Если развернуть масштабное производство, вам не придется даже сжигать ценное лунное топливо, чтобы его экспортировать. Представьте работающий на Луне завод, производящий маленькие бочки с тепловыми щитами и крошечными двигателями, наполняющий их топливом и отправляющий к Земле с помощью электромагнитной катапульты вроде тех, что Джерард О’Нил популяризировал в 1970-х. Работая на солнечной энергии, катапульта не требует топлива. Тепловой щит используется для торможения в атмосфере, при котором бочка скользит по верхним слоям атмосферы Земли, чтобы терять скорость, не испытывая нагрузок полного вхождения в атмосферу планеты. После того как скорость бочки снизится, маленький двигатель выведет ее на низкую околоземную орбиту, где ее содержимое перекачают в хранилище. Металлическую оболочку отправят обратно на Луну для повторного использования или переработки.
Можно также создать космическую привязь вроде той, что предполагается использовать в миссии BOLAS, но сделать ее длиннее и разместить на более высокой орбите. Затем нужно запустить ее вращение вокруг центра масс. Правильно выбрав скорость вращения, длину привязи и орбиту, можно будет подбирать грузы прямо над поверхностью Луны, когда трос будет оказываться под прямым углом к ней, и отправлять их на Землю, когда он будет продолжать вращение. Если на другом конце на привязи также будет груз, энергетические потребности системы получатся минимальными.
Все это значит, что экспорт топлива с Луны возможен при достаточно низких предельных издержках. Однако для организации оптовых поставок необходимо инвестировать значительный капитал — не только для добычи и очистки льда и летучих веществ, но и для постройки электромагнитной катапульты и обслуживающих ее электростанций или создания вращающейся космической привязи. Именно поэтому Земля, несмотря на проблему характеристической скорости, скорее всего, не пустит Луну в топливный бизнес. На Земле и жидкий кислород, и жидкий метан стоят довольно дешево. Необходимость использования большого количества этих веществ для подъема на орбиту еще некоторого их количества представляет не такую серьезную проблему, как кажется.
По оценкам, после разработки стоимость одной BFR составит около 300–400 миллионов долларов, что примерно соответствует стоимости большого современного авиалайнера. Если запустить одну ракету 100 раз, каждый запуск обойдется примерно в 7 миллионов долларов. Если при каждом запуске поднимать по 150 тонн топлива в хранилище на низкой околоземной орбите, доставка одного килограмма будет стоить около 50 долларов.
Можно вообразить, что лунная база станет конкурентным источником топлива для низкой околоземной орбиты, доставляя в хранилища топливо стоимостью 3000 долларов за килограмм. Однако при наличии топлива по 50 долларов за килограмм это все равно что допустить существование единорогов и волшебного порошка. Конечно, трудно представить и BFR, работающую без единого сбоя. Но даже если система будет стоить в 50 раз дороже, доставка топлива с ее помощью будет обходиться дешевле, чем с Луны.
В связи с этим возникает фундаментальный парадокс строительства коммерческой лунной базы. Ее невозможно построить, не имея дешевых способов выхода на околоземную орбиту, которые предлагают BFR и другие подобные системы. Однако если затраты так упадут, Земля захватит топливный рынок низкой околоземной орбиты. Если затраты останутся высокими, то лунная база, возможно, сумеет получать прибыль от продажи топлива. Но если выход на орбиту с поверхности Земли по-прежнему будет дорогим, люди не станут к нему часто прибегать, а следовательно, рынок орбитального топлива не будет расти.
Если вы, как Джерард О’Нил, можете найти применение десяткам тысяч тонн очень дешевых лунных материалов на другой орбите, то разработка недр Луны, возможно, имеет смысл. Она также имеет смысл, если вы можете найти на Луне нечто такое, что способно произвести экономическую революцию. Однако если вы хотите использовать Луну как источник относительно высокодоходных товаров, которые вполне можно доставить с Земли, вас ждет разочарование.
Пока доходы приносят лишь те способы использования космоса, которые ориентированы на Землю: спутниковая связь, дистанционное зондирование, навигация. Чтобы космос и дальше поддерживал индустриальные мечты предпринимателей вроде Безоса, такое положение вещей должно сохраняться. Это значит, что надеждам истинных энтузиастов не суждено оправдаться: космос не станет альтернативой Земле и не позволит выйти за ее пределы. Он станет лишь ее продолжением. И в этом мире будет мало места для экономически целесообразной лунной базы.
Хотя летучие вещества с полюсов, возможно, не слишком привлекательны в качестве источника экспорта, это не значит, что они не представляют интереса. Логичнее построить базу, имеющую доступ к местной воде и другим летучим веществам, чем организовывать снабжение этими веществами с Земли. Именно поэтому политика тоже выступает за размещение первой базы на одном из полюсов, а также, возможно, за быструю пилотируемую высадку на этой базе в рамках Возвращения. Так можно застолбить свой участок лунной поверхности.
В 1967 году был подписан Договор о космосе, в соответствии с которым государства обязуются не превращать космос в арену национального соперничества, считая его «достоянием всего человечества». Договор не ограничивает полеты в космос, если они осуществляются с мирными целями. Юрисдикция государств распространяется на их космические корабли и инопланетные базы, используемые в мирных целях, как это происходит с кораблями на Земле и базами в Антарктиде (которая тоже не принадлежит ни одному государству). Государства также берут на себя ответственность за космические корабли и базы, принадлежащие их гражданам или запущенные с их территории. Однако сами государства не имеют права присваивать небесные тела или их части ни путем провозглашения суверенитета, ни путем оккупации, ни любыми другими средствами.
Это означает, что государства не могут присваивать права на разработку недр за пределами Земли. Но что насчет негосударственных субъектов? Обычно разработка минеральных ресурсов регулируется национальным законодательством, а без провозглашения суверенитета такое законодательство неприменимо. Предполагалось, что эта проблема будет решена в будущих договорах, конвенциях и протоколах.
Первой попыткой приблизиться к этому стало Соглашение о деятельности государств на Луне и других небесных телах, заключенное в 1978 году. В соответствии с соглашением Луна и ее природные ресурсы были объявлены «общим наследием человечества», что не позволяет их эксплуатацию для исключительно личной выгоды. Любые экономические блага, получаемые на Луне, подлежат разделу. В соглашении подчеркивается, что страны, которые вносят свой вклад в получение этих благ, имеют на них больше прав, но при этом учитываются и интересы развивающихся стран, не имеющих возможности вступить в конкурентную борьбу за лунные ресурсы. Чтобы устранить это неравенство в долгосрочной перспективе, в соответствии с соглашением технологии, позволяющие эксплуатацию ресурсов, также должны оставаться открытыми для всех. Как поется в песне, «Луна принадлежит всем»[68].
Администрация Джимми Картера хотела ратифицировать соглашение и оказаться им связанной. Поборники частного предпринимательства в Америке и за ее пределами выразили протест. Одна из первых кампаний Общества L5 была направлена на недопущение ратификации этого соглашения. Неизвестно, насколько эта кампания повлияла на исход дела, но соглашение ратифицировано не было. Советский Союз тоже отказался его подписать. Когда соглашение вступило в силу в 1984 году, его условия ограничили деятельность лишь 18 ратифицировавших его государств, ни одно из которых не имело возможностей для осуществления независимых космических запусков.
Условия соглашения не делали коммерческую эксплуатацию лунных ресурсов невозможной. Конвенция ООН по морскому праву, подписанная в 1982 году, применяет ту же концепцию «общего наследия человечества» к ресурсам морского дна и недр за пределами континентальных шельфов и территориальных вод. Отчасти это объясняет, почему Сенат США не ратифицировал и Конвенцию по морскому праву, несмотря на увещевания президентов, представлявших обе партии. Однако применение принципа общего наследия в конвенции не мешает промышленной разработке месторождений.
Конвенция по морскому праву создала Международный орган по морскому дну, чтобы распределять блага, получаемые при разработке океанского дна, и поддерживать приток инвестиций. Критики конвенции связывают создание этого органа с тем фактом, что почти через полвека после того, как люди загорелись идеей добычи ресурсов с океанского дна, например марганцевых конкреций, продукты до сих пор не появились на рынке: вину за это возлагают на законы, бюрократию и паразитическую экспроприацию. Возможно, они недалеки от правды.
Но есть и альтернативное — или комплементарное — мнение, что требования к технологическим инновациям весьма высоки, в то время как спрос на минералы с морского дна довольно низкий. Сегодня целый ряд компаний отправляет роботизированные аппараты на дно в район разлома Клиппертон в восточной части Тихого океана, чтобы изучить возможность добычи марганцевых конкреций. Международный орган по морскому дну разрешает эту деятельность, наблюдает за ее влиянием на окружающую среду и готовится пожать часть ее плодов, если таковые появятся. Но урожай соберут и компании. Потому они этим и занимаются.
Для государств-участников Соглашения о деятельности на Луне установление такого режима кажется бесполезным, учитывая, что среди них нет ни одного государства, имеющего возможность самостоятельно добраться до Луны. Кроме того, такой режим может затруднить эксплуатацию ресурсов, если недостаточно его продумать или намеренно ввести ограничения. Впрочем, в иных обстоятельствах юридический режим может стимулировать промышленную разработку. Делая большие инвестиции, люди хотят иметь твердые юридические основания, и Международный лунный орган может их предоставить. Также он может играть важную роль, выступая в качестве третейского судьи при столкновении интересов.