За секунду до выстрела парень что-то почувствовал. Он резко вздрогнул, втянул голову в плечи и начал разворачиваться в мою сторону. И за долю секунды успел встретиться со мной взглядом. «Сайга» толкнула в плечо, вспыхнуло тусклое пламя выстрела, и тлеющий пыж оставил в воздухе нитку сизого дыма. Тяжёлая экспансивная пуля вошла не между лопаток, а чуть левее, вышибла розоватое облачко, и бандит мешком рухнул на землю, не успев даже вскрикнуть.
Я долго не мог заставить себя подойти к телу. Просто сел на дорогу, не доходя пяти шагов до убитого, и смотрел на серые тучи, марево над разрушенным домом, остановку. Зачем-то рвал и ломал в мелкую щепу сухие стебельки травы, старался проглотить горький ком в горле. Знобило. Странно, но никаких определённых мыслей в голове не было. Лезла какая-то чушь: что вроде дождь собирается и похолодало заметно, ночью, наверно, вообще колотун будет, что продукты в Баре в цене подскочили, и хорошо бы в НИИ к Гюльчатай завтра заглянуть, может, какое задание поручит, или просто поболтаем о чём-нибудь. И вообще надерусь я вечерком в Баре, хоть и не в моих это привычках — много пить, но сегодня, ядрёна восемь, точно нахлебаюсь в дымину. Ну что, Красавчик, лежишь? И что тебя, дурака, заставило по кривой тропинке пойти, зачем ты вообще, дурило, в Зону попёрся? Чего не хватало тебе там, на Большой земле? Ты ведь убить меня хотел, Красавчик, убить всего за несколько артефактов, и уж точно не сидел бы вот так, как я сейчас, не зарубался, а просто прихватил моё барахло, посетовав, что маловато хабара сталкер намыл…
Долго я сидел там… пока смеркаться не начало. Потом взял трофейную СВД и, не оборачиваясь, побрёл в сторону Бара. Дороги почти не помню, как в аномалию не вляпался, до сих пор удивляюсь.
СВД, как позже выяснилось, принадлежала долговцу из пропавшего месяц назад патруля — признали винтовку «долги», инвентарный номер на прикладе сохранился. Барин выслушал, понимающе кивнул, но потом, потянув носом, из заведения меня выставил, снабдив на дорожку двумя бутылками горькой настойки. «Кольчугу» пришлось потом в НИИ в специальную чистку сдать, и сам еле от запаха отмылся. Но всякий раз, когда доводит нелёгкая до перестрелки, когда вынужден стрелять в людей, чувствую тяжёлый солёный смрад, совсем как в тот день, когда убил первого в своей жизни человека.
— Вспомни, стажёр, что обычно с бандитами в «Свободе» делали? — спросил я, кивнув в сторону трупов.
— В расход… — буркнула Хип, отведя глаза.
— Вот. «Долги» их тоже к стенке поставили бы или на Арену, что в принципе одно и то же. Там с ними разговор короткий. А отпустить их никак нельзя было, сама понимаешь.
— Всё равно, — устало вздохнула Хип. — Так тоже нельзя. Иначе мы от них отличаться перестанем, сами в зверей превратимся.
— Эх, девочка… — негромко произнёс Сионист. — В том вся и беда, что человек хуже всякого зверя, просто не каждый своему зверству волю даёт. Но если уж дал, то страшнее монстра не будет, и таких тварей как бешеных собак стрелять надо, пока они других не заразили. А лютость человеческая заразна, факт. Сами далеко собрались? Может, по пути?
— До Грибной Деревни, потом к «Долгу» в гости.
— Ну, до Грибной я с вами могу прогуляться, если не возражаете, — кивнул Сионист. — А там к Чёрной Балке потопаю. Ну, как?
— Возражений не имею.
— Да, Лунь… смотрю, Хип уже заправским сталкером сделалась. Недурно. Решил ещё одного стажёра взять? Или, пардон, Хип учеником обзавелась?
— Вообще-то за меня всё решил Бивень, — вздохнул я. — В общем, хочу парня за Периметр вытащить.
— Жалко, значит? — Сионист сощурил глаза. — Ну-ну…
Старая, давно заброшенная грунтовка таковой не казалась. В смысле, заброшенной, хотя уже больше двадцати лет не ездили по ней трактора и молоковозы. Однако колеи как будто свежие, рубчики в них даже видны от тракторных шин, а ведь и дожди, и слякоть эта вечная давно должны были сгладить эти следы, стереть о них всякое воспоминание. Ага, как же, сотрёшь тут… вон какой ливень был, грязища везде, а дорога сухая, пылит даже, камешки блестят, в песке стёкла от раздавленной бутылки. Нормальная такая, обычная сельская грунтовка…
Не нравились мне в Зоне разные странности. Вот, к примеру, трёхэтажка одна в Нижнем Коржино есть. Вокруг неё дома все серые, подгнившие, пустыри с вечно жухлой травой, бурьян, крыши проваленные, отблескивают из подвалов холодным белым светом «смерть-искры» — обычная для Зоны картинка траурных таких, мрачных расцветок. А этот дом весь, от фундамента до конька шиферной крыши, во все цвета радуги разукрашен. Места живого нет — всё в жёлтых, синих, оранжевых кляксах, даже стёкла, и те заляпало. Лишайник мутировавший, просто лишайник, и ничего более, не токсичный он, не фонит, вот только необычно яркий и по ночам немного светится. И сталкеры в этот дом залезали, ночевали даже, никто там не гробился. А я вот не могу. Не могу, и всё тут. Если бы этот самый лишайник и на других домах был, то не вопрос, зашёл бы… а тут непонятно. Почему здесь растёт, а рядом — не растёт? Чем ему именно этот дом глянулся? Даже кабель, длинный кусок, с крыши свисающий, весь заплыл так, что изоляции не видно, и шифер сплошь пятнами покрыт, а вот забор, непосредственно к дому прилегающий, — чистый. Значит, что-то не то с этим домом, и поэтому меня туда калачом не заманишь. Вот и грунтовка эта. Ох, как же не нравится она мне, а ведь ни одной аномалии не встретилось, и мутантов тоже не будет — обходили они эту грунтовку десятой дорогой. Сионист вон шагает безмятежно, даже гайки не кидает, а опытнее человека я ещё не встречал, самому Фреону сто очков форы даст. Стажёр тоже спокойна, а чутьё у Хип — дай бог каждому, не раз убеждался, что знатный сталкер растёт, одарённый. Почему же у меня мороз по коже? У-ух, зараза, поскорее бы уж до Грибной добраться. Параноик ты, Лунь.
— Что видишь? — задал я обычный свой вопрос стажёру.
— Чисто пока всё. — Хип пробежала взглядом по обочинам, самой дороге. — Ничего странного пока не замечаю. Единственное, сама дорога. Дождь сильный был, а она сухая, даже пыль не прибило. А так…
Хип задумалась, на секунду прикрыла глаза.
— Не, ничего. Не нравится тебе что-то, да, Лунь?
— Не обращай внимания. Похоже, просто паранойя.
— А всё-таки?
Я вздохнул, осмотрел заросли у дороги. Когда-то посадили по обочинам кусты акации и боярышника, которые превратились теперь в джунгли, частую сеть из крепких, как железо, узловатых стволов. Зверю крупнее тушкана пролезть сквозь них было нереально, тем более что мутировавший кустарник был густо покрыт здоровыми, с гвоздь-сотку, зазубренными шипами. Заросли поднимались двумя сплошными стенами, кое-где даже смыкались над головой, образовывая подобие тоннеля, но на дорогу не выходили — граница растительности была четкой, словно проведённой по линейке. И тишина — ни шороха, ни треска сухой веточки, вообще ничего.
— Слишком… спокойно всё. — Я поёжился.
— А он, мятежный, просит бури. — Сионист улыбнулся уголками губ. — Хорошая дорога, Лунь, и всегда такой была. Иди и не зарубайся.
«Интересно… — подумал я. — А сложилась бы у меня нормальная жизнь за Периметром? Чистой тропинки шугаешься, сталкер, а что было бы там, где ни аномалий, ни мутантов вообще нет? Смог бы ты вот просто так по незнакомой улочке пройти, чтоб гайкой путь не проверить? Въелась в тебя Зона, Лунь, до самых корней волос, до костей тебя пропитала. А с паранойей действительно надо что-то делать».
— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — буркнул я, поправив на плече ремень «Сайги».
Ну вот, кажись, дошли. Интересное это место — Грибная Деревня. В НИИ отдельная лаборатория ей занимается, экологи сюда часто наведываются. И правильно — не каждый раз удаётся обнаружить полноценную экосистему, состоящую всего из двух видов, а если быть точнее, двух организмов — гигантского лежачего дерева, километровым кольцом окружающего всю деревню, и мутантного гриба. Частенько я сюда наведывался по просьбам «ботаников» — то пробы взять, то приборы установить. «Выраженный случай микоризы, — говаривал биолог Зотов. — Поразительный пример симбиоза». Ещё бы, не поразительный… дерево это, сосна, кстати, издалека напоминает настоящий дремучий лес — из кольцевого ствола в небо тянется густой частокол прямых побегов. И хвоя на них не жухлая, а сочно-зелёная, смолой пахнет, Выбросы ей нипочём, и дожди кислотные почему-то не обжигают. А вот внутри, за кольцом, натурально пустыня: песок низкими рябыми барханами, и в песке фундаменты да трубы печные в небо торчат. Подчистую всю органику мутантный гриб съел, начиная с брёвен и заканчивая изоляцией с проводов. «Ботаники» говорили, что грибница даже до нейлоновой палатки добралась и меньше чем за неделю только штыри да металлические молнии от неё оставила. Но самое интересное — «подружился» гриб с молоденькой, чахлой сосной и всего за пять лет превратил её в могучее дерево. Так и живут вместе — сосна, как я понял из немного путаных и изобилующих научными терминами рассказов Зотова, кормит гриб разными сахарами, а тот, в свою очередь, снабжает дерево водой, минералами и ещё какой-то штукой, от которой дерево быстрее расти начинает.
Грибная Деревня встретила нас тишиной, крепким запахом прели и удивительным спокойствием. Даже ветра здесь почти не бывает — не пробивается ветер за кольцевой «лес». И всё вокруг — покосившиеся печные трубы, песок, шиферные листы, — опутано редкой сетью из чёрных веревок грибницы, да поднимается в самом центре деревни десятиметровый губчатый «обелиск» — многолетнее плодовое тело гигантского гриба. К нему лучше не подходить — фонит рядом так, что счётчик зашкаливает, набрал грибочек нуклидов под завязку и до сих пор набирает.
На карте «ботаников» это место обозначено как «биологическая аномалия первой группы». А это значит, что вполне можно добыть здесь «панацею» и «жгучую слизь». Цена у них невысокая, не больше пятидесяти монет за сто грамм, но спрос стабильный — на Большой земле из них какие-то особо действенные таблетки для омоложения делать научились. Сионист, вооружившись пластиковым шпателем и парой специальных контейнеров, уже отправился собирать «слизь» с упавшей печной трубы, должно быть, заказ на неё получил. Ересь, выслушав строгое указание не приближаться к «обелиску», отправился исследовать деревню. Я не возражал — аномалий, кроме «горячего пятна» в центре, здесь не было. Ноль эмоций у парня — недавно перестрелка была, люди поги