Похоже, что очень скоро на ПМК придёт сначала предупреждение, а потом, дня через два, страшный список, где против каждого имени будет стоять «136(БВП)» или просто «200», что в принципе одно и то же. Сообщение всё не приходило, мешкали почему-то «ботаники», наверное, сомневались, что накроет Зону.
— И что они сопли на кулак мотают, мать их? — Со злостью и тоской я глянул на небо. За бывалых, вроде Гопстопа или Сиониста, я не опасался — эти-то в курсе, что означают еле заметное потепление воздуха, духота и полное безветрие. Жаль было новичков.
«Внимание всем! В Зоне ожидается аномальная приземная облачность! Немедленно найдите убежище! Код опасности 3!»
Сообщение пришло на ПМК как раз в тот момент, когда всё небо в считанные секунды затянуло вначале белёсой дымкой, затем сплошной тёмно-серой пеленой, и, наконец, наступила непроглядная тьма. К этому времени я уже успел оттащить уснувшую Хип в заброшенный бункер и возвращался за рюкзаками. Пришлось достать самодельный фонарик, который я в своё время смастерил из обычного, заменив слабенькую лампочку осколком «солнца» и приделав к нему регулятор напряжения. Не знаю, какие процессы шли в артефакте при воздействии на него слабого тока, но при полутора вольтах он выдавал просто яркий свет, а при трёх сиял не хуже дуговой лампы, совершенно при этом не греясь. За два года эксплуатации артефакт лишь немного уменьшился в объёме и покрылся серой корочкой, что, впрочем, нисколько не отразилось на мощности моего «светильника».
Поставив регулятор на два вольта, я распорол темноту ярким жёлтым лучом. Световое пятно выхватило из темноты заросли бурьяна, стену дома, заиграло на стёклах битых бутылок. Пенки нигде не было. Её свита тоже пропала. В том, что «глушняк» не представляет опасности для существ Зоны, я не сомневался. Странно было то, что Пенка ушла «по-английски», не предупредив даже знаком. Это мне очень не нравилось. Кто знает, насколько сильно изменился её разум после смерти Доктора, точнее, даже не изменился, а вернулся к своему обычному состоянию. Далеко не факт, что в следующий раз ее ручные зверьки с полного одобрения хозяйки схарчат не случайную жертву, а парочку сталкеров просто потому, что другого мяса поблизости не оказалось. Насколько долго продлится память о Докторе и его просьбе в голове мутанта, я даже не брался предположить. «Но будь с ней осторожен, Лунь. Какой бы человечной она тебе ни казалась, знай, что это не человек и никогда им не станет», — вспомнилось предупреждение Доктора. Эх, Док… в том-то и дело, что она теперь даже не кажется человеком.
Перед тем, как зайти в бункер, я посветил в небо. Опасное это явление — «глушняк». Что не мешает ему быть завораживающе красивым. Совсем низко, меньше, чем в десяти метрах над головой, плавно колыхалось сплошное серое полотно, на котором свет фонаря оставлял чёткий светлый круг. Слой тёплого воздуха пока не подпускал туман к самой земле, но через минуту-другую на развалины деревни, остов грузовика, горки консервных банок бесшумно рухнут струи, колонны и целые водопады тумана, чтобы растечься по ним непрозрачными пушистыми клубами. На это стоило посмотреть — Зона умеет быть красивой, пусть даже это и гибельная красота.
Первый столб тумана упал прямо в центр деревни, белые клубы поползли от него широким кольцом, вслед за ним рухнули с неба ещё две ровные, гладкие колонны белизны, начавшие затапливать дорогу, овраги, жидкий кустарник. И когда я уже собирался спуститься по лестнице и запереть стальную дверь бункера, кто-то надсадно закричал:
— Эй, чувак! Чувак! Не вырубай свет! Я щас!
Из стены тумана выбежал человек и, не переставая вопить, понёсся в мою сторону. Когда он влетел в дверной проём и, споткнувшись, гулко загремел по лестнице, белая пелена окончательно поглотила деревню. Понаблюдав, как по ступенькам сползает густая дымка цвета сильно разбавленного молока, я спустился следом, не без труда закрыл тяжёлую дверь и осмотрел «гостя».
Без сомнения, новичок. На вид чуть за двадцать, худощавый, «плюгавый», как сказал бы Барин. Комбинезон хоть и новый, но для Зоны совершенно непригодный — «Покров-4», который был ещё хуже, чем печально знаменитый «Ксенон». Из оружия только ПП «Шквал» образца две тысячи одиннадцатого года, машинка, конечно, крепкая и безотказная, но мощность оставляет желать лучшего — и без того слабоватый для Зоны пээмовский патрон в сочетании с коротким стволом делал оружие практически неэффективным. Из «трещотки», как презрительно называли сталкеры эту модель, можно было стрелять только с одной целью — до смерти напугать атакующего мутанта: треск при стрельбе и вправду получался оглушительный. Такая пушка опытному бродяге задаром не нужна, но в глазах новичков магазин на шестьдесят патронов и «крутой» вид ствола перекрывали все недостатки оружия. Я усмехнулся про себя: надо же, в первый раз человека вижу, а взгляд сразу на снаряжение, да чем вооружён, какие повадки, и сколько в Зоне протянет. Интересная у тебя оценка людей получается, сталкер Лунь.
Я попытался взглянуть на парня глазами обычного человека. Получилось.
Рыжие, как пламя, вихры, настырно вылезающие из-под кое-как повязанной банданы со скалящимися черепами. Настороженный и при этом до предела напуганный взгляд. Скуластый, веснушчатый, этакий Вовочка из детских анекдотов. Вот только побриться этому Вовочке не мешало бы — уж больно комично выглядит редкая, словно выщипанная поросль на щеках и трясущемся подбородке. Колотит бедолагу, боится сталкер, видать, эта ходка у него самая первая. Ишь, как в «трещотку» свою вцепился, аж костяшки на пальцах побелели, — как бы не выстрелил с перепугу.
— Как звать тебя, боец?
— Ф… ф-фе… Фил-лософ…
— А как другие зовут? — Знаем мы вас. Имя, батенька, ещё заслужить надо, и самому себя крестить — дурной тон. Парень немного скривился.
— Е… Ересь… н-но мне н-нравится Философ…
— Пушку отложи в сторонку, а то ещё пальнёт ненароком.
— Х-хорошо. — Ересь-Философ, подпустив в голос отчаянного петуха, поспешно бросил «Шквал» на бетонный пол бункера. ПП жалобно лязгнул. Эх, зелень! Ну разве можно так с оружием обращаться? «Не жилец», — с горечью подумал я.
А сколько прёт их в Зону, таких вот смертников? Десятками, сотнями лезут через Периметр, и вояки их, конечно, видят, но не останавливают. Знают, что из сотни этих пацанов, а иногда и девчонок получится пара-тройка сталкеров, а значит, НИИ будет получать хабар, лаборатории будут работать, и их самих, военных то есть, в Зону не погонят. Говорил как-то с одним летёхой знакомым, поведал он мне шёпотом, что таблички воспрещающие висят, предупреждения через каждые полминуты из динамиков рявкают, а если не вняли дураки и всё равно прут, то это уже их проблемы. И какая, в сущности, разница, здесь дебил загнётся от пули калибра 5.45 или через неделю в «мясорубке»? Тем более что раньше за отстрелянного сталкера премию и отпуск давали, а теперь просто головой кивнут и скажут, молодец, мол, на тебе флаг в руки и пять нарядов вне очереди за то, что ты две недели назад окурок мимо урны бросил. И поняли военные, что сталкерить по закону, конечно же, нельзя, но и стрелять в сталкеров по нынешним временам нежелательно. А тем, кто не понял, начальство довольно быстро объяснило суровыми дисциплинарными взысканиями за самые пустяковые залёты. Вот и лезут в Зону эти Философы, Клинки, Звери, иногда даже Терминаторы, чтоб стать со временем Соплями, Шмыгами и Чинариками. Или никем не стать. Вон сколько костей и тряпок по Зоне разбросало, и с каждым годом всё больше черепов скалится из рыжей травы в вечно серое небо. Установившуюся систему «естественного отбора» никто, похоже, менять не собирался. Что-что, а человеческую жизнь у нас всегда умели ценить и беречь. История не только Зоны, но и вообще всей страны зело богата примерами.
— А я вас знаю, — уже без заикания выдал Ересь. — Вы Лунь.
Интересный оборот. Я этого парня раньше не видел и, естественно, при встрече представиться не мог. Значит, со мной познакомили заочно.
— И откуда такая осведомлённость?
— Би… Бивень сказал…
— Что ещё этот Бибивень говорил? — Я уже в принципе догадывался что. При всём уважении к Бивню, за такие дела не мешало бы ему хорошенько дать в репу. Раз эдак шесть-семь.
— Я хотел, это самое… сталкером. Да. А никто не берёт. Бармен сказал, что вы, может быть, и возьмёте с собой, только если…
— Если подкатить не в Баре, а в Зоне, потому как Лунь добрый и на верную смерть не бросит.
— Ага. Примерно так…
Ну, Бивень. Ну, паскуда…
Ересь тем временем начал искать глазами по бункеру.
— А где друзья ваши?
— Кто? — Я несколько опешил.
— Ну, Саранча, ещё там были четверо из вашей команды…
Моей команды, значит. Оригинально. А я-то думал, откуда хвост за нами увязался. И грамотно, чёрт возьми, увязался, я и не подозревал ничего до тех самых пор, пока по башке не саданули. Трепанул, выходит, Бивень новичку, что собирается Лунь в дальнюю ходку, так как закупил хорошего, дорогого снаряжения, и лучшего шанса увязаться за ним не выпадет. А Ересь, в свою очередь, познакомился с Саранчой, лучшим другом Луня, и естественно, на голубом глазу и про ходку, и про снаряжение всё ему выложил. А дальше дело техники. Саранче осталось только подходящих шакалов найти и ненавязчиво за сталкером проследовать.
У меня появилось очень сильное искушение вернуться в Бар, затащить Бивня в подсобку и нанести ему множество оскорблений действием. По возможности тяжёлых и запоминающихся оскорблений.
— Ушли они с новыми друзьями. Похоже, совсем ушли, — вздохнул я.
— В-вот гады… а мне сказали, чтобы я подождал, пока они вас уговорят меня в команду принять. И стреляли тут вроде, ну, я и решил…
— Придурок… исключительный идиот… — сонно пробурчала Хип.
— Кто? — не понял Ересь.
— Дед Пыхто… — так же сонно, растягивая слова, ответила девушка и перевернулась на другой бок.
— Хочешь, кино покажу, Философ? Интересное, про Зону.