нную войну 5 лет в армии, затем опять в техникуме в этом же городе. При очередной поездке в Краснодарский край заеду в Краснодар и при случае заверну к тебе. Хочу встретить тебя и прежних товарищей по училищу. Приятно вспомнить то время, когда были молоды, не прочь, чтобы это время начать сначала, но сие уже неповторимо».
Уже после октябрьских праздников из далекого воронежского села Ширяева пришла весть от Нины Андреевны Стукаловой. Это был ответ на письмо, отправленное им колхозникам этого села еще в начале марта 1964 года. Н. А. Стукалова писала:
«Когда я получила Ваше письмо, весть о нем с быстротою молнии разнеслась по селу. Его ждали. Чуть свет ко мне повалили во. двор колхозники. Просили прочесть. Я им прочитала. Старики неграмотные, как бы не доверяя мне, брали Ваше письмо в руки, вертели в руках. Радовались все, что ученый мир идет нам на помощь. Потом мы все, кто был во дворе, человек 70, повалили с письмом к председателю колхоза Дьякову Алексею Андреевичу. Дьяков у нас председателем недавно. Молодой, энергичный 33-летнпй председатель и поддержал нас, и Ваше письмо прочел со вниманием, но его не поддержали наши местные районные и областные кабинетные чиновники. Дьяков нам ответил: «Будем сеять обязательно!» А когда кинулись достать яровой пшеницы на посев, то оказалось, что ее в области нет. Эти чиновники хотели от нас отбиться. Но не тут-то было… Мы узнали, что яровая пшеница есть… в Солонке. Поехала я к председателю Калачаевского райисполкома Копытину Александру Ефимовичу просить яровой пшеницы на посев. «Александр Ефимович, дайте нам на посев яровой пшеницы», — сказала я. А мне в ответ: «Что вы, что вы, не будем сеять яровую пшеницу. На посев ее в области нет, ее выедает черепашка, совка, долгоносик, и она у нас не родится».
А я ему в ответ: «Для черепашки, совки — химия! До каких пор вы нас будете горохом кормить? Народ боролся, три столетия лилась кровь за землю, за волю, за хлеб, а вы нас теперь горохом кормите?»
А он мне в ответ: «А разве горох плохой? Это вы не умеете горох варить. А ну как, расскажите мне, как вы варите горох?»
Копытин уселся поудобней в кресло и ждал, чтобы рассказать мне, как я не умею горох варить. Копытин улыбался, а я заплакала. Это слезы были не мои, не одной личности — это слезы народа. Вспомнишь, какие бои проходили на наших полях, и до того обидно становится, что на этой политой кровью земле стали сеять вместо яровой пшеницы горох. Издеваясь над нами, Копытин сказал:
— Не скрою, 7000 га вымерзло озимой пшеницы, мы эти 7000 га насеем ячменем и горохом…
Собрали мы с гектара по 6 центнеров. Теперь у нас 360 пудов своей пшеницы. При Вашей поддержке мы возродили яровую пшеницу. 360 пудов своей пшеницы — это на первый случай неплохо. Если ее вовремя и по-хозяйски посеять, то она даст теперь больше».
Далее в письме была изложена просьба к Павлу Пантелеймоновичу написать председателю колхоза Дьякову, одобрить его начинание с яровой пшеницей, выбрать свободную минуту и дать советы по агротехнике — нужна ли глубокая вспашка, на какую глубину вспахивать землю и т. п. А еще от имени колхозников Стука-лова просила Лукьяненко выступить в Москве, поддержать с высокой трибуны посевы яровой пшеницы в Воронежской и других областях.
Горько было ему читать подобные строки, но они придавали ему уверенности, подстегивали в работе. Благодаря таким письмам он знал, как велика нужда земледельца в новых сортах, ценных рекомендациях ученых, и оттого торопил себя, работал с полным напряжением и возрастающим чувством ответственности.
Глава вторая
Именно в пору невиданной еще славы Безостой, когда, по выражению большого знатока сельского хозяйства и его проблем писателя Юрия Черниченко, гектары, засеянные Безостой, красноречиво свидетельствовали сами за себя, Лукьяненко выступил с изложением основ своего метода в журнале «Агробиология» (№ 2, 1965 г.).
Он обратил внимание читателей на усилившиеся в то время тенденции ставить на первый план теорию мутагенеза. Будучи блестящим практиком, он в первую очередь спрашивает сторонников метода мутагенеза пшеничных семян, где, когда и кто вывел новые сорта пшеницы таким путем. Пусть даже не в нашей стране. Но найдутся ли подобные примеры в мировой практике? И снова аргументы, против коих не возразишь: лучшие сорта мировой селекции опять же выведены традиционным способом — путем скрещивания, воспитания и отбора.
Если говорить о достижениях, ставших возможными благодаря этому методу в нашей стране, то можно упомянуть Новоукраинку-83, полученную от скрещивания сорта Украинка с канадским сортом яровой пшеницы Маркиз. Районированный в 1945 году, этот сорт отличался хорошей урожайностью (по тем временам) и хорошими мукомольно-хлебопекарными качествами. Достаточно напомнить, что в послевоенные годы сорт занимал площадь свыше миллиона гектаров.
А Безостая-1? В-ее родословной сорта из разных стран (Аргентина, Италия, США и другие).
Необязательно при скрещивании отдаленных эколого-географических форм сорта должны быть из разных стран. Хорошие результаты может давать и скрещивание наших, отечественных, географически отдаленных форм. Именно таким путем были получены Одесская-3 (академик Ф. Г. Кириченко, Л. П. Максимчук и другие), отличающийся высокой урожайностью и высеваемый на площади в 5 миллионов гектаров.
Быть может, лучшие сорта зарубежной селекции выведены особым, нам неведомым путем? Нет, все тем же методом отдаленной гибридизации, методом отбора.
Всем известна роль японских сортов в выведении низкорослых, высокоурожайных сортов. Сорт Сан Пасторе-14, к примеру, занимает в Италии основные площади посева; снискавший себе мировую славу канадский сорт Маркиз получен от скрещивания галицийского сорта Редфайф с индийской пшеницей. Словом, все лучшее, что создано в нашей стране, в странах Америки, Европы, — все это выведено традиционным методом скрещивания.
Лукьяненко приходит к выводу, что «гибридизация географически отдаленных форм является эффективным современным методом селекции, с помощью которого создаются наиболее жизнеспособные сорта, завоевавшие наиболее широкий ареал в производстве».
В этой фразе вся суть работы Лукьяненко в селекции. Результатом всех его достижений всегда было внедрение в производственную сферу сортов, выведенных под его руководством. Все это при непременном, ощутимом в масштабах всей страны экономическом эффекте.
Лукьяненко считал самым важным достоинством метода гибридизации отдаленных эколого-географических форм тот факт, что он «позволяет планово, непрерывно повышать продуктивность сортов».
Говоря о Безостой-1, академик продолжал: «Сорт Безостая-1, районированный в 1959 году, дал в среднем за 6 лет по 50,6 ц с 1 га и превысил Новоукраинку-83 на 15,6 ц с 1 га или на 51 %, а сорт Украинка примерно в два раза».
И снова данные, на этот раз с Лабинского сортоучастка: «…урожай сорта Безостая-1 в 1962 году составил 65,8 центнера с 1 гектара, а Украинки — только 35,5 центнера, то есть здесь новый сорт дал прибавку урожая, составившую 30,3 центнера с 1 гектара».
Нет слов, трудно переоценить значение сорта Безо-стая-1. Вот что писал о нем сам Павел Пантелеймонович: «С внедрением в производство сорта Безостая передовые хозяйства Кубани почти удвоили урожайность и стали получать по 40 центнеров и более с 1 гектара, а площади, занятые этим сортом в производстве в 1969 году, составили около 6 млн. гектаров. Он является первым сортом озимой пшеницы советской селекции, который начал широко внедряться в ряде зарубежных стран (Румынии, Болгарии, Венгрии и др.). В некоторых из них он уже занимает свыше половины всех площадей посева пшеницы».
Но и это еще не все. Производственный успех Безостой-1, кроме всего прочего, был сопряжен и с другими выгодными сторонами. Как известно, полегание хлебов на протяжении всей истории возделывания пшениц на Кубани было тяжким бичом для земледельца. Казалось бы, и налились хлеба на славу, и вот-вот косить можно, а пройдет перед самой жатвой ливень, ветром покрутит вдобавок ниву — и полег хлеб, доброй части урожая недосчитаются труженики. Все тут было виной тому — и тучный кубанский чернозем обвиняли, и избыток дождей, и слабую, тонкую да высоченную соломину, которая не в силах удержать веса налитого колоса. А вот Безостая выдерживает — урожай в два раза выше предшествующих сортов, но она стоит, не кланяется никому — ни при ветре, ни под ливнями — как с гуся вода — за счет прочной соломины, за счет короткого стебля, за счет удивительной способности поглощать минеральные удобрения, а следовательно, и максимально укреплять свой организм, полностью мобилизовать все ресурсы на формирование тяжелого, полновесного колоса.
Лукьяненко, помимо всего прочего, утверждал, что способ отдаленной гибридизации таит в себе неисчерпаемые возможности. Дело в том, что от гибридов уже возделывающихся, уже запущенных в производство и занимающих большие площади, можно и должно получать новые сорта, более урожайные, более устойчивые к разного рода заболеваниям.
Этот способ имеет исключительно важное значение для селекции пшеницы, в то время как в практике выведения новых сортов кукурузы метод двойных межлинейных гибридов уже не дает желаемых результатов в деле повышения урожайности. Если использование подобного метода позволило на начальном этапе, как считали его сторонники, поднять урожайность кукурузы на 25–30 процентов, то теперь этого от уже новых гибридов ожидать не приходится, а о большей урожайности их можно говорить лишь в сравнении со старыми, уже давно не возделывающимися сортами. В селекции же пшеницы «метод скрещивания отдаленных географически форм и направленный отбор позволяют непрерывно повышать продуктивность сортов».
Уже в то время Лукьяненко и его сотрудниками были получены десятки новых линий, которые сулили быть перспективными — они превосходили Безостую-1 по весу зерна с одного колоса, сочетая этот важнейший показатель с устойчивостью к болезням, неполегаемостью, хорошим качеством зерна и т. д.