов будущего, он черпал силы из того же источника, что и в прошлом. Тонкая игра на взаимоотношениях Милана и Неаполя до сих пор разворачивалась идеально. Эти два государства враждовали задолго до его папства, выставляя вместо фигур на доску членов собственных семей. Зачем рисковать армией, если можно рискнуть сыном или дочкой? Когда пять лет назад Ферранте выдал свою внучку за молодого наследника Сфорца, у него были все основания полагать, что однажды она станет герцогиней. Он вел переговоры без участия Людовико Сфорцы, дяди мальчишки и одновременно его опекуна, который незаконно захватил власть и подбивал Францию заявить о своих правах на Неаполь, чтобы навсегда разделаться с Ферранте.
И Александр извлекал максимальную выгоду из сложившейся ситуации. Он держался в стороне от конфликта, представляя себя спасителем Италии, и в то же время использовал в своих целях страх Неаполя перед французской интервенцией. Секрет, как и во многих других случаях, состоял в том, чтобы в каждый следующий момент исходить – скорее инстинктивно, чем сознательно – из реального положения дел, а не из прогнозов. Этот подход оказался особенно плодотворным после помолвки Джоффре с внучкой Ферранте. Однако новости о смерти короля полностью изменили правила игры. Ведь помимо наследника (сына, который всю свою жизнь дожидался смерти отца), имелся еще и пустой трон.
Александр зевнул и потянулся, разминая затекшее от долгого сидения тело. Пустой трон. Удача повернулась к нему лицом. Вот он, удобный случай. Никто не мог предвидеть такого поворота. Если король Франции на самом деле хочет захватить Неаполь, теперь для этого самое время. С его армией не справится никто, даже папа римский.
Разве что… Он снова с удовольствием потянулся и услышал, как в плече что-то хрустнуло. Наконец-то можно расслабиться. Падение одного означает подъем другого. Ведь смерть Ферранте дает ему, Александру, на руки неожиданно удачные карты для ведения переговоров. Неаполь уже давно представляет собой независимое государство, но, по исторической случайности, находится под папским сюзеренитетом. Чтобы его правитель был признан христианским миром, он должен быть официально одобрен папой. Другими словами, благословение Александра VI теперь выставлялось на продажу. То, что Италии сулило проблемы, для семьи Борджиа открывало приятные перспективы.
На губы Александра легла улыбка. В очаге громко затрещали и выпустили на прощание вспышку искр прогоревшие поленья. Он наблюдал за тем, как огонь подбирается к еще не тронутым толстым веткам, ищет в них изъян, чтобы запустить свои обжигающие язычки в самую сердцевину. А завладев ею, уже не отпустит.
– Ваше святейшество, я пришла сказать, что дочь ваша несчастна. Она блуждает как неприкаянная по дворцу и едва находит в себе силы посвятить полчаса вышивке. Кажется, любое дело дается ей с трудом.
Александр озадаченно нахмурился. Мысли его переключились с высокой политики на семейные неурядицы. Порой совсем не остается времени на молитву!
– В чем дело? Что ее печалит?
– Ах, боже мой! – Адриана позволила себе слегка закатить глаза. Несомненно, она уважала его как папу и главу семьи, но он был всего лишь мужчиной… – Могу ли я говорить откровенно?
– Я бы удивился, если бы ты лукавила, Адриана, – сказал он мягко.
– Лукреция замужем, но без мужа. На свадьбе она была в центре внимания, предмет всеобщего обожания и поклонения, а теперь сидит одна в доме и ждет мужчину, который, как мне – и ей – кажется, отнюдь не спешит к ней вернуться.
– Да, понимаю. В таком случае ты будешь рада услышать, что мы сейчас ведем переговоры с герцогом Пезаро, и он уже вызван обратно в Рим, чтобы воссоединиться со своей семьей и приступить к исполнению супружеских обязанностей.
– Ох… – Адриана, которая готовилась разразиться длинной речью, опешила. – Я… рада. Не думала, что вы догадались о происходящем.
– Ладно. – Он небрежно махнул рукой, будто отказываясь ставить это себе в заслугу. Ах, как хотел бы Александр потомить капризного герцога немного дольше, ведь Лукреции нет еще и пятнадцати, а он хорошо наслышан о бесхребетности своего зятя. Но в текущей политической обстановке семью Сфорца лучше умаслить, по крайней мере, пока ситуация не изменится. Кардинал Сфорца ясно дал понять, что если консумация брака будет и дальше откладываться, это расценят как серьезное оскорбление.
Между строк письма, написанного в исключительно вежливом тоне, Александр предельно просто сообщил зятю: если тот хочет получить приданое, ему придется приехать и забрать его.
– Скажи мне, дитя, как бы ты отнеслась к возвращению мужа? – мягко спросил Александр Лукрецию.
– Джованни? Я… не знаю.
– Почему? Он тебе не нравится?
– Нравится… Впрочем, я очень мало знаю его, – смутилась она. Ее отец был так занят в эти дни, что его визит стал неожиданностью для них обоих. – Мне кажется, ему не нравлюсь я.
– Не может такого быть! Уверен, он ужасно по тебе скучает.
– Папа, нет нужды меня утешать. Я помню, с каким нетерпением он ждал возможности уехать.
– Его отъезд никак с тобой не связан. Его позвали домой неотложные дела – ноша принца тяжела. А теперь он жаждет вернуться.
– Это его решение или твое?
Он открыл было рот, собираясь соврать, но простота и искренность вопроса смутили его.
– Что ж… решение было моим, дорогая Лукреция. Случается, обстоятельства сильнее нас.
Она кивнула, будто именно эти слова и ожидала услышать.
– А где он будет жить по приезде?
– Если хочешь, он станет жить с тобой в этом дворце. – Александр помолчал. Лучше бы этот разговор вела Адриана, все-таки он касается чисто женских дел… – Ты понимаешь, о чем я говорю, дитя? Вы станете мужем и женой.
– Да, конечно, я понимаю. – Она покраснела и опустила глаза. – Выходит, я стану настоящей герцогиней Пезаро. Означает ли это, что я поеду туда?
– В Пезаро? Да, возможно. Ты хочешь?
– Не знаю. Я никогда не покидала Рима. Возможно. Да… думаю, я хотела бы.
Малышка Лукреция, совсем еще дитя. Он и не предполагал, что потеряет ее так скоро.
– В таком случае, уверен, мы можем это устроить. – Александр легонько ущипнул ее за щеку. Политика так сильно захватила его, что теперь он мог лишь изредка наслаждаться общением с семьей. Что ж, раз этот вопрос решен… – А пока обустраивай дом и стань такой женой, которой гордился бы любой мужчина.
– Лучшей женой, чем Хуан мужем? – озорно спросила она.
– Ах, этот твой брат! – фыркнул Александр. – Если бы мои волосы давно не поседели, вчера вечером это бы несомненно произошло.
Еще до того, как пришли новости из Неаполя, послание из Испании привело Александра в настоящую ярость, он рвал и метал у себя в кабинете: Хуан, несмотря на все его советы, шлялся ночью по борделям, пока новоиспеченная жена послушно дожидалась его в постели. Гневные письма Александра обжигали сумку гонца. Но он простил ему все, узнав, что жена Хуана уже беременна. Внук! Да как быстро! Ах, как