дру. Теперь эти тела обрели каменные мантии и железные ядра — выражаясь языком космохимиков, они расслоились.
На Земле мы находили как фрагменты более ранних, еще не расслоившихся, так и более поздних, уже расслоившихся тел: сегодня они падают с неба в форме метеоритов. Благодаря внимательному изучению содержащихся в них изотопов, их возраст устанавливается с удивительной точностью. Некоторые расслоившиеся тела стали планетезималями, о которых теоретизировал Гров Карл Гилберт. Эти планетезимали еще и сталкивались друг с другом, образуя так называемые планетные эмбрионы. Чем больше были тела, тем более заметными выходили столкновения.
Во внешней Солнечной системе, где достаточно холодно для конденсации таких летучих веществ, как вода, метан и угарный газ, растущие эмбрионы окутывались снегом, льдом и газом. Чем массивнее они становились, тем больше притягивала их растущая гравитация: всякому имеющему дается и преумножается. Больше всех таким образом нажился Юпитер, масса которого превышает совокупную массу всех остальных планет Солнечной системы. Как Солнце в миниатюре, он притягивал к себе собственный газовопылевой диск, из которого родились четыре его спутника. Треть возраста Вселенной спустя Галилей изучит их отточенный танец в телескоп и первым из людей увидит все это своими глазами.
К концу эона хаоса Солнечная система приобрела знакомые очертания. Еще не все планеты встали на свои сегодняшние орбиты, но во внешней части системы уже были различимы Юпитер и меньшие газовые шары, а еще дальше — миллиарды небольших обледеневших тел, которые никогда не объединятся ни в какую крупную структуру. Во внутренней части системы появились почти готовые Меркурий, Венера и Марс, а также две другие планеты, Теллус и Тейя. По размерам Тейя была сравнима с Марсом, то есть примерно вдвое меньше Земли по диаметру и примерно в десять раз — по массе. Теллус был сравним с Венерой — он был почти таким же крупным, как Земля, и имел 90 % ее массы. Он обращался по орбите, похожей на современную земную.
Затем, в один прекрасный день, произошло какое-то событие, которое, как утверждают мои друзья, положило конец эону хаоса и начало катархею. «В один прекрасный день» здесь не фигура речи: эта граница прочерчена с такой же точностью, как предложенное Дэвидом Гринспуном начало антропоцена 20 июля 1969 года. Это тоже был момент контакта, столкновения миров, как посадка космического корабля или первый след ноги человека на равнине из серой пыли. Разделом стало единение.
Однако — единение большего масштаба. В один из самых жестоких моментов истории Солнечной системы Тейя столкнулась с Теллусом. Разлетевшиеся осколки в итоге объединились в новую конфигурацию массы и движения — планету чуть больше Теллуса, быстро вращающуюся вокруг своей оси, со спутником гораздо меньше Тейи, за считаные часы совершающим полный оборот по орбите.
Эон хаоса закончился. Теллус и Тейя остались в прошлом. Вместо них появились Земля и Луна.
За неделю до того судьбоносного дня, если пользоваться современной системой отсчета времени, Тейя в небе Теллуса была сравнима по размеру с Луной в небе сегодняшней Земли[41]. За час до столкновения она была сравнима с куполом Собора Святого Павла, видимым с северного берега Темзы, или с куполом Капитолия, видимым с зеркального пруда перед ним. Примерно с дирижабль Goodyear, зависший в нескольких сотнях метров у вас над головой.
За десять минут до столкновения она заполняла собой треть неба.
Все это могло происходить как днем, так и ночью. В зависимости от того, под каким углом стояло Солнце, Тейя могла пребывать в любой фазе. Если она была молодой или старой, ее темные пространства ярко освещались пепельным светом планеты внизу. Горные хребты нависали над землей, как намокшая штукатурка свисает с потолка, и их тени становились все длиннее.
Возможно, все произошло в полночь, при полном затмении, когда звезды на небе одна за другой исчезали из виду. И все же зрелище это было невероятное. Магнитные поля двух планет должны были встретиться за несколько часов до столкновения. При гораздо более сильном, чем сегодня, солнечном ветре их смешение произвело яркие сполохи и клубки цвета, освещавшего и землю внизу, и землю наверху.
Впрочем, любоваться этим было некому. Возможно, у Теллуса и Тейи были атмосферы и магнитные поля. Вполне вероятно, были на них и океаны. Быть может, на них даже была жизнь, но если это действительно так, то жизнь эта была простой, безглазой и, скорее всего, погребенной глубоко под поверхностью. Не было ни птиц, которые могли замолкнуть в небе, ни зверей, способных затаиться по норам. Не было людей, которые могли бы с ужасом смотреть, как в их мире падает потолок.
Однако воды и воздух Теллуса не могли не почувствовать вторжения из-за силы тяготения, действующей на них с неба. Воды начали бы подниматься в непривычных приливах: не на метр раз в неделю, а на двадцать каждый день. В последние часы перед столкновением воды встали бы горой, силясь дотянуться до Тейи. Атмосфера тоже начала бы растягиваться в сторону космоса: компьютерная модель может показать, откуда и с какой скоростью задули компенсирующие ветры, спешащие восполнить часть воздуха, утягиваемого в космос, и создали ли они ураганы, как сегодня происходит над горячими точками океанов, когда воздух устремляется в области низкого давления. Сказать наверняка я не могу. Несколько минут спустя все это все равно потеряло значение. Но мне хочется узнать, как все было. Был ли тот конец, что стал началом, тихим или он пришел в сопровождении великих ветров?
Как бы то ни было, он все же пришел. В «стандартной модели» столкновения, приведшего к формированию Луны, — и можно долго перечислять всевозможные чудеса, которые ученые, преуменьшая, называют «стандартными», — он пришел на скорости 10 км/с. Это быстро: примерно в десять раз быстрее пули и в тридцать раз быстрее звука. Однако, поскольку планеты огромны, само столкновение происходило медленно. На скорости 10 км/с Тейя слилась с Теллусом медленно, но верно, как Армстронг утонул бы в Море Спокойствия, если бы оно было заполнено зыбучим песком Томми Голда.
Более чем через десять минут после столкновения на обеих планетах еще остались регионы, которые не успели понять, что происходит. До них не докатились ни ударные волны, ни жар, ни прилив, ни жуткая реактивная струя. Лишь через двадцать минут ударные волны достигли гор приливной воды на полюсах Теллуса, после чего, обхватив их петлей и сжав со всей силы, заставили воду устремиться в космос, как если бы ребенок хлопнул в ладоши в ванной, сложив руки чашечкой.
Слияние планет достигло кульминации почти через час.
Но медленно не значит мягко. Кинетическая энергия планеты, движущейся со скоростью 10 км/с, огромна — примерно такой объем энергии Солнце производит каждый день, а Земля получает от Солнца за 6 миллионов лет. В первую секунду столкновения выделилось больше энергии, чем содержится во всем ядерном оружии мира.
С момента контакта ударные волны расходились полусферами, нестерпимо сжимая и нагревая мантии планет. За ударом следовало низкое давление, которое в мгновение ока разжижало триллионы тонн перегретой породы. В точке контакта на поверхность вырвался конический столб раскаленной докрасна магмы, высота которого достигла сначала сотен, а затем и тысяч километров. Оказавшееся в этом конусе ближнее полушарие Тейи стало быстро плавиться.
Кора планет крошилась на фрагменты всевозможных размеров, от гор до кусков размером с Мозамбик. Часть из них отодвигалась в сторону, а часть проваливалась в трескающуюся мантию. Когда мантия начала плавиться и течь, железные ядра планет, поврежденные при ударе, обрели свободу. Они не устремились напрямую друг к другу, потому что Тейя ударила Теллус не по центру, а по касательной. Ее ядро прошло мимо ядра Теллуса, теряя энергию при прохождении сквозь терзаемую мантию, пока сопротивление породы — уже частично расплавленной, частично испарившейся — растягивало железо, придавая ему обтекаемую форму и превращая гладкую сферу в искореженную каплю. Однако ядру не хватило энергии, чтобы пробить породу и выйти с другой стороны. Оно замедлило движение, свернулось, повернуло и устремилось к ядру Теллуса. Через час молот ударил по наковальне и утонул в ней. В центре новорожденной Земли два ядра слились в одно.
Мантии срослись не полностью. Когда Тейя нанесла свой сокрушительный удар, часть ее мантии влилась в мантию планеты, с которой она столкнулась, но другая часть устремилась вперед, сдвигая слой мантии Теллуса, подобно ножу бульдозера. По-прежнему двигаясь со скоростью, составляющей более половины изначальной скорости Тейи, нож и отвал вылетели в космос. Многое упало назад. Многое не упало. Часть породы улетела на достаточное расстояние, чтобы сформировать недолговечный пояс вокруг Солнца. Но многое осталось на орбите поврежденной, меняющейся планеты. Именно из этих задержавшихся на орбите раскаленных фрагментов выросла Луна.
Расплавленная Земля терзается под расплавленным небом. Добро пожаловать в катархей.
Как столь экстравагантный сценарий стал самой общепризнанной версией происхождения Луны — пускай она и оставляет без ответа ряд важных вопросов? Широкое распространение эта теория получила в 1970-е и 1980-е годы — в основном благодаря знаниям, добытым «Аполлонами». Существует три изотопа кислорода. Принесенные «Аполлонами» образцы быстро показали, что соотношение этих изотопов в лунных породах схоже с их соотношением в породах земных — и сильно отличается от показателей, характерных для астероидов или марсианских пород (которые иногда падают на Землю в форме метеоритов, отброшенные со своей планеты при гораздо более серьезных столкновениях). Эти изотопные отношения показывают, в какой области огромного диска времен эона хаоса сформировались конкретные породы. Идентичные изотопные отношения намекали, что Земля и Луна сформировались в одной области.