— Точняк сказано, — кивнул Ересь. — Я вот тоже в Баре к одному подкатил, Фреоном зовут. Ну, блин, лучше б и не совался. Моргалы прищурил, глядит бычарой, и чё-то бу-бу-бу, вали, мол, отсюда. Сразу видно — стрёмный чел. А рядом нормальные чуваки были, душевно приняли, поговорили, с собой в Зону взяли. Реальные такие пацаны, жалко, потом куда-то свалили…
— Реальные пацаны, говоришь? — Хип коротко взглянула на Ересь, потом на меня. Я отрицательно покачал головой. Не знаю, но что-то не хотелось мне откровенничать с этим товарищем. И, похоже, рано нашего Философа поумневшим считать. Меняет людей Зона, оно конечно, но процесс этот не быстрый.
— Это хорошо, что реальные. Куда сейчас идём, Лунь?
— Надо бы Банзая навестить. У Философа, наверное, контейнер с «вывертом» скоро прохудится, всю дорогу он его мацает, дыру протирает. И нам затовариться надо.
Дорога до Свалки не была, как говорят сталкеры, «пустой». Кое-что намыть удалось, хотя и не скажу, что взяли мы дорогие и редкие артефакты. Три не самого лучшего качества «медузы», но по пятьдесят импортных монет каждая будет. Хип нашла «гранит» и «каплю» — семьдесят и сто двадцать соответственно. Из моей добычи пяток «самоцветов-искровиков», шестой пришлось выкинуть, фонил, зараза, и по этой причине на ювелирные изделия не годился. Какие на них сейчас расценки, я, честно говоря, не знал, но спрос на «самоцветы» в последнее время только возрастал, так что три сотни это, пожалуй, нижний предел, дешевле не отдам. Ну и вытащил я из своего тайника недалеко от Грибной Деревни «луч-камень» и «бешеную ленту». Последний, однако, тайник, все остальные я давно выпотрошил. Самого крайнего случая дожидались эти два артефакта, так называемый сталкерский НЗ, круг спасательный. Ну да ладно… денег кот наплакал, запасов уже на треть меньше, чем рассчитывалось, до Припяти ещё хватит, а вот на обратный путь уже нет. Если он будет, конечно, путь этот… «Луч-камень», наверное, пока придержу до Чёртовых Гнёзд, точнее, расположенного рядом с этим мрачным местечком научного лагеря «Позитрон». Хорошее у них там оборудование, такого даже в НИИ нет, выберем что-нибудь на бартерной основе. А «ленту» Банзаю сдам. Три с половиной тысячи зеленью она стоит, и по нынешним временам это весьма солидная сумма.
— Ну, когда договариваться с «долгами» пойдём, Философ? — спросил я, проходя мимо приземистого заводского строения, где находилась «общественная приёмная», а если быть точнее, несколько долговцев, уполномоченных от лица начальства решать различные мелкие вопросы с представителями других группировок.
— Это, типа, за Периметр?
— Типа, да.
— А я в Зоне всё равно хочу остаться…
— Ладно. Оставайся, если хочешь. — Я махнул рукой. — Всё, что мог, я сделал, так что, когда гробанёшься, совесть меня мучить не будет. Свободен. Рюкзак Хип отдай.
Ага, как же, свободен… топает сзади, пыхтит. Но рюкзак отдал.
— Ты ещё здесь?
— А куда мне идти? — Ересь непонимающе взглянул исподлобья.
— Ты теперь вольный сталкер, и дорог перед тобой множество, прямо-таки веером разбегаются, выбирай любую.
— А я с вами, значит, буду ходить.
Похоже, не врубается новичок. Да ещё и уверенно так — «буду».
— Слушай, парень, только без обид, ладно? Я стажёров давно не беру, потому как команда у нас с Хип состоявшаяся, крепкая и нам боле никого не нать. Хотя, может, Хип тебя возьмёт?
— Не, — мотнула головой Хип. — Я с Лунём хожу, и третий нам лишний. Извиняй.
— Вот такие пироги. Я пожал плечами. — Ну всё, бывай здоров, Философ. Удачи.
— Это! Я не понял! Вы чё, меня типа кидаете? — взвыл Ересь, притопнув на месте и широко разведя в стороны руки. — А хрена ли я с вами столько тащился?
— Похоже, ты и в самом деле попутал. — Я уже начинал злиться. — О том, чтоб тебя в команду принять, и речи не было. Уговор у нас был такой: мы ведём тебя на «Росток» и договариваемся с долговцами насчёт твоей депортации за Периметр. И, насколько я помню, ты, уважаемый, подписался под всеми пунктами. На «Росток» мы тебя привели? Да! С «долгами» договориться предложили? Ты сам не захотел. Всё, абгемахт, как говорят немцы!
— И чё мне теперь делать? — уже тихо спросил Ересь.
Я проигнорировал вопрос, и мы с Хип пошли дальше. А чисто у них здесь, как будто и не в Зоне находимся. Ни окурка, ни бумажки, вездесущих консервных банок как будто тоже не видно. Мало того, широкие бетонные плитки дорожек чистые, словно выметенные… ну а кто их знает, «долгов», может, и впрямь выметают. Организация военизированная, офицеров бывших много, хотя, говорят, офицер бывшим не бывает: дисциплина в «Долге» действительно армейская, свой устав имеется и строгий режим. О пьянках я тоже никогда не слышал, хотя и потребляют «долги», факт, но умеренно и аккуратно. Курение присутствует, но не приветствуется. И не поймёшь, то ли группировка сталкеров, то ли образцовая воинская часть. А если учесть, что бойцы «Долга» люди, как правило, идейные и убеждённые, то «Росток» любой воинской части сто очков форы даст. Ангары, склады, заводские корпуса теперь выполняли роль гостиниц, «казарм», мастерских, а так как строений здесь много, то непривычному человеку было порой трудно найти бар или нужного торговца. Я человек привычный и блуждать не стал: два раза направо, затем пройти между двух цехов, завернуть на дорожку из растрескавшейся плитки, потом налево, миновать гаражи, и вот мы на месте. Банзай обосновался в подвале, том самом, где до Третьей был известный на всю Зону бар.
Я уже собирался спуститься по лестнице, когда стажёр выдохнула сквозь зубы. Короткий шипящий звук обычно означал злость или раздражение, и по громкости можно было определить интенсивность вышеупомянутых чувств. На этот раз шипение было довольно громким. Хип подняла большой палец и ткнула им за плечо. Ну, точно — к нам рысцой приближался несостоявшийся участник команды.
— Я, короче, согласен. Это, за Периметр, в общем. — Ересь отвёл взгляд и вымученно вякнул: — Это самое… извиняюсь. Я всё понял. Больше не буду. Завтра, значит, к «долгам» отведёте?
Как нашкодивший школяр, честное слово. Возвращение блудного попугая.
— Почему завтра?
— Это… сказали, что завтра, — неопределённо мотнул головой Ересь. — Ну, там, короче, долговец так сказал. Это, типа, здесь артефакт толкнуть можно?
Я просто показал на табличку над дверным проёмом. Любят «долги» белой краской по трафарету названия писать. Простенько, строго и издалека заметно — «Торговая точка № 2». Просто в первой «торговой точке» продавали исключительно провизию, в третьей — приборы, оружие и медикаменты. В сущности, оно и правильно — совершенно ни к чему держать в одном помещении хлеб и какую-нибудь радиоактивную штуковину из Зоны.
— Да, и это… посмотрите, чтоб торгаш меня не объёжил. Мало ли…
И что ему везде воры чудятся?
— Слушай, Ересь, а у тебя самого в Зоне что-нибудь крали?
Вздрогнул Философ. Дёрнулся даже, глазами по сторонам блеснул и подобрался весь.
— Нет, конечно! Я чё, лох? Пусть попробуют, блин!
— А пытались?
— Не…
— Ну и что мы тогда такие подозрительные?
— Жизнь научила, — буркнул Ересь.
Да, чем больше с ним общаюсь, тем меньше нравится мне этот товарищ. И лучше будет, если его рядом с собой держать, чтоб на виду был. Мало ли что… Я незаметно показал на новичка, а затем поднёс руку к глазам. Хип коротко кивнула, поняла, мол, буду доглядывать. И паршивое предчувствие у меня. Что-то будет.
— Вот что, парень, — обратился я к Ереси. — Пока ходишь с нами, будь добр, далеко не гуляй.
— Да не вопрос. — Новичок даже заулыбался. — Мне ж с вами лучше намного, чем одному. Я почему теперь за Периметр хочу?
— Ну и?
— Потому как одному в Зоне стрёмно, вы к себе не берёте, а с другими я ходить не буду.
— А с чего нам с Хип такая честь?
— Это… вы, короче, первые люди, которым на меня не по фиг было. Вы и вправду за меня рубитесь. Кино вот показали, честно всё объяснили. Те чуваки из Бара, конечно, нормальные, но… по ходу, отмычкой я у них был.
— Как понял?
— Не тупой, догадался. Они меня завсегда вперед пускали. Болт кинут — и топай, мол, Ересь, подбирай. А когда с вами шёл, то всё время промеж вас, в серединке. Артефакт не отобрали. И разговор я помню. Я, если по чесноку, раньше не верил, что вы меня просто так спасаете. Теперь верю.
Присмотрелся я к Ереси. Глядит на этот раз прямо, глаза ясные. Может, зря напраслину возвожу на человека? Похоже, не врёт.
— Я уже это… подумал, что всё, значит, в команде теперь. — Философ вздохнул. — Обидно, конечно, но навязываться не буду. А так я бы с вами даже отмычкой пошёл.
— Нет, парень. Последнее это дело с отмычками в Зону ходить.
Вот, значит, как. И всё равно гложет что-то… впрочем, ты, Лунь, и на грунтовке той странной весь извёлся, помнишь ведь, как тебе там не нравилось. А в итоге — ничего, спокойно дошли, и ни хрена твои предчувствия не оправдались. По-хорошему, надо бы на пару месяцев с Зоной завязать, отдохнуть от неё, хорошенько так отдохнуть, чтоб инстинкты в норму пришли. Если подумать, то ведь и от бандитов мы вместе отстреливались, прикрывал меня Философ. И по Свалке нормально прошли, без раздражения. А что подозрительный он, так это не порок, и почём ты знаешь, Лунь, какая на самом деле жизнь у парня была? Дурости в нём, конечно, хватает, такое ляпнул на посту, что хоть стой, хоть падай, да кто в нашем мире дурацких поступков не совершал? Возьми хоть себя в пример…
— Ладно, пойдём, сталкер. Так и быть, прослежу, чтоб всё по-честному.
По лестнице прогрохотали шаги, на улицу выбежал незнакомый мне мужичок в стареньком, кустарно изготовленном комбинезоне. Ошалело глянул по сторонам, улыбнулся во все зубы, выдохнул «Ох, ё-моё. Во блин горелый, а…» И резво стартовал в сторону «Ангарыча», местного заведения, открытого вместо давно ликвидированного бара.
«Вот чумной, — думал я, спускаясь в подвал к Банзаю. — Чуть не сшиб на радостях. Новичок, наверное, свой первый серьёзный хабар надыбал. Знаем, сам зелёным был».