– Да. – Нестерпимая боль расползается от самого сердца. – Но теперь никто не может переправиться, и я ничего не могу с этим поделать.
– Уверена? Не сдавайся, Аилесса. Всегда есть какой-то выход.
– Но костяная флейта сломана. – Я поворачиваюсь к Сабине, но она пропала.
И вместо нее сидит серебристая сова.
– Аилесса.
Кто-то толкает меня локтем. Я распахиваю глаза и вижу Жюли, склонившуюся ко мне.
– Я собираюсь выбраться в город за припасами. Отвести тебя перед этим в уборную?
Но не мысль о вонючем углу катакомб заставляет меня проснуться, а тон голоса Жюли. Спокойный, ровный. Никаких эмоций. И это напоминает мне о том, что мы привыкли друг к другу за последнее время. Что я пробыла их пленницей две долгие недели. А мама так и не вернулась за мной.
– Нет, я в порядке.
Я медленно подтягиваюсь и сажусь на известняковую плиту, под сомневающийся взгляд Жюли. Даже это простое движение вызывает судороги в мышцах. Мои тюремщики кормят и поят меня водой, но у меня почти не осталось Огня Элары.
– Марсель? – окликаю я парня.
Слабый голос едва слышен, но привлекает его внимание. Он поднимает взгляд от груды книг, которые они с Бастьеном изучают за импровизированным столом.
– Когда новолуние? Ты же следил за фазами Луны?
– Следил.
На его лице появляется довольная улыбка, когда он принимается рыться под книгами, а затем вытаскивает лист пергамента, исписанный его каракулями.
– Я высчитываю дни по часам. И всякий раз, когда кто-то из нас возвращается из Довра, я сравниваю время на поверхности со своим календарем и пока ни разу не ошибся. – Он дважды стучит по пергаменту. – И новолуние сегодня.
Бастьен переводит взгляд с Марселя на меня.
– А это важно? – Его пристальный взгляд блуждает по моему лицу, пока я пытаюсь скрыть любые следы беспокойства. – Что происходит в новолуние?
Я отрицательно качаю головой.
– Ничего… просто… – Я отвожу взгляд. Его беспокойство смущает меня, ведь я не сомневаюсь в его желании убить меня. – Просто приснился плохой сон. Вот и все.
Меня покидают последние силы, помогавшие удерживаться в вертикальном положении, поэтому я вновь прислоняюсь к стене в углу.
В глазах Жюли вспыхивает беспокойство, что еще больше сбивает меня с толку.
– Сколько у тебя осталось сил? – понизив голос, спрашивает она. – Они заканчиваются в новолуние?
Никогда не задумывалась об этом.
– Я в порядке, – отвечаю я, понимая, что Жюли беспокоится из-за Бастьена.
Кто знает, как долго я еще протяну, когда последняя искра Огня Элары погаснет?
Жюли переносит вес тела на левую ногу. Ее колено наконец зажило.
– Ты должна отдохнуть, пока меня не будет. Хорошо?
Я нерешительно киваю. Да и что мне еще ей ответить?
Она хватает пустой рюкзак и устремляется к двери, но останавливается напротив Марселя.
– У нас мало времени, – шепчет она. – Разберись уже, как разорвать связь душ, поскорее.
– А как ты думаешь, что я стараюсь сделать каждый день? – Он показывает на свои стопки записей и книг, разбросанные по столу.
– Так старайся лучше, – огрызается она.
Марсель хмурится, и она со вздохом опускает голову.
– Прости, но прошу… постарайся что-то найти.
Она целует брата в щеку, а затем бросает печальный взгляд на Бастьена, прежде чем выскользнуть из комнаты.
«Старайся лучше». Эти слова напоминают мне о сказанном Сабиной – или серебристой совой – во сне: «Не сдавайся, Аилесса. Всегда есть какой-то выход».
Что мне привиделось? Это какое-то видение? Я отмахнулась от мерцающего силуэта Сабины, который увидела две недели назад, как от галлюцинации, вызванной ударом по голове. И с тех пор не видела ничего подобного. Но теперь начала сомневаться… может, она нашла способ общаться со мной? От этой мысли надежда вспыхивает в груди.
Бастьен подходит ко мне со стаканом отстоявшейся воды. Его шаги осторожны, глаза смотрят куда угодно, но не на меня, а на лице застыла маска. Именно так он обычно ведет себя, когда оказывается рядом со мной. Он протягивает мне стакан, и наши пальцы соприкасаются. Кожу начинает покалывать от его тепла, и я прерывисто выдыхаю. Мне тоже нелегко дается, когда он находится так близко ко мне. Я стараюсь удержать стакан между ладонями – что не так уж и просто, ведь руки все еще связаны – и выпиваю воду до дна.
– Спасибо.
Наши взгляды встречаются. Он выглядит удивленным, пораженным. Я никогда не благодарила его, по крайней мере, вслух.
Я возвращаю ему стакан, но как только я касаюсь его руки, то понимаю, что его пальцы подрагивают.
– Хочешь еще? – спрашивает он. И прежде чем я успеваю что-то ответить, добавляет: – Я принесу тебе еще немного. – Он подходит к ведру с водой и заглядывает внутрь. – Ох. Пусто. – Бастьен бросает на меня взволнованный взгляд. – Ничего страшного. – Но он тычет большим пальцем в дверь и начинает пятиться к ней. – Я просто… сейчас принесу.
Я скрываю улыбку, наблюдая, как он выходит из комнаты. Он никогда не вел себя так странно.
Это даже кажется очаровательным… хоть он и желает мне смерти. Марсель поднимает со стола еще один пергамент и бормочет что-то о луне, земле и воде.
Я склоняю голову в сторону и смотрю на него.
– Так странно… Не думала, что кто-то знает о Леуррессах, пока не встретила вас.
Он оборачивается и дважды моргает, все еще погруженный в свои мысли.
– Некоторые знают. Существуют легенды, суеверия и даже народные песни… но на самом деле их не так уж и много.
– Но ты же знаешь о нас.
Он слегка пожимает плечами.
– На самом деле это вроде моего хобби. Я едва могу усидеть на месте, если какая-то проблема не занимает все мои мысли.
Марсель – егоза? Плечи начинают подрагивать от сдерживаемого смеха. Он ухмыляется мне, не понимая, почему меня это забавляет. Сложно не изменить своего отношения к нему. В отличие от Бастьена и Жюли, он, кажется, не имеет какого-то предубеждения против меня.
– А что, если я скажу, что твоих знаний недостаточно?
– Я признаю, что в этом нет ничего удивительного. Разве может кто-то знать достаточно о чем угодно?
Я прикусываю губу.
– А что, если я скажу, что хочу заполнить пробелы в твоих знаниях.
Его брови хмурятся, и он бросает взгляд на дверь.
– Это какая-то уловка?
– Это предложение. Можешь верить, можешь не верить, но мне не хочется умирать. И раз в данный момент я не могу убить своего amouré, то почему бы мне не помочь тебе разорвать связь наших душ?
Я заглушаю внутренний голос, твердящий, что это невозможно. А вместо этого вновь вспоминаю слова Сабины: «Не сдавайся, Аилесса».
Марсель засовывает руку в карман. Он всегда так делает, когда чувствует себя комфортно.
– Хорошо, – отвечает он, а затем медленно подходит ближе, сжимая в руках листок пергамента. – Можешь сказать мне, что означает перевернутый полумесяц?
– А какое он имеет отношение к связи душ?
– Не знаю. Но в том-то и проблема… вдруг именно в нем и кроется ответ. Я часто сталкивался с тем, что стоит разгадать одну тайну, как она открывает следующую.
Звучит вполне логично. К тому же нам нужно с чего-то начать.
– Перевернутый полумесяц – знак заходящей луны. Но также может означать и мост.
– Мост… – Марсель чешет подбородок. – Об этом я как-то не подумал. А он может быть связан с другим символом?
Он показывает мне свой лист пергамента, и я поднимаю брови. Это изображение костяной флейты. Я и не знала, что Марсель успел изучить ее, прежде чем Жюли ее сломала.
– Вот видишь?
Он указывает на перевернутый треугольник, балансирующий на перевернутом полумесяце, под последним отверстием на флейте. Именно в этом месте символ был выгравирован на настоящем инструменте.
– Этот треугольник означает воду, верно?
Я киваю.
– Но когда символы расположены именно так, это означает мост душ.
– Мост душ?
– Мост, по которому мертвые проходят, чтобы попасть в Загробный мир.
– А… Именно по нему вы, Костяные волшебницы, переправляете их?
– Да.
Видимо, Бастьен рассказал Марселю об этом.
– И это точно не Кастельпонт, потому что в русле реки под ним нет воды. – Он садится рядом со мной и стучит по перевернутому треугольнику на своем рисунке.
– Мост душ находится под морем Нивоус.
– Под морем?
Мать бы отреклась от меня, если бы услышала сейчас. Ведь я раскрываю тайны Леурресс. Но затем я вспоминаю, что она уже бросила меня, сказав на прощание: «Я пыталась, Аилесса. Но это единственный выход». У меня сдавливает грудь, и я сглатываю образовавшийся ком в горле.
– Мост души – сухопутный мост[6]. – Я замолкаю на мгновение, потому что направляю все свои силы на то, чтобы передвинуть ноги на плите и освободить место для Марселя, который тут же придвигается ко мне ближе. – Он появляется из моря только во время самых сильных отливов.
– То есть во время полнолуния и новолуния? – уточняет он, в очередной раз впечатляя меня своими знаниями.
– Да, но Леуррессы могут переправлять души мертвых только в новолуние.
– То есть сегодня вечером?
Я киваю.
– В это время мы заманиваем мертвых на мост душ. Костяная флейта… использовалась не только для того, чтобы призывать amourés. Она также соблазняет души мертвых отправиться на мост душ.
Я вздыхаю. Мать, должно быть, просто в гневе. Если мертвых не призвать этой ночью, они восстанут из могил и начнут питаться Огнем живых. И уничтожат их души. Навечно.
– Мост души – сухопутный мост… – Марсель качает головой. – Невероятно. А как думаешь, что это означает? – Он лезет в карман, и мое сердце чуть не вырывается из груди.
В его ладони лежит костяная флейта. Целая. И невредимая.
Он поворачивает ее, чтобы показать мне символ, но я продолжаю оторопело смотреть на нее.
– Как ты это сделал? – Адреналин разливается по венам бурной рекой. – Она же была сломана. Я