– Наши души уже соединены воедино, Бастьен. И никакая молитва не изменит неизбежного исхода.
– Он действительно неизбежен? – Я подаюсь вперед. – А что, если мы пообещаем не убивать друг друга, а наоборот, станем защищать. То сможем выпутаться из этой истории целыми и невредимыми, хоть наши души и останутся связанными.
Она крутит нитку на своем грязном платье.
– На самом деле все гораздо сложнее.
– И в чем же сложность?
– В тот момент, когда на amouré заявляют права, его жизнь ему больше не принадлежит.
– Под «заявляют права»… ты подразумеваешь «убивают»?
– Нет. Это происходит, когда песня сирены призывает его отправиться на мост.
Мне с трудом удается выдавить усмешку сквозь стиснутое горло.
– Но ведь я еще жив, верно?
Она сглатывает.
– Пока.
– Что ты имеешь в виду?
Аилесса запрокидывает голову и смотрит в потолок, словно видит там небо.
– У тебя есть год, Бастьен, – выдыхает она. – Если я не убью тебя за это время, ты все равно умрешь. Боги сами позаботятся об этом.
С мгновение я молчу, вспоминая о том, как умер отец Жюли и Марселя.
– А тебя боги накажут за неудачу?
Она делает глубокий вдох и встречается со мной взглядом.
– Боги позаботятся о том, чтобы убить и меня.
Сердце едва не выпрыгивает из груди от этих слов.
– Тебе не кажется, что это жестоко?
Аилесса опускает глаза на свои руки.
– Думаю, не хуже, чем судьба Тируса и Элары.
– Ты о вечном поклонении как богам? – усмехаюсь я.
– Их судьба тоже оказалась горькой. Они тайно поженились еще на заре времен. Но Белин и Гаэль не позволили объединить их королевства. Тирус и Элара решили ослушаться, но когда Белин узнал об этом, то ограничил влияние Элары ночным небом, а Гаэль разверзла землю и поглотила ад, превратив его в Подземный мир. И это помешало Тирусу и Эларе быть вместе.
– И что теперь? Они хотят, чтобы вы прочувствовали их боль?
– Или хотят, чтобы мы научились преодолевать ее. И может, так они и сами смогут это сделать.
Проведя рукой по лицу, я поднимаюсь на ноги. Мне нужно выбраться отсюда. Я не могу больше слушать истории о богах, которые наказывают смертных лишь потому, что не могут разобраться в собственных проблемах.
– Располагайся и отдыхай, хорошо? А я пока поищу Жюли и Марселя, чтобы вернуть твои кости.
– И флейту?
Я киваю.
– Скоро вернусь.
Она сжимает кулаки.
– Я не смогу долго оставаться здесь, Бастьен. И не буду. Я – Леурресса. И моя обязанность – защищать людей от мертвых.
– Знаю.
Но у меня тоже есть обязанности. И прямо сейчас меня больше заботит ее защита. А она не сможет защищаться, если не вернет себе кости благодати.
– Побудь здесь, Аилесса. Я не задержусь надолго.
32. Аилесса
Я подхожу к краю ямы. Может, у меня все еще осталось зрение тигровой акулы, помогающее видеть в темноте, или благодать от сокола, позволяющая видеть все на дальнем расстоянии. И тогда света моего фонаря окажется достаточно, чтобы осветить пропасть, ограничивающую закуток, который мы делим с Бастьеном. Но, с другой стороны, если бы я все еще обладала благодатями, то не пряталась бы здесь, нервничая с каждой минутой все сильнее в ожидании его возвращения. Не знаю, сколько он отсутствовал – потому что даже не представляю, сколько проспала, – но последние десять часов я точно бодрствовала.
А вдруг Бастьен до сих пор не вернулся, потому что на него напал один из Скованных? От этой мысли желудок скручивается в тугой узел. И я осознаю, что не могу больше здесь оставаться.
Я хватаю фонарь и спешу к лесам. Ноги дрожат, словно ломкие осенние листья, но я стискиваю зубы, чтобы побороть слабость, и взбираюсь наверх. Если бы прошлой ночью на небе сияла полная луна, она бы наполнила меня Огнем Элары, однако в новолуние меня насыщали силой только звезды, но она быстро ушла, как и сила, даруемая костями благодати. Хотя это неважно. Если я смогла убить тигровую акулу после того, как чуть не утонула в лагуне, то смогу противостоять и мертвецам.
Я преодолеваю несколько разветвляющихся туннелей, что совсем не похожи на лабиринт катакомб, который пришлось преодолеть в прошлый раз. Задержав дыхание, я прохожу мимо выложенных вдоль стен костей и довольно скоро нахожу дверь в подвал церкви. Поднявшись по лестнице, я открываю люк и откидываю в сторону проеденный молью ковер.
Выбравшись наружу, я на мгновение прислоняюсь к алтарю. Сил почти не осталось. И это не очень хороший знак. Я обвожу взглядом церковь, задерживаясь на нескольких заколоченных арочных окнах. Мягкое свечение проникает сквозь дыры между досками. Уже ночь. И от осознания этого сердце начинает колотиться быстрее. Мне нужна энергия звезд.
Я отталкиваюсь от алтаря и бреду к высоким двойным дверям в передней части церкви. Шишка на затылке пульсирует, а перед глазами все расплывается, как прошлой ночью.
Добравшись до дверей, я пытаюсь открыть их. Но петли настолько проржавели, что не поддаются. Не выдержав, толкаю плечом сами двери. Один раз, второй. Пот заливает лоб, но усилия оказываются не напрасными. И двери приоткрываются.
Пошатываясь, я выбираюсь на улицу под оглушительный раскат грома. Несколько капель дождя падают мне на лицо. Я тяжело вздыхаю и проклинаю свое невезение. Сгущающиеся грозовые тучи рассеивают звездный свет Элары, уменьшая получаемые мной силы.
Я оглядываюсь по сторонам, чтобы решить, в какую сторону идти. И невольно округляю глаза при виде нависающих по обе стороны улицы строений. Нет ни одного куста, дерева или травинки. Все вокруг из камня, а воздух наполнен вонью отбросов. Ничто здесь не напоминает здания, возвышающиеся над городской стеной рядом с Бо Пале. Район грязный и старый. И от мысли, что Бастьен провел здесь всю свою жизнь, в груди все сжимается от боли.
Не желая и дальше стоять на месте, я бегу налево. Впереди виднеется несколько окон, в которых горит свет. И благодаря им я смогу разглядеть, куда иду. Но будь у меня благодать от тигровой акулы, мне бы не понадобился дополнительный свет. Небо пронзают молнии, а капли дождя ударяются о булыжник. И случайные прохожие спешат спрятаться в укрытие.
– Вот она! – раздается тихий женский голос справа от меня.
– Наконец-то, – ворчит мужчина у меня за спиной.
Я резко оборачиваюсь и откидываю волосы с лица, но никого не вижу.
– Мы тебя искали, – слышится третий голос.
Мужской. И, судя по всему, эта душа стоит прямо передо мной.
Я отступаю на шаг и вытаскиваю маленький нож, который украла у Марселя. Не знаю, Скованные они или нет, но и здесь находиться им не следует.
– Вы должны вернуться к заливу с сухопутным мостом, – говорю я.
– Зачем?
Я вздрагиваю, услышав еще один голос. Он уверенный, женский и доносится слева от меня.
– Чтобы вы, женщины в белом, смогли пасти нас, как безропотных овец?
Холодный палец скользит по моей щеке. Я ахаю и отскакиваю назад.
– К тому же сухопутный мост исчез.
– И нам нравится здесь. – Ледяное дыхание овевает мое правое ухо. – Столько всего, чем можно полакомиться.
Втянув воздух через нос, я замахиваюсь ножом. И как только он врезается в душу, раздается крик. Не раздумывая, я замахиваюсь налево, а затем рассекаю воздух впереди и позади себя, чтобы не допустить одновременной атаки душ. Но клинок задевает только одну. А две других врезаются в меня и сбивают с ног. Боль пронзает затылок. Я вновь ударилась своей шишкой.
Брыкаясь и вертясь на земле, я вслепую размахиваю ножом, но меня атаковало слишком много душ. И вскоре их будет еще больше, судя по нарастающим крикам, перекрывающим даже раскаты грома.
– Аилесса.
Бастьен.
По венам растекается адреналин. Я не одна.
Высвободив правую руку, я вонзаю нож в то, что кажется ребрами. И с пронзительным криком одна из душ отпрыгивает от меня. Дождь заливает лицо. Я откашливаюсь и уже дышу с трудом, но продолжаю атаковать души. А затем краем глаза замечаю, как Бастьен хватает брошенную тачку и несется с ней, словно с тараном, ко мне.
– Отстаньте от нее! – кричит он.
Большинство душ отпускают меня. И мне удается откатиться в сторону за мгновение до того, как тачка проносится мимо меня.
Через мгновение Бастьен опускается на корточки рядом со мной. Схватив меня за руки, он поднимает меня на ноги. И мы мчимся по улице прочь от церкви.
Невидимые руки пытаются схватить нас. Бастьен сворачивает к флагу с символом Довра – солнцем. Его флагшток торчит из специального крепления на стене здания. Выдернув его, Бастьен принимается размахивать им из стороны в сторону, используя тонкий наконечник как копье. Тут же раздаются глухие удары. Видимо, ему удалось зацепить несколько невидимых противников.
– Я же говорил, что ты для них словно маяк, – кричит он.
Я подхватываю камень и бросаю в воздух. Он летит по дуге, но вскоре застывает, врезаясь в одну из душ.
– Ты нашел Жюли? – спрашиваю я.
Нет смысла тратить время на подтверждение того, что он оказался прав.
– Нет. – Капли дождя стекают по его напряженному подбородку, когда он вновь замахивается флагштоком. – Завтра вновь попытаюсь отыскать их.
От этого известия все сжимается в желудке.
– Что нам теперь делать?
Мертвые окружают нас, заставляя отступать к стене здания.
Бастьен быстро оглядывается по сторонам.
– Следуй за мной, – говорит он и скрывается в узком проулке между зданиями, которого я даже не заметила.
Не обращая внимания на слабость, я бегу за ним на дрожащих ногах. Плечи царапаются о стены зданий, а мертвецы кричат у меня за спиной. Но здесь они хотя бы могут преследовать нас только по одному.
Дождь яростно хлещет по телу, когда мы выбегаем во двор и несемся через него к конюшне. Бастьен пинком выбивает замок и распахивает ворота, а затем передает флагшток мне. Я разворачиваюсь и пронзаю им, словно копьем, воздух. И не промахиваюсь. Потому что капли сильного дождя помогают определить контуры тела.