Здесь он наблюдает интересное явление: несмотря на то, что первые два поколения уже зарекомендовали себя как яровые формы, в третьем поколении некоторые из линий так и не пошли в трубку, то есть вели себя как озимые.
При выведении нового сорта тщательно бракуются пшеничные растения, не выдержавшие экзамена на устойчивость к ржавчине. По этому поводу он замечает: «Самым важным и интересным моментом в поведении измененных форм оказалось то, что они выявили картину сильного расщепления сорта Ворошиловка по устойчивости к бурой и желтой ржавчине».
Начиная работу с озимой пшеницей Ворошиловка, Лукьяненко прекрасно знал ее свойства. И то, что сорт сильно поражался ржавчиной, было ему хорошо известно. На начальном этапе работы с полученным сортом он обнаружил, что здесь «выщеплялись сильно поражаемые, мало поражаемые и устойчивые к бурой ржавчине формы», и далее отмечает, что «формы, устойчивые во втором поколении, сохранили устойчивость и в последующих поколениях, а восприимчивые формы остались восприимчивыми».
Положительным результатом своей работы ученый-практпк справедливо считает «получение устойчивых к бурой ржавчине форм из сильно расщепляющегося сорта (в прошлом устойчивого к ней) путем воспитания…». Он не без оснований называет свой успешный опыт «новым фактом в селекции, который представляет собой большой практический и теоретический интерес».
В проделанном эксперименте Павлу Пантелеймоновичу удалось проследить, как «устойчивость к ржавчине находится в зависимости от условий прохождения стадий развития». Здесь же Лукьяненко утверждает: «Одной из важных причин «порчи» сортов по устойчивости к бурой ржавчине является расщепление гибридных сортов».
Работа с переделкой сортов Ворошиловка из озимой формы в яровую помогла определить и другое интересное направление — возможность получения подобным методом сортов универсального использования, одинаково пригодных для озимого и для ярового посевов. Прослеживая поведение яровой формы Ворошиловки в озимом посеве, Лукьяненко установил, что некоторые линии яровой Ворошиловки по перезимовке не отличались от контроля — озимой Ворошиловки. Об этом красноречиво свидетельствует случай, когда в суровую бесснежную зиму 1948/49 года с двадцатиградусными морозами на опорном пункте Краснодарской госселекстанции, расположенном в северной зоне края, яровые формы Ворошиловки имели следующий процент сохранности растений к весне: 1) озимая пшеница Ворошиловка — 75,5; 2) яровая форма Ворошиловки — 78,8.
Достижение налицо — лучшие формы яровой Ворошиловки-84 и 30 не уступали исходному озимому сорту.
В трудные годы войны, да и в не менее тяжкое послевоенное время велись работы по переделке, перевоспитанию озимой пшеницы Ворошиловки в яровую форму. Но все увенчалось победой. За успехи в селекции пшениц Лукьяненко избирается в 1948 году действительным членом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина.
Павлу Пантелеймоновичу было о чем рассказать коллегам по академии. Особенно об особых природных условиях Кубани. Урожаи озимой пшеницы часто гибнут там уже в начале июня, во время налива зерна. И причина тут не только в ржавчине или в полегании. К этому присовокупляются ливневые дожди при высоких температурах воздуха. Он видит выход в одном — нужно создать раннеспелые сорта, чтобы' они наливались уже к концу мая, то есть к более ранним срокам.
Полученный на Краснодарской селекционной станнин в результате многолетней кропотливой работы от скрещивания сорта американской селекции Канред-Фулькастер и ярового сорта аргентинской пшеницы новый сорт, названный Скороспелка, отличался в самом главном — он дал по сорок два центнера с гектара и тем превзошел в испытаниях стандарт Новоукраинку-83 на двенадцать центнеров.
Как и всегда при выведении нового сорта, прежде всего ученого интересует устойчивость растений против ржавчины. Это был своего рода «конек» Павла Пантелеймоновича, и тут он достиг исключительного совершенства. Делом этим он занимался, как правило, лично. Новые сорта Кубанская-131 и Кубанская-133 отличала прежде всего повышенная устойчивость к ржавчине.
В послевоенное время в Краснодаре велись большие работы по переделке природы сортов озимых пшениц в яровые и наоборот. Немалые выгоды для государства видел Лукьяненко в случае, если удастся внедрить в производство готовящийся к сдаче сорт Ворошиловка.
Путь в селекции, избранный Лукьяненко, был трудным, но исключительно верным. Его имя заняло почетное место в ряду выдающихся селекционеров страны. Это единодушно признали все, кто хоть в какой-то степени знал о его работах. Павел Пантелеймонович гордился признанием личных его заслуг, заслуг сотрудников, вместе с которыми он шагал по верной дороге. Партия и народ поддержали его позицию, значит, надо работать с утроенной энергией, чтобы оправдать столь высокое доверие, — так он понимал цель своей жизни. Так и жил.
Оглядывая порой пройденный им жизненный путь, Павел Пантелеймонович сознавал, что сорта, выведенные им, он поднимал, как строитель по кирпичу поднимает здание. Шаг за шагом, этап за этапом — и все выше, все ближе к заветной цели. С созданием каждого нового сорта все жестче требования предъявлялись к нему. Павел Пантелеймонович придет наконец к выводу: сорту, претендующему на жизненные права, необходимо иметь самые разнообразные качества. Всего он насчитает двадцать шесть признаков, которые должны характеризовать сорт идеальный, мечту селекционеров.
Колоссальный опыт, огромный практический багаж дадут Лукьяненко право сделать такой вывод. С самого начала своей работы Павел Пантелеймонович вместе с Полиной Александровной много времени и сил тратил на отбор растений с нужными качествами. Их интересовала прежде всего продуктивность, и они обращали особое внимание на формирование куста. В работу шли растения, у которых дружно, одновременно развиваются основные стебли. Подлежали браковке растения, у которых такие стебли по мере развития отставали в росте один от другого, и возникало крайне нежелательное в практике селекционера явление, именуемое подгоном. Это ведет к неодновременному созреванию колосьев, а значит, и к снижению качества зерна в конечном счете. Кропотливейшая работа с микроскопом — наблюдение за точками роста — дала Полине Александровне многое. В конце концов при выведении сорта Скороспелка-3 им удалось отобрать такие формы, у которых точки роста (а их у Скороспелки-3 до 35) формировались и созревали одновременно. И как знать, получи этот сорт соответствующую доработку в свое время, возможно, он оставил бы далеко позади себя даже ныне существующие…
Вообще каждый сорт, выведенный П. П. Лукьяненко, для своего времени был незаурядным явлением. Недаром многие из них занимали еще и не так давно значительные площади.
Районированная в 1953 году, Новоукраинка-84 отличалась лучшими качествами по сравнению с Новоукраинкой-83. Достаточно представить себе, в каком состоянии находились тогда наши поля, израненные войной, когда самая элементарная техника порой отсутствовала в колхозах. О применении же минеральных удобрений и говорить не приходилось. И вот в тех условиях этот сорт мог давать в среднем по краю до 38 центнеров с гектара. Замечательный сорт! Хлеб из Новоукраинки отличался великолепными качествами. Исстрадавшийся за годы войны народ получил щедрый дар от селекционера! Кроме того, это был хлеб экспортного значения, что, как известно, служит высшей похвалой любому сорту.
Новоукраинка-83 — это определенная ступень в работе П. П. Лукьяненко, показатель дальнейшего совершенствования и роста по пути прогресса. Но отнюдь не «просчета», как это попытается представить впоследствии кое-кто.
По сравнению с предшествующими сортами Новоукраинка-83 в два раза меньше полегала, в два раза меньше поражалась ржавчиной, независимо от условий перезимовки или погодных условий в весенне-летний период.
И еще одна поразительная особенность этого сорта. Качество его не снизилось за все годы возделывания. К сожалению, причины такого поведения Новоукраинки остались неизученными.
Был летний погожий день. Вместе с директором селекционной станции Пакудиным отправился Павел Пантелеймонович осматривать поля. Кроме основной территории, земли под испытаниями располагались еще и чуть поодаль. Добрались они, как обычно, на «одиннадцатом номере». Агроному неспроста нужны крепкие ноги — не один десяток километров в день приходится отмахивать. Хлеб тогда стал созревать, и Павел Пантелеймонович тут же, как это он любил делать всегда, с ходу вошел в пшеницу. Так с разбегу бросаются в желанную отраду и негу речную. Директор за ним едва поспевает. Видеть надо было, как шагал Лукьяненко! По-особому как-то он делал это, по-своему. Картина была! Выбрались наконец. На таком ходу будто и сделать ничего не было возможно, ан нет. Смотрит Захар Андреевич, а у Лукьяненко меж пальцев обеих рук колоски зажаты. Как он успел подметить и сорвать их — не понять.
Словно и не слыша восторгов, рассматривая одному ему ведомое, Павел Пантелеймонович будто сам для себя бурчит: «Попробуем-ка еще вот эти. Что-нибудь да сделаем». И, озорно подмигнув, от радости напевает: «Сегодня — ты, а завтра — я!» Все близко знавшие ученого давно подметили, что этот напев из «Пиковой дамы» Лукьяненко предпочитает всем прочим, если ему что-то удается.
Подошла осень. Павел Пантелеймонович немало сил потратил на то, чтобы окончательно выправить все недостатки у нового сорта. Все выходило как будто неплохо — и колос хороший, и мука отличного качества, урожайность высокая. Но что-то ему не совсем нравилось у этого сорта. Он всегда придерживался того мнения, что заботливая мать не выпустит на люди свое дитя неумытым и неухоженным. «Нет, не совсем готова Новоукраинка, тут что-то надо еще делать», — негромко, но убежденно отвечал он на восторженные «ахи» своих поклонников и доброжелателей.
Вместе с Захаром Андреевичем проходил он как-то по территории. В старом сарае перемолачивали зерно. Стучала веялка. Они подошли на шум и спросили рабочих, как идет дело. Сами набрали на ладонь уже отвеянного и среди великолепного отборного зерна тут же заметили неотмолоченные семена. Директор спросил рабочих, почему много брака. Те ответили, что этот сорт больше и не отмолачивается. Павел Пантелеймонович ничего не сказал, повернулся и вышел.