– О, моя милая, вспомни, что мы только что слышали! Он привык к комфорту, к тому, чтобы за ним кто-нибудь присматривал. Долго ли, ты думаешь, он протерпит жалкую комнату в грязном отеле? Кроме того, он без денег. Вернется, непременно вернется.
– Пока я думала, что он бежал с женщиной, меня не оставляла надежда. Я была уверена, что такое увлечение не может быть продолжительным. Кто бы она ни была, она смертельно надоела бы ему через три месяца. Но если он ушел не из-за любви к другой, то кончено.
– О, что-то чересчур тонко! – сказал полковник, вкладывая в эти слова свое презрение к тому, что было чуждо его армейским традициям. – Вы ошибаетесь, он вернется, и я скажу вместе с Дороти, что ему полезно немного попрыгать на свободе.
– Но я не хочу теперь, чтобы он возвращался, – сказала она.
– Эми!
Миссис Стриклэнд охватил гнев, и ее бледность была бледностью холодной и внезапной ярости. Она говорила быстро, слегка задыхаясь.
– Я могла бы простить его, если бы он отчаянно влюбился в кого-нибудь и бежал с этой особой. Я сочла бы это естественным и не стала бы осуждать его. Считала бы, что его совлекли с верного пути. Мужчины так слабы, а женщины так бессовестны!.. Но, значит, здесь не то. Я ненавижу его. Я никогда не прощу его теперь!
Полковник Мак-Эндрью и его жена начали уговаривать ее в два голоса. Они были изумлены. Они говорили ей, что она сошла с ума. Они ничего не понимали. Миссис Стриклэнд резко повернулась ко мне.
– А вы тоже не понимаете?
– Не совсем. Вы хотите сказать, что могли бы простить его, если бы он покинул вас из-за женщины, но не прощаете, если он ушел из-за идеи? Вы считаете, что можете бороться против одной, но бессильны против другой?
Миссис Стриклэнд бросила на меня взгляд не особенно дружелюбный, но не ответила. Может быть, я попал в точку. Она продолжала низким дрожащим голосом.
– Я никогда не знала, что можно так ненавидеть кого-либо, как я ненавижу его. Вы знаете, я успокоилась на том, что, как бы долго ни продолжалось его увлечение, он почувствует во мне нужду в конце концов. Я знала, что, когда он будет умирать, он пошлет за мной, и была готова пойти к нему. Я ухаживала бы за ним, как любящая мать. Я бы сказала ему, что все это пустяки, что я всегда любила его и прощаю.
Меня всегда немного смущала страсть женщин к трогательным сценам, прекрасно разыгранным у смертного одра тех, кого они любят. Иногда кажется, что они даже недовольны долголетием близких, так как это отнимают у них надежду на эффектную сцену.
– Но теперь, теперь всё кончено! Я равнодушна к нему, как к чужому человеку. Я бы хотела, чтобы он умер несчастным, бедным, голодным, без единого друга. Надеюсь, что он сгниет от какой-нибудь омерзительной болезни. Между нами все кончено.
Я решил, что уместно теперь передать слова Стриклэнда.
– Если вы захотите развестись с ним, он готов сделать всё, что необходимо для развода.
– Зачем я буду давать ему свободу? Не думаю, чтобы он нуждался в ней.
– Он просто полагал, что, может быть, это удобно будет для вас.
Миссис Стриклэнд нетерпеливо пожала плечами.
Признаюсь, я в ней немного разочаровался. Я считал тогда людей более цельными и огорчился, увидав, как много мстительности в такой очаровательной особе. Я еще не знал, из каких различных качеств составляется человеческое существо. Теперь я хорошо знаю, что мелочность и величие души, злобность и милосердие, ненависть и любовь уживаются рядом в одном и том же человеческом сердце. Я спрашивал себя, чем облегчить чувство горького унижения, которое мучило теперь миссис Стриклэнд. Я решил, что должен попробовать.
– Знаете, я не уверен, что ваш муж вполне ответственен за свои поступки. Мне кажется, он не вполне здоров. Им как будто овладела какая-то сила, которая распоряжается им для своих целей, и он беспомощен, как муха в паутине. Словно кто околдовал его. Мне вспоминаются странные рассказы о том, как другая личность входит в человека и вытесняет прежнюю. Дух неустойчив в теле и способен к таинственным превращениям. В старое время сказали бы, что в Чарльза Стриклэнда вселился бес.
Миссис Мак-Эндрью разглаживала складки своего платья, и золотые браслеты свисали с ее запястий.
– Всё это мне кажется очень уж вычурным, – кисло сказала она. Я не спорю, что Эми может быть слишком мало обращала внимания на своего мужа. Если бы она не была так занята своими делами, она, разумеется, знала бы причину того, что произошло. Не думаю, чтобы у Алека мог быть в голове какой – нибудь план в течение целого года, а я ничего не знала бы об этом.
Полковник глядел в сторону с таким невинным видом, точно не знал даже отдаленно, что такое хитрость.
– Но это не меняет факта, что Чарльз Стриклэнд – бессердечное животное.
Она посмотрела на меня сурово.
– Я скажу вам, почему он оставил свою жену: потому что он чистейший эгоист, и ничего больше.
– Это, конечно, самое простое объяснение, – ответил я, но подумал, что оно ровно ничего не объясняет.
Когда я, сославшись на усталость, встал, чтобы попрощаться, миссис Стриклэнд не удерживала меня.
Глава XVI
Миссис Стриклэнд доказала в дальнейшем, что она женщина с характером. Она сумела скрыть свои муки. Она поняла, что людям быстро надоедают жалобы и что они охотно избегают зрелища страданий. Где бы она ни показывалась (а сочувствие к ее несчастью заставило друзей настойчивее приглашать ее), она держалась прекрасно. Она была мужественна, но не подчеркивала этого; весела, но по развязна. Она, казалось, охотнее слушала о несчастьях других, чем говорила о своем. О муже она говорила всегда с сожалением. Ее отношение к нему сначала смущало меня. Однажды она сказала мне:
– Знаете, я убеждена, что вы ошиблись относительно одиночества Чарльза. Судя по тому, что я слышала из некоторых источников, – я не могу вам назвать иx, он уехал из Англии не один.
– В таком случае он положительный гений в умении скрывать следы.
Она посмотрела в сторону и слегка покраснела.
– Я хочу сказать, что если с вами заговорят о Чарльзе и будут утверждать, что он уехал не один, пожалуйста, не возражайте, прошу вас.
– Разумеется, не буду.
Она переменила разговор, как будто не придавала ему никакого значения. Вскоре я узнал, что среди ее друзей передавалась странная история. Рассказывали, что Чарльз Стриклэнд увлекся француженкой-танцовщицей, которую он увидел в балете в Англии, и последовал за ней в Париж. Я не мог установить, откуда идет этот слух, но, странная вещь, это лишь увеличило общее сочувствие к миссис Стриклэнд и укрепило ее престиж. Все это пригодилось ей на том новом жизненном пути, по которому она решила теперь следовать. Полковник Мак-Эндрью не преувеличивал, когда сказал, что у нее нет ни пенни и ей было необходимо как можно скорее зарабатывать себе на жизнь. Она решила воспользоваться своими знакомствами среди писателей и, не теряя времени, начала изучать стенографию и печатанье на пишущей машине. Благодаря своему образованию она могла рассчитывать сделаться машинисткой выше среднего уровня, а ее личная драма, привлекая к ней общее сочувствие, могла привлечь и заказы. Друзья обещали посылать ей работу и рекомендовать ее другим.
Чета Мак-Эндрью, бездетная и обеспеченная, взяла на себя заботу о детях, и миссис Стриклэнд, нужно было зарабатывать только на себя. Она передала квартиру, продала мебель, поселилась в двух тесных комнатках, в Вестминстере, и начала жизнь заново. Она была так энергична, что в успехе можно было не сомневаться.
Глава XVII
Лет через пять после этих событий я решил пожить в Париже. Я завял в Лондоне. Устал, делая ежедневно одно и то же. Жизнь моих друзей также текла без перемены. Ничем неожиданным они не могли удивить меня, и, когда я их встречал, я знал, что они мне скажут. Даже их любовные приключения были до скуки банальны. Мы все походили на трамвайные вагоны, бегающие по своим линиям от станции к станции и перевозящие пассажиров, число которых можно вычислить с большой точностью. Жизнь была распланирована слишком благополучно. Меня охватил страх. Я сдал мою маленькую квартиру, продал кое-какие вещи и решил освежиться.
Перед отъездом я зашел к миссис Стриклэнд. Я довольно долго не видал ее и заметил в ней перемену. Она не только постарела и похудела, не только прибавились морщины на ее лице, но мне показалось, что и характер ее изменился. Она успешно повела свое дело. Теперь у нее была контора переписки на Чансери-Лэйн, и она занималась только проверкой работы четырех девиц, служивших у нее. Она заботилась о щеголеватости работы, не жалела красных и голубых чернил, завертывала рукописи в оберточную муаровую бумагу бледных цветов, похожую на шелк, и приобрела известность чистотой и аккуратностью. Она хорошо зарабатывала. Но все еще не могла отделаться от мысли, что зарабатывать себе на жизнь немного унизительно, и была склонна напомнить вам, что по рождению она – леди. Она не могла удержаться, чтобы во время разговора не вставить имена людей, которых она знала, рассчитывая убедить вас, что она еще занимает известное положение на общественной лестнице. Она немного стыдилась своих деловых способностей и энергии, но была в восторге от того, что в этот вечер ее пригласили обедать с королевским советником, жившим в Южном Кенсингтоне. Она с удовольствием сообщила, что ее сын учится в Кембридже, и со счастливым смешком упомянула о куче балов и вечеров, на которые приглашают ее дочь. Она и сейчас была в гостях. Кажется, я сказал большую глупость:
– Ваша дочь работает с вами?
– О, нет! Я ни за что не согласилась бы на это, – ответила миссис Стриклэнд. – Она так мила. Я уверена, что она удачно выйдет замуж.
– Я думал, что она будет помогать вам.
– Ей многие советовали идти на сцену, но я, конечно, не могла согласиться на это. Я знаю всех крупных драматургов, и мне ничего не стоит завтра же получить для нее хорошую роль, но я не хочу, чтобы она общалась с людьми всякого сорта.