, – спасти Аилессу.
– Нет, этого времени предостаточно, если она находится так близко, как ты говоришь. О большем меня не проси. Я не стану так рисковать.
Я на мгновение закрываю глаза, все больше и больше раздражаясь из-за этого плана. Но и упускать такую возможность не хочу. Ведь наконец-то я могу помочь Аилессе.
– Ладно. Следуй за мной.
Мы с Казом оставляем солдат и бежим через лес. Он держится немного позади меня, хотя и несет фонарь. Но это не имеет значения. Кость благодати козодоя помогает мне ориентироваться в темноте.
Темнота становится не такой густой, когда деревья начинают редеть, а затем мы оказываемся на залитой лунным светом поляне. Запах сгоревшей серы достигает моего носа еще до того, как я замечаю клубы дыма, поднимающегося над землей.
Каз хмурит брови.
– Вот где взорвали черный порох.
– Что взорвалось?
Я не вижу, что находится посреди поляны – это место скрывает трава, – но именно там виднеются оранжевые угольки.
Каз качает головой.
– Именно это нам и предстоит выяснить.
Я беру его за руку, и мы бежим по поляне, пока он не тянет меня.
– Смотри. – Каз указывает на проржавевшую крышку люка. И через нее виднеются ступени, уходящие вниз. – Должно быть, это вход.
Мой пульс подскакивает.
– Давай поторопимся.
– Стой, Сабина. – он сжимает мою руку. – Это может оказаться ловушкой.
Так и есть. У меня сдавливает горло. Ловушкой для тебя, Каз. Я быстро отворачиваюсь. Он не заслуживает смерти.
Мой взгляд падает на полосу оранжевого света, пересекающую луг. То, что издалека показалось горящими угольками, на самом деле – мерцающий огонь… факелов? И он исходит от зазубренного разлома в земле.
Я отпускаю руку Каза и подхожу ближе. Разлом очень глубокий. И мне приходится подойти к самому краю, чтобы понять, что происходит внизу. Именно там должен быть мост.
– Нет, я этого не сделаю!
Аилесса.
Я замираю, услышав отчаяние в ее голосе.
– Отпусти его, мама! – кричит она.
Одива здесь?
– Я не стану убивать Бастьена!
У меня перехватывает дыхание.
– Что случилось? – Каз подходит ближе ко мне. Но, в отличие от меня, он не слышит Аилессу.
Я качаю головой. К горлу подступает тошнота от осознания происходящего.
– Это не тот парень.
– Прости?
Но я не отвечаю, потому что уже бегу к открытому люку.
– Подожди! – кричит Каз, устремляясь за мной. – Нужно проявлять осторожность!
– На это нет времени!
Потому что мать пытается заставить сестру убить ее amouré. А это не Бастьен.
50. Аилесса
Мама выгибает бровь в ответ на мои слова.
– Сейчас полнолуние, Аилесса. И мы находимся на мосту душ. Конечно, ты можешь убить Бастьена где угодно, но это место подходит лучше всего, тебе так не кажется? И ты сделаешь то, что собиралась сделать, когда впервые увидела его.
– Мама, я не могу… – У меня сдавливает грудь от желания увести Бастьена подальше от нее. – Тогда я еще его не знала. Не любила его.
– Любовь не всегда имеет значение, – огрызается она, но на ее лице мелькает боль.
Я стискиваю зубы.
– Да ты даже не знаешь, что такое любовь.
– Думаешь, я не люблю тебя?
– Я знаю это. Потому что сама недавно поняла, что это за чувство.
Я встречаюсь взглядом с Бастьеном.
Его глаза сияют от беспокойства… за меня, а не за себя. Потому что он такой человек.
Глаза матери сужаются.
– Я очень люблю тебя, дитя мое. И многим пожертвовала ради твоего появления на свет. Почему, как ты думаешь… – Ее голос срывается, ей приходится сглотнуть, чтобы успокоиться, – мне никогда не хотелось, чтобы ты страдала так же, как и я. И я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя.
Защитить меня? Да она бросила меня умирать. Ее сердце холодно, словно лед. И я пыталась растопить его всю свою жизнь.
– Если бы ты действительно любила меня, то не просила бы убивать моего amouré.
– Тебе вообще не следовало узнавать ближе amouré. И теперь я пытаюсь это исправить.
Я недоверчиво качаю головой. Неужели она считает, что я не заслуживаю любви?
– Отпусти Бастьена, мама. Это мой выбор. Когда ты познакомилась с моим отцом, никто не мешал тебе сделать свой.
– Я никогда не любила твоего отца, – огрызается она.
Ее слова врезаются мне в сердце осколками льда.
– Что?
Тело невольно напрягается, когда я замечаю красный камень у нее на шее. Череп птицы с рубином в клюве. Я уже видела это ожерелье однажды. Воспоминание тут же вспыхивает в голове.
Два года назад… Мама сидела на полу своей комнаты, а рядом стояла золотая шкатулка… На ее коленях лежало открытое письмо… А она прижимала кулон к губам. Я никогда раньше не видела, как она плачет. И это напугало меня.
Но сейчас, когда я смотрю на нее, грудь распирает от гнева, хотя сердце сжимается все сильней. Их с Бастьеном освещает лунный свет. Но мне не хочется, чтобы она находилась рядом с ним… или со мной.
– Ты предала моего отца?
Она хмурит брови и притягивает Бастьена еще ближе к себе. Он невольно шипит, когда нож впивается в его кожу.
– Убей его, Аилесса, – требует она. – Ты не можешь позволить своей любви уничтожить еще и тебя.
Я стреляю в нее взглядом.
– И после такого поступка ты просишь меня об этом?
– Какое отношение мое прошлое имеет к тому, что от тебя требуется?
– Самое прямое! Ты нарушила одно из правил, которое мы считаем священным. А теперь настаиваешь, чтобы я его соблюдала. Настаиваешь, чтобы я пожертвовала собой ради этого – убила человека, которого люблю, – а ведь ты сама даже не испытывала чувств к своему amouré. – Меня накрывает волной отвращения. – Твой обряд посвящения ничего не значил. Ты нарушила клятву, данную богам.
Ее ноздри раздуваются.
– Я поплатилась за это, и ты даже не представляешь, насколько сильно.
Она вновь смотрит на Врата Тируса, и в ее голосе слышится отчаяние.
– Неужели ты не понимаешь? Я должна изменить то, что вообще никогда не должно было случиться. Если бы я никогда не повстречала твоего отца, то ты не стала бы моей наследницей и тебе не пришлось бы становиться Перевозчицей.
– Если бы ты никогда не встретила моего отца, я бы вообще не родилась.
– Но я пытаюсь спасти тебя, Аилесса! Я так старалась, так давно пытаюсь спасти тебя.
– Не знаю, кого ты пыталась спасти. Но уж точно не меня, так что не притворяйся.
Ее глаза сужаются.
– Нет времени выяснять отношения. Убей его!
Она слегка трясет Бастьена, и я вижу, как он стискивает челюсти.
Мое тело тут же опаляет огнем, а затем холодом. Барабаны призывной мелодии Тируса звучат все громче. Я дрожу от усилий, стараясь не обращать на нее внимания. А затем перевожу взгляд на нож, принадлежащий отцу Бастьена.
– Это не ритуальный нож.
– Нет. – Мама достает из потайных ножен, спрятанных в платье, костяной нож. – Зато этот ритуальный.
Я вздыхаю. На одно ужасное мгновение мне кажется, что она сейчас сама заколет Бастьена. А потом вспоминаю, что она не может этого сделать. И не станет. Ведь это убьет меня. Но это не успокаивает сбившийся ритм сердца.
Мама высоко задирает подбородок.
– Покажи мне свою силу, Аилесса. Ты всю жизнь готовилась стать Перевозчицей. И всегда знала, какую цену необходимо заплатить за это.
Она протягивает мне костяной нож, продолжая угрожать Бастьену ножом его отца. Я замечаю, как капелька пота скатывается по его виску.
– Я сделала свой выбор и до сих пор мучаюсь от его последствий. Но у тебя еще есть шанс на спокойную жизнь. Доверься мне, дитя мое. Твое сердце разобьет не его смерть, а ожидание этого.
Я ощущаю невероятное давление, а ноги дрожат все сильнее, пока я смотрю в прекрасные глаза Бастьена. Любовь к нему приведет меня к смерти. И я всегда это знала. А он знал, что любовь ко мне станет шагом к смерти для него. Он едва заметно кивает мне, соглашаясь умереть от моей руки.
Но как я могу это сделать?
Песня сирены слегка приглушается. Становится мягче. Нежнее. И я вновь слышу скрытый в ней шепот: «У тебя есть другой выбор, Аилесса. Если ты придешь ко мне, то Бастьен последует за тобой. Он умрет, как только умрешь ты. И вы сможете быть вместе в моем царстве».
Я зажмуриваюсь, но это не заглушает мелодию.
«Вы оба будете здесь счастливы».
Моя грудь напоминает бочонок с черным порохом. А нервы – подожженный фитиль.
Нужно положить этому конец.
Я стискиваю зубы. И представляю себя посреди моря Нивоус. Как разворачиваюсь в воде, чтобы убить тигровую акулу, даже после того, как Сабина попросила меня отказаться от этой затеи.
Подойдя ближе, я забираю костяной нож из рук мамы. И подавляю дрожь. Ее глаза сияют от гордости. Сколько себя помню, я всегда искала ее одобрения. Горло саднит, но я проглатываю подступающие слезы.
– Я не стану этого делать.
Мои слова звучат уверенно. И мама не сможет изменить моего решения. Ее улыбка исчезает, когда я шагаю к Бастьену и беру его за руку.
– Мы сделаем так, как ты сказал, – говорю ему я. – Найдем способ разорвать связь наших душ. А если не получится, то я умру вместе с тобой.
Его брови хмурятся, но в глазах сияют чувства, полностью отражающие мои. Он сжимает мою руку и кивает в знак согласия.
Я поворачиваюсь к матери.
– У тебя нет власти над нами. И ты никогда не сможешь меня заставить убить его.
Я замахиваюсь, чтобы выбросить костяной нож в пропасть.
– Смогу, – спокойно отвечает она.
А затем в мгновение ока перехватывает мою руку и сжимает ее поверх рукояти ножа.
– Что ты делаешь? – Я пытаюсь вырваться из ее хватки. – Остановись!
Но она призывает все свои силы и направляет нож к груди Бастьена.
51. Бастьен
Пульс грохочет в ушах. Я обхватываю запястье Аилессы. И прикладываю все силы на то, чтобы остановить костяной нож. Его кончик нацелен прямо на мое сердце.