от меня ни слова.
— Что ты имеешь в виду? — встревоженно спросил Джайлс.
— Я имею в виду то, что на этот раз нам рассчитывать на них не приходится. Они на другой стороне.
Джайлс задумчиво кивнул:
— Ты по-прежнему уверена, что персонал луна-парка — это кой-оборотни?
— Да, но только у меня нет никаких доказательств, за исключением собачьего ошейника, — пробормотала Баффи. — Ксандр просто по уши втюрился в свою девицу с аттракционов, а Ива попала в лапы опытного и весьма симпатичного обольстителя.
Она почувствовала, что Джайлс очень старательно подбирает слова, чтобы не обидеть ее.
— Похоже, ты уверена во всем этом на сто процентов, но ведь; возможно, люди из луна-парка абсолютно безобидны.
Баффи закатила глаза:
— Вы просто с ними не сталкивались. Даже если они и не кой-оборотни, они далеко не безобидны.
— Ну, уж это Ксандр и Ива должны сами для себя решить.
— Ага! Я, конечно, понимаю, что всем кажется, что я просто ревную, но я знаю то, что я знаю… или то, что я чувствую. — Баффи откинула назад пряди светлых волос. — Хватит уже про Иву и Ксандра. Лучше расскажите, что вам удалось выяснить.
— Вот это даст тебе представление о том, насколько знаменит был Спюрс Хардавэй. — Джайлс взял в руки огромный том, который он до этого читал, и развернул к ней. Сначала Баффи показалось, что книга о живописи, но это была коллекция старых театральных афиш. На левой стороне разворота была красочная картинка, изображавшая длинноволосого человека в окружении волков, медведей и горных львов[1]. Под этой картинкой была помещена другая — индейцы верхом на лошадях окружают горящий фургон.
Заголовки на афише гласили: «Спюрс Хардавэй и завораживающая Магия Дикого Запада! Вы станете свидетелем жестокого нападения индейцев! Вы с замиранием сердца сможете лицезреть животных, которых еще никогда никто не видел в Нью-Йорке! Живая магия и романтика Запада!»
На правой стороне разворота был еще один героический портрет Спюрса Хардавэя, на этот раз он боролся с медведем. Под этой картинкой — изображение многочисленных индейцев и ковбоев. В самом низу страницы был нарисован Спюрс Хардавэй в золотой клетке, вместе с горным львом. Надписи на этой афише были на французском языке.
— Это от его триумфального тура по Европе в 1889 году, — сказал Джайлс, указывая на французскую афишу. — Судя по отзывам, Спюрс Хардавэй поставил великолепное шоу, в котором участвовало более двух сотен ковбоев и диких животных. Оно совмещало в себе элементы родео, цирка, каскадерских трюков и магии.
— Этакий Дэвид Копперфильд своего времени?
— Кто? Ты только послушай вот это! Его самый знаменитый волшебный трюк — он забирался в клетку, которую накрывали бархатным покрывалом, и превращался в дикого зверя! Есть рассказы людей, бывших очевидцами того, как он становился волком, горным львом или медведем.
Баффи сузила глаза и пристально посмотрела на Куратора.
— То, что он делал такой фокус, еще не означает, что он действительно мог превратиться в медведя или волка.
— А вот и нет! — с видом победителя возразил ей Джайлс. — Спюрс Хардавэй заявлял, что он на самом деле мог превратить себя в дикого зверя, он говорил, что научился этому фокусу у индейцев с Великих равнин; В то время критики считали это заявление обычной саморекламой, игрой на публику… Но что, если он действительно говорил правду? Мы знаем, что шкурщики существуют и что есть сообщения о других членах его труппы, которые могли превращаться в животных.
— Ух ты, — выдохнула Баффи, чувствуя, как у нее засосало под ложечкой. — Но ведь это мог быть просто фокус — многие трюкачи сейчас проделывают такое с легкостью.
Джайлс покачал головой:
— Но не так, как это делал Спюрс Хардавэй. Превращение в медведя или волка — очень сложный фокус, нужна специальная сцена с потайным ходом. А он мог выполнить этот трюк в любом месте — в цирке, на стадионе, в салуне, даже в тюремной камере. А помнишь значки на его надгробии?
— Нуда..
— В молодости Спюрс Хардавэй был военным разведчиком и еще шерифом, он прожил много лет среди индейцев. Тогда они еще не опасались бледнолицых.
— Так, значит, он у них выучился мастерству превращения в животных? — спросила Баффи. — Но что ' же тогда его связывает с Саннидейлом?
— В 1895 году он вышел на пенсию и осел здесь, а его шоу продолжало гастролировать уже без него. Кстати, Спюрсу Хардавэю принадлежала большая часть земли в окрестностях — он был одним из отцов-основателей Саннидейла. Все это как-то подозрительно, не находишь? Мне кажется, он был в курсе того, что попаал в центр концентрации оккультных сил, хотя, не возможно, не знал, как ими воспользоваться.
— Но ведь он был смертным. Он же умер.
— Да, и это тоже очень подозрительно. — Джайлс театрально выдержал паузу, чтобы произвести больший эффект. — В день, когда ему исполнился восемьдесят один год, Спюрс был застрелен в собственном доме — серебряной пулей. Его убийцу так и не нашли.
Баффи вскочила на ноги и принялась расхаживать туда-сюда по комнате.
— Знаете, между шоу про Дикий Запад и луна-парком не такая уж большая разница. Город за городом. Сегодня плохая пища, завтра опять дешевая еда. Пыль. Чучела животных. Это ведь такая же работа, правда? Может, работники луна-парка — его последователи, которые по-прежнему продолжают гастролировать? Только теперь они не могут поставить шоу про Дикий Запад — ну, полиция не разрешит, и все такое, — так что им пришлось сделать такой вот развеселенький луна-парк.
— Похоже на правду, — согласился Джайлс. Баффи нахмурилась:
— Нет, вовсе нет. Большинство из них слишком молоды. Они едва ли старше меня.
— Они могут черпать необыкновенную силу из своего умения использовать шкуры, — заметил Джайлс. Веками изменение своего облика считалось одним из самых сложных умений шаманов и магов. Любой, кто владеет этим мастерством, без сомнения, в совершенстве владеет и другими заклинаниями, и способность молодо выглядеть может запросто быть одним из них. Когда Спюрс Хардавэй умер, он выглядел лет на сорок, хоти ему был уже восемьдесят один год. — У Куратора заходили желваки. — Они переняли удивительные возможности индейцев и полностью их извратили. Вполне возможно, что это весьма искусные колдуны.
— И они держат свой секрет в тайне, путешествуя с луна-парком, — добавила Баффи. — Они всегда в движении, переезжают из города в город, — поэтому никто никогда не заметит, что они не стареют.
— Совершенно верно! И все же они смертны. Нам известно, что их можно убить традиционным способом — Серебряной пулей.
При этих словах Баффи нахмурила брови:
— Ну да, я знаю, что мы можем их убить, но ведь они не вампиры в прямом смысле этого слова. Я имею в виду, они же не разгуливают по округе, не перерезают людям глотки. Они напали на меня, потому что почувствовали мою враждебность. А все остальное, что они натворили, — всего лишь мелкое хулиганство.
— Так ты считаешь, что эти кой-оборотни не опасны?
— Трудно сказать. Как работники луна-парка они заставляют вас отдать им последние сбережения, да к тому же совращают ваших друзей, — с горечью в голосе отозвалась Баффи. — Как койоты они сжирают вашу собаку и раскапывают старую могилу, но мы ведь не можем убить их за это. Мы даже не можем обратиться в полицию, разве только для того, чтобы они там от души посмеялись.
Джайлс поправил сползающие на нос очки:
— Да, я понял, о чем ты. Они плохо себя вели, но убивать их нельзя. К тому же сегодня исполняется ровно сто лет с тех пор, как убили Спюрса Хардавэя. А что, если он, как вампир, может восстать из мертвых через сотню лет после смерти?
Баффи тяжело вздохнула:
— Прошлой ночью эти чертовы койоты вели себя так, будто исполняли какой-то ритуал.
— Мы никогда не узнаем, верны ли наши предположения, если не увидим все своими глазами или не найдем какие-нибудь неопровержимые доказательства.
— Шкуры койотов, — сказала Истребительница. — Если я правильно поняла, то у каждого из них должна быть собственная шкура. Мне необходимо выяснить, так ли это на самом деле.
— Нам необходимо это выяснить, — поправил ее Джайлс. — Я настаиваю на том, чтобы пойти с тобой. Здесь мне уже делать нечего, все, что мог, я нашел, а две пары глаз всегда лучше одной.
Она показала пальцем на его очки и улыбнулась:
— Вам лучше знать.
— Что нам нужно взять с собой? У меня вполне могли заваляться где-нибудь несколько серебряных пуль.
Баффи подмигнула ему:
— Давайте постараемся не убивать никого из них. Ладно? Все-таки некоторые из них вполне симпатичные. Если нам удастся раздобыть доказательства — мы сможем убедить Ксандра и Иву держаться от них подальше.
Она с опаской выглянула из окна и увидела янтарный закат в полнеба.
— Надеюсь, что с ними все в порядке…
— Ну-ка, ребятки! — сказала Ива, формируя аккуратные стопки из своей огромной кучи фишек для покера. Крохотный трейлер уже насквозь пропах табаком и ладаном, а Ива, по ее подсчетам, выиграла на этот момент около двух сотен долларов у персонала луна-парка.
— Й как тебе удается столько выигрывать? — проворчал Лонни. — Ты — настоящая акула покера.
Ива усмехнулась:
— Ну, у меня всегда неплохо получается, когда мы играем семьей на игрушечные деньги из «Монополии». Я так понимаю, это умение распространяется и на настоящие деньги. Покер — игра математическая, и все вероятности ириски можно просчитать вперед. Также важно правильно распоряжаться финансами.
Старик со странными слезящимися глазами скривился и подобрал свою жалкую пригоршню фишек:
— Рассчитайте меня. Я не в силах справиться с этой покерной ведьмой! В следующий раз, Лонни, не приводи сюда таких выдающихся математиков — им не место среди азартных игроков.
— Эй, Гопскоч, я же не знал! — возразил блондин. — Я ей одолжил пять баксов, чтобы она могла сыграть пару раз. Кто мог предположить?