Самые серьезные экологические опасения обобщили стэнфордские ученые Пол Эрлих и Джон Холдрен, которые вывели следующую формулу:
Воздействие (I) = Население (P) x Благосостояние (A) x Технологии (T)
Утверждалось, что чем больше в мире любого из трех компонентов, собранных в правой части формулы IPAT, тем более сильное воздействие человек оказывает на окружающую среду. Однако О’Нил и его сторонники полагали, что, подобно отражению, или вывернутому наизнанку карману, или миру в небе немира, космические технологии могут обратить эту безысходную перспективу, заменив технологии, оказывающие воздействие на Землю и истощающие ее ресурсы, технологиями, которые этого не делают. Согласно формуле, технологии усиливают воздействие населения и благосостояния. Члены Общества L5 утверждали, что космические технологии смогут его сокращать. I = PA/T. Если значение T в знаменателе достаточно велико, воздействие может сокращаться даже по мере роста благосостояния людей.
Приверженцы этой идеи сулили Земле золотые космические горы. Они представляли, как вся тяжелая промышленность переместится на орбиту, где будет с выгодой использовать неограниченный объем энергии, свободно доступный вакуум и сложные производственные техники, работающие лишь в условиях микрогравитации при свободном падении. Они говорили о пенометаллах легче сахарной ваты и тверже стали, о нитевидных кристаллах прочнее тросов, о композитах из веществ, которые невозможно смешать на Земле. Эта орбитальная промышленность питалась бы сырьем из далеких миров — не только с Луны, но и из шахт на астероидах, где металлы расплавлялись бы при помощи огромных зеркал перед отправкой на заводы, расположенные на околоземной орбите. Любое загрязнение сметал бы солнечный ветер, сдувающий все выбросы и отходы со своего пути на границу межзвездного пространства даже успешнее, чем приливы очищают речные устья. Космос как мастерская, космос как литейный завод, космос как источник очищения — Джеймсу Несмиту это понравилось бы.
И этот высокий рубеж не мог никуда исчезнуть. Он просто становился бы все выше. Такие его сторонники, как Пурнель, утверждали, что это позволит людям не просто выжить, а «выжить красиво». Космизм как капиталистическое самосовершенствование. Все больше прорывных технологий. Все меньше бедняков.
Впрочем, целью была уже не Луна. Верная своей современной природе, Луна оставалась на периферии этих планов, в ней видели просто источник сырья. В основном будущих поселенцев высокого рубежа не слишком интересовала Луна как таковая, с ее уже посещенными пустынями и близкими, ограничивающими пространство горизонтами. Предполагалось, что местом действия станет точка L5 и специально построенные в ее районе острова[56]. Именно они воплощали в себе американскую любовь начинать все с чистого листа, реализуя потенциал, о котором Томас Пейн сказал: «Мы в силах начать мир с начала», — и открывая возможность второго творения. Луна была лишь осколком первого.
Если забыть об идеологии, в практическом отношении проект О’Нила проигрывал. Реализовать его не было возможности. Даже если бы цены на топливо оставались на кризисном уровне 1970-х годов и даже если бы можно было по примеру О’Нила допустить, что десятки тонн оборудования на Луне смогут отправлять тысячи тонн сырья в точку L5, одна отправка десятков тонн оборудования на Луну на регулярной основе значительно превосходила возможности флотилии космических шаттлов. Энтузиасты утверждали, что возможен и гораздо более эффективный запуск. Однако само существование флотилии шаттлов доказывало, что правительство не собирается заниматься его разработкой. Энтузиасты утверждали, что лунные шахты и собирающие солнечную энергию спутники окупятся почти так же быстро, как идущие на протяжении десятилетий инвестиции в земные шахты и атомные электростанции. Частный капитал оставался абсолютно равнодушным.
В 1980-х был предложен способ выйти из этого тупика. Что, если добывать на Луне не сырье для использования в далеких космических колониях, а нечто весьма ценное на Земле? Если бы Луна давала нечто, стоящее десятки миллионов долларов за тонну, ее стоило бы индустриализировать лишь ради этого. На роль чудо-вещества прочили гелий-3.
Не весь солнечный ветер, дующий с Солнца, уходит в межзвездное пространство: часть его попадает на поверхность планет, спутников и астероидов, чье магнитное поле недостаточно сильно, чтобы его отражать. Часть его поглощает лунный реголит. В солнечном ветре содержится гелий-3 — изотоп, который в некотором роде служит идеальным топливом для термоядерных реакторов, но на Земле встречается крайне редко.
Ядерный синтез производит энергию, объединяя очень легкие атомные ядра в несколько более тяжелые. В космосе он питает энергией звезды. На Земле — водородные бомбы. В теории — и эта теория чарует уже не первое поколение физиков — ядерный синтез также представляет собой весьма заманчивую альтернативу ядерному делению как почти неиссякаемый источник электричества, который не требует инфраструктуры, позволяющей также развитие ядерного вооружения, и не оставляет ядерных отходов. В настоящее время запущена масштабная международная программа по строительству такого реактора на юге Франции.
В этом реакторе, получившем название ITER, дейтерий — стабильный изотоп водорода, который без труда выделяется из морской воды, — будет вступать в реакцию с тритием, нестабильным изотопом водорода, который придется производить специально для этой цели. Такая топливная смесь практична, но не идеальна. Тритий не только радиоактивен, но и широко применим — а строго говоря, и незаменим — при разработке ядерного оружия. Кроме того, тритиевые реакторы будут испускать достаточное количество нейтронов, чтобы превратить некоторые их части в отходы с низким уровнем радиоактивности, которые впоследствии придется утилизировать.
Если дейтерий будет вступать в реакцию с гелием-3, а не с тритием, обеих проблем удастся избежать. Гелий-3 не радиоактивен и не используется в атомных бомбах. При его синтезе с дейтерием испускаются протоны, а не нейтроны. Эти протоны, несущие электрический заряд, можно использовать и утилизировать, не распространяя радиацию. Таким образом, гелий-3 обещает то же самое, что и собирающие солнечную энергию спутники, а именно чистую энергию. Однако, если построить нужный реактор, для выработки того же гигаватта мощности, который могут вырабатывать весящие по 16 тысяч тонн спутники О’Нила, понадобится лишь 100 кг гелия-3 в год. Всего нескольких сотен тонн гелия-3 в год будет достаточно, чтобы обеспечить текущие энергетические потребности всей планеты.
Само собой, члены Общества L5 и писатели-фантасты с энтузиазмом приняли идею о добыче гелия-3. Среди прочего она легла в основу романов Иена Макдональда «Новая Луна» (2016) и «Волчья Луна» (2018), а также фильма Данкана Джонса «Луна 2112» (2012). Геолог Харрисон Шмитт, который летал на Луну на «Челленджере», лунном модуле «Аполлона-17», тоже весьма ею увлечен[57]. Однако, как и предложенная О’Нилом колонизация точки L5, а возможно, и в большей степени, эта идея совершенно непрактична.
Чтобы добыть 100 кг гелия-3, нужно переработать десятки миллионов тонн лунного реголита, а это не проще, чем выбрасывать в космос тысячи тонн сырья, которое затем будет плавиться для производства спутников. Кроме того, развитие термоядерной энергетики сдерживают не те проблемы, которые может решить использование гелия-3. На самом деле пока что разрабатывающие технологию ядерного синтеза ученые ищут способ вывести ее на тот уровень, где она вообще сможет надежно генерировать энергию. Они бьются над этим не первое десятилетие и полагают, что на работу у них уйдет еще не один десяток лет.
И это для тритиевого реактора. Сжигать гелий-3 гораздо сложнее. И он дает не так уж много преимуществ. Глупо полагать, что, если тритиевые реакторы станут реальностью, люди обратят внимание на их относительно незначительные минусы и сразу решат начать разработку гораздо более сложных реакторов, топливо для которых требуется добывать из лунной пыли. Земля нуждается во множестве неископаемых источников энергии, но гелий-3 кажется полезным в этом отношении, только если отталкиваться от необходимости найти применение Луне. Большинство людей не берет это в расчет.
Более того, даже если начинать поиск чистой энергии с Луны, возможно, выбор падет не на гелий-3 и даже не на собирающие солнечную энергию спутники. Предприниматель и один из сирот «Аполлона» Деннис Уинго, покинувший сферу производства программного обеспечения, чтобы работать над космическими технологиями, отмечает, что Луна может быть богатым источником металлов платиновой группы. Это объясняется тем, что около 3 % астероидов, упавших на нее за последние четыре миллиарда лет, состоят из металла, а не из горных пород. Даже мелкие фрагменты, оставшиеся после таких столкновений, будут стоит миллиарды, если не триллионы, на земных рынках металлов.
Уинго прекрасно знаком с законом спроса и предложения. Он понимает, что если идея о создании лунных рудников даст реальные перспективы крупного притока платины, цены на металл соответствующим образом упадут. Но он также понимает, что дешевые вещи порой ценнее дорогих. В качестве примера он приводит алюминий, который начали производить на заре XIX века. Тогда он стоил дороже золота и в основном служил, чтобы пускать пыль в глаза: так, у Наполеона III был набор алюминиевых столовых приборов, которыми за ужином пользовались почетные гости. В последующие десятилетия инженерные возможности металла прояснились, но его цена оставалась проблемой. Вот какая дискуссия следует за предложением Барбикена использовать алюминий для создания космической капсулы в романе Жюля Верна «С Земли на Луну»:
— Алюминий?! — хором воскликнули его коллеги.
— Ну да, друзья мои. Этот драгоценный металл обладает белизной серебра, неокисляемостью золота, ковкостью железа, плавкостью меди, легкостью стекла; его очень легко обрабатывать; он чрезвычайно распространен в природе, так как является главной составной частью множества горных пород; к тому же он в три раза легче железа, и он как будто создан для того, чтобы послужить материалом для нашего снаряда.