дупреждает, что если так пойдет и дальше, то сначала возникнет дефицит продовольствия, затем начнутся голодные бунты, а затем — каннибализм. Единственный выход — найти способ пополнять экологию, грамм за граммом и тонну за тонной возвращая отправляемые на Землю питательные элементы, пусть даже в форме мусора. Но реалии характеристической скорости — 3 км/с с Луны на Землю, 15 км/с с Земли на Луну — не позволяют Администрации даже помыслить об этой экологической нужде.
Так книга подчеркивает, что лунные рубежи никогда не смогут сравниться с земными. Те, кому нравится сравнение с освоением новых рубежей, считают земные рубежи местами, где люди вступают в суровое противоборство с природой, чтобы получить желаемый результат. Но вместе с тем на рубежах эпохи Великих открытий европейцев экологические процессы отчуждались у людей, чьи жизни были тесно с ними связаны.
Люди, и в частности историки, то и дело забывают о процессах, думая о местах. Они часто полагают, как выразился историк Робин Коллингвуд, что «вся история, называемая историей, есть история человечества», в то время как среда, в которой происходят события, остается лишь фоном для них. Но это не так.
Земля в прериях, лесах и полях — это не просто территория, измеряемая в гектарах, а жизнь, взаимодействующая с ростом и разложением, с преобразованием органических соединений в неорганические и наоборот. Места состоят из таких процессов взаимодействия. Места — это струи дождя, лучи солнца и растительность, которая появляется в результате, а не просто координаты тех точек, где все это происходит. Это предсказуемые и непредсказуемые изменения процессов. Это образ жизни людей, которые живут в рамках этих процессов и взаимодействуют с ними. Людей, которые участвуют в жизни растений, животных и самой земли, а также в жизни друг друга. Антропоцен — способ применить эту истину к изменившемуся и меняющемуся миру современного капитализма.
Одна из причин считать эпоху Великих открытий европейцев зарей антропоцена связана с тем, что в то время, как пишет Джейсон Мур в книге «Капитализм в паутине жизни» (2015), капитализм развивался путем отчуждения земель у тех, кто жил и кормился за счет них, особенно в Америке. В рамках капитализма шла эксплуатация пролетариата, а за его рамками — убийства людей и захват природных даров.
Европейский опыт организации рынков и организации насилия был использован для перепрофилирования земель, ранее принадлежавших коренным народам. Чтобы повысить их продуктивность, часто использовались неэкологичные формы лесоводства и земледелия. Люди, превращенные в рабочую силу, перевозились из коренных хозяйств одного континента на плантации другого, чтобы преобразовывать солнечный свет, поглощаемый этими плантациями, в дешевые калории, питавшие рабочих на заводах метрополий. Такая апроприация в буквальном и переносном смысле позволила появление закуски, которая казалась практически дармовой, если не считать моральных и экологических затрат: дешевой энергии, дешевой пищи, дешевого труда, дешевой природы. Отчасти — думаю, Мур сказал бы, что в полной мере, — рынок рос благодаря переориентации процессов за его пределами на удовлетворение спроса на эти дешевые товары. Чтобы система не захлебнулась, нужно было присваивать все новые земли, расширяя границы эксплуатируемого мира.
Мур видит кризис капитализма в недостатке возможностей для присвоения новых территорий на Земле, где не осталось незанятых плодородных земель, где некогда чистая атмосфера перенасыщена углеродом, захваченным в прошлом, а почва утомлена искусственными удобрениями. Это напоминает кризис незамкнутого круга, предсказанный Коммонером, а также описанный в докладе Римскому клубу «Пределы роста»
о мягком апокалипсисе, который был ничуть не менее пугающим и вызывал бесконечно больше тревог, чем внезапное и резкое столкновение с астероидом
и связанный с тем, что у Земли не остается ни новых материалов для использования, ни места для хранения уже отработанного сырья. Но в видении Мура есть важное отличие.
Описываемый Римским клубом кризис можно преодолеть, покорив небо, что в 1970-х и 1980-х годах обещали Джерард О’Нил и сторонники Общества L5 и что сегодня обещает Джефф Безос. Космические технологии, работающие за рамками экологической среды, но в рамках экономики, могут снизить воздействие изобилия, вместо того чтобы усилить его, тем самым позволяя дальнейший экономический рост. Если же, как Мур, вы считаете экономическую историю не историей о завоевании неодушевленных ресурсов, а историей о присвоении процессов, которые формируются как человеком, так и природой, — земель и пастбищ, где углеродный цикл превращается в пищу, и образа жизни, преобразующего солнечный свет в прибавочный труд, — будущее кажется не столь радужным.
В мире «дарзанебы», где живет Манни, нет постоянного источника дешевых благ — нет вынесенных за рамки системы производственных процессов, которые люди могли бы недооценивать и присваивать себе. Все элементы среды уже находятся либо в рамках экономики, либо под политическим контролем Администрации. За пределами Луна-Сити только камни, лед и вакуум. Внутри — только то, что создано и оплачено, то есть только собственность. Поставки воздуха, продовольствия и воды уже монетизированы, коммодитизированы и оценены — хоть предпринимателями Гонконга-в-Луне, хоть Лунной Администрацией. Проф говорит Манни и Вайо, что есть лишь один способ предотвратить мальтузианскую катастрофу, которая ждет Луну по вине Администрации, и для этого нужно не развивать экономику дальше, а обеспечить ее реинтеграцию с земной, но до тех пор полностью отрезать Луну от Земли. Отправку зерна, которая осуществляется с помощью установленной в колонии электромагнитной катапульты, необходимо остановить, пока новые технологии не позволят доставлять на Луну питательные и летучие вещества в достаточном количестве, чтобы круг замыкался. После этого электромагнитная катапульта сможет стать частью нового биогеохимического цикла, в рамках которого зерно будет отправляться на Землю, а навоз и дерьмо — на Луну.
Непонятно, правда ли Проф верит в действенность этого плана: иногда он кажется ухмыляющимся Сизифом, который вкатывает на гору камень, хотя и знает, что при низкой лунной гравитации он скатится назад точно так же, как если бы имел земной вес. Но его рассуждения не кажутся здравыми. Новый межпланетный биохимический цикл не будет работать сам по себе, как работающие на солнечной энергии углеродный и водный цикл, которые люди используют на Земле. Им нужно будет управлять, как турбонасосы ракетного двигателя управляют его
Стоит запихнуть все потоки и циклы жизнеобеспечения в минимальный объем, как они лишаются и элегантности, и очевидной логики.
жаром и мощностью. Ничего не будет происходить без вмешательства извне, а вмешательство всегда будет сопряжено с затратами.
Все это позволяет предположить, что будущее свободной торговли с Землей, которое, по мнению Профа, должно спасти Луну, никогда не наступит. Даже если появится возможность доставлять на Луну удобрения, воду и углерод, чтобы восполнять злаки, никто не станет ею пользоваться. В Луне Хайнлайна нет ничего, что делало бы ее более удобным, чем Земля, местом для выращивания злаков, за исключением низких цен, устанавливаемых Администрацией, фактически поработившей лунарей, а без этого рабства выращивать злаки выгоднее на Земле.
Может показаться, что я уделяю слишком много внимания деталям научно-фантастического романа, пусть даже этот роман оказал огромное влияние на людей, которые сегодня хотят вернуться на Луну. Вряд ли кого-то удивит, что Луна не слишком подходит для плантационного земледелия. Но здесь кроется более глубокая мысль. Человеческая история неотделима от мира Земли с его бесконечными циклами обновления воды, воздуха, почвы и жизни. Отсутствие такой динамики
В отсутствие потоков какой-либо жидкости, кроме магмы и лавы, не формируются ни наносы, ни песчаные грунты
делает Луну фундаментально иной. В глазах капиталистов она прекрасно подходит для создания мира «дарзанебы», который мы наблюдаем в Луна-Сити, но которого никогда не было на Земле, — мира, где определенные экономикой цепочки создания стоимости, потребления и владения обеспечивают все, что некогда обеспечивала среда.
Я не уверен, что капиталистическая экономика способна функционировать в мире, где нет даров, где нет внешних источников обогащения, где воспроизводство невозможно без участия человека. Возможно, я ошибаюсь. Но если Луна получит свою историю антропоцена, маловероятно, чтобы она развивалась по моделям прошлого Земли.
Вероятно, то же самое можно сказать и о будущей истории Земли. На Земле антропоцен сопряжен с попыткой вывести экономику за пределы ограничивающей ее среды. Судя по всему, как и в Луна-Сити, для этого techne экономики и политики должно будет взять на себя то, что уже не под силу oikos природы. Возможно, все получится как надо, но кажется сомнительным, что это произойдет без фундаментальных перемен в политической экономии.
При взгляде из космоса Земля предстает прекрасной интегрированной системой, но порой такое представление списывают со счетов, называя «взглядом ниоткуда». Однако для людей, живущих на Луне, это будет взгляд из вполне определенного места — места, где сложности поддержания герметичной среды позволяют по-новому посмотреть на Землю как мир и планету, преимущества которой не ограничиваются расстоянием.
Если не обращать внимания на вероятную тщетность революции, в которую Вайо и Проф вовлекают Манни, в глаза бросается другой аспект: ее невозможность. Смотритель может по желанию останавливать транспортное сообщение между поселениями и отключать телефоны. Он может гасить огни и даже перекрывать подачу воздуха. Он не может заставить лунарей делать что-либо, но явно может заставить их перестать. В отсутствие естественных способов регенерации воды и воздуха, в отсутствие естественного света в небесах поселений он может разрушить их мир. В немире Луны