Чжуан-ван вскоре умер, и его сменил Гун-ван. Тот решил заключить союз с уделом Ци и вместе напасть на другой удел, Лу, и послал в Ци У-чэня, чтобы сообщить о времени наступления. У-чэнь, собрав пожитки, отправился в дорогу. В пути он встретил некоего Шэнь Шугуя, сына одного из сановников княжества Чу.
– Странно видеть тебя в столь прекрасном расположении духа, когда три страны собираются воевать! – подивился тот.
Прибыв в княжество Чжэн, У-чэнь отправил помощника обратно в Чу с подарками, сам же вместе с Ся Цзи двинулся дальше. Та последовала за ним без особой охоты. Однако, добравшись до Ци, они выяснили, что тамошняя армия недавно потерпела поражение в битве при Ань, и потому, переменив планы, бежали в Цзинь – где У-чэнь, при посредничестве министра Си Чжи, получил должность и принялся служить местному правителю.
Цзы Фань, вельможа из Чу, которого У-чэнь разубедил жениться на Ся Цзи – лишь для того, чтобы в итоге сбежать с ней самому, – был в ярости. Сперва он пытался подкупить власти Цзинь, чтобы там не брали У-чэня на службу, но, не добившись своего, в порыве гнева расправился с семьей соперника – сыновьями У-чэня, которых звали Цзыянь и Цзыдан, а заодно и с Хэйяо, пасынком Ся Цзи. Их имущество досталось Цзы Фаню, но не принесло ему успокоения.
У-чэнь, узнав о произошедшем, прислал из страны Цзинь письмо, проклиная Цзы Фаня и давая зарок отомстить. Он попросил государя Цзинь отправить его послом в княжество У, чтобы объединиться с ним и захватить Чу, напав с двух сторон и взяв его в клещи. Княжество У пошло в атаку на юге и напало на Чао и Сюй, вассалов Чу; Цзы Фаню пришлось семь раз в течение года отражать вражеские набеги. Спустя несколько лет Цзы Фань, признав вину за поражение чусской армии в битве с войсками Цзинь при Яньлине, перерезал себе горло.
Ся Цзи, став женой У-чэня, казалось, смирилась со своей участью. Она никогда не шла против воли судьбы и всегда владела собой. Глядя на нее, трудно было поверить, что это та самая красавица, из-за которой два царства – Чэнь и Чу – пришли в упадок. У-чэня, однако, по-прежнему снедала тревога. Ся Цзи ничуть не менялась, и годы ее не старили. Ей должно было сравняться уже пятьдесят, но кожа ее по-прежнему сияла, будто у юной девушки. Это загадочное свойство не давало У-чэню покоя. Он посылал слуг следить за Ся Цзи, но те лишь подтверждали: она ведет себя целомудренно и упрекнуть ее не в чем. У-чэнь не находил в себе ни достаточно великодушия, чтобы поверить, ни достаточно безразличия, чтобы прекратить слежку. Зачем он так старался добиться Ся Цзи? Кто знает! Вспоминая о ее связи с Хэйяо, сыном прежнего мужа, У-чэнь невольно смотрел с подозрением на собственных взрослых отпрысков – тех, кого не убил Цзы Фань. Отчасти из-за этого он оставил одного из них в княжестве У.
У-чэнь с удивлением думал о том, скольких близких лишился с тех пор, как в его доме появилась Ся Цзи, такая кроткая и добродетельная. Он-то гордился, что обошел всех соперников и завладел добычей – но так ли это? Кто здесь добыча, кто кем завладел? Влечения к Ся Цзи он больше не испытывал. Он стал теперь другим человеком. Но стремление обладать этой женщиной, похоже, жило собственной жизнью и даже сейчас, будто застарелая привычка, пыталось подчинить себе У-чэня.
Он не мог не признавать: жизнь клонится к закату. И разум, и тело очевидно слабели. Однажды под вечер, когда У-чэнь глядел на профиль сидевшей очень прямо Ся Цзи, таинственной и зловещей в сумерках, словно белая лиса, его пронзила неожиданная мысль: какую высокую цену он заплатил за нее! Он невольно ужаснулся – но в следующий миг отчего-то повеселел. У-чэнь вдруг увидел свою жизнь со стороны, будто чужую, – нелепый танец, в котором и сама Ся Цзи, белая лиса, была всего лишь игрушкой в чужих руках.
Он расхохотался – и хохотал, не в силах остановиться, словно в него вселился дух кукловода, который дергал их всех за ниточки.
Переменчивая луна
Осенью в тридцать девятый год правления Лин-гуна[15] в государстве Вэй его сын и наследник Куай Куй по велению отца отправился с посольством в княжество Ци. По дороге, проезжая по землям княжества Сун, он услышал, как крестьяне в поле поют песню со странным припевом:
Шлите нам красавца-кабанчика обратно,
Ваша хавронья натешилась довольно…
Разобрав слова, Куай Куй смертельно побледнел: он знал, что имеют в виду селяне.
Нань-цзы – жена Лин-гуна, но не мать Куай Куя – была родом из земли Сун. Она совершенно завладела сердцем князя – не столько даже благодаря своей красоте, сколько благодаря блестящему уму; накануне она убедила Лин-гуна назначить другого выходца из княжества Сун, некоего Чжао, на государственную должность. Этот Чжао славился своей красотой. Все, кроме самого Лин-гуна, знали: прежде чем князь женился на Нань-цзы, у той была любовная связь с Чжао – более того, теперь они без стыда продолжали свои шашни прямо во дворце, никого не смущаясь. Так что крестьяне в княжестве Сун, распевая про «кабана» и «хавронью», намекали именно на эту парочку.
Закончив дела в княжестве Ци и вернувшись домой, Куай Куй замыслил недоброе и призвал своего приближенного Си Янсу. На следующий день, когда Куай Куй явился с визитом к Нань-цзы, Си Янсу, заранее проникнув в покои, спрятался в углу за занавесом. Куай Куй, непринужденно беседуя с Нань-цзы, глазами дал сигнал, что пора действовать, – но Си Янсу, видимо, испугавшись, не показался. Гость повторил сигнал трижды, но все было напрасно – черный занавес лишь слегка покачнулся. Тем временем Нань-цзы заметила в поведении собеседника что-то неладное. Проследив за его взглядом, она поняла, что в углу кто-то прячется, и, с криком выбежав из комнаты, скрылась во внутренних покоях. На шум вышел сам Лин-гун. Взяв руки Нань-цзы в свои, он принялся ее успокаивать, но та лишь повторяла в панике: «Куай Куй хочет меня убить!» Князь кликнул стражу и приказал найти сына, но тот вместе с неудавшимся убийцей уже успел бежать из столицы.
Сперва Куай Куй направился в княжество Сун, затем перебрался оттуда в Цзинь. Всем и каждому он рассказывал, как пытался избавить страну от распутницы и как план пошел насмарку из-за того, что трус Си Янсу предал своего господина. Си Янсу, в свою очередь, уверял: «Ничего подобного! Это Куай Куй собирался предать меня! Он угрожал мне, принуждая убить его мачеху. Если бы я не согласился – мне самому не сносить бы головы! А если бы я все-таки убил ее, то на меня пала бы вся вина за преступление. Потому я как человек благоразумный согласился для вида, но делать ничего не стал».
В то время в княжестве Цзинь царила смута: два клана, Фань и Чжунхан, подняли мятеж, и усмирить бунтовщиков никак не удавалось, потому что их поддерживали соседние уделы, Ци и Вэй.
Куай Куй укрылся в княжестве Цзинь под покровительством Чжао Цзяньцзы, высокопоставленного сановника и фактически главного человека в государстве. Тот был рад поддержать княжеского сына в ссоре с отцом, потому что Лин-гун не раз выступал против Цзинь.
Однако, как бы ни был великодушен Чжао Цзяньцзы, положение Куай Куя в Цзинь отличалось от того, к чему он привык у себя на родине, будучи старшим сыном князя. Три года он прожил в тамошней столице Цзянь среди гор, скучая по родным вэйским равнинам. По истечении трех лет пришли вести: Лин-гун, отец Куай Куя, умер. Говорили, будто в отсутствии законного наследника старому князю пришлось назначить преемником внука Чжэ – сына Куай Куя, которого тот вынужден был оставить на родине. Куай Кую это показалось странным: он думал, престол займет один из его сводных братьев. И вдруг – мальчишка? Три года назад тот был совсем ребенком. Какая нелепость! Впрочем, скоро он сам вернется на родину и станет правителем – что может быть проще!
Воодушевленный такими мыслями и поддерживаемый отрядами Чжао Цзяньцзы, Куай Куй пересек Хуанхэ. Наконец-то он снова на земле Вэй! Однако, добравшись до города под названием Ци, он обнаружил: дорога дальше на восток закрыта. Новоиспеченный князь запретил ему въезд в страну и направил против него войска. И хотя Куай Кую удалось захватить крепость Ци, там ему, чтобы заслужить расположение местных жителей, пришлось носить траур и делать вид, будто он оплакивает отца, Лин-гуна. Как ни гневался изгнанный наследник на препятствия, неожиданно вставшие на пути, поделать он ничего не мог. Да, теперь он был в родной стране – но здесь ему пришлось затаиться и ждать, когда выпадет шанс.
Ожидание продлилось тринадцать лет.
Новый князь Чжэ, когда-то обожаемый сын Куай Куя, для отца больше не существовал. Нет, то был юный выскочка, алчный узурпатор, лишивший престола законного наследника и запрещающий ему вернуться в столицу. Никто из вельмож, которым Куай Куй прежде благоволил, тоже не удосужился приехать и поприветствовать его – все они старательно делали вид, что даже имени такого не слыхали. Вместо этого они заискивали перед наглым юнцом и его хитрым, чванливым министром Кун Шуюем – к слову сказать, женатым на старшей сестре Куай Куя и приходившимся молодому князю дядей.
Тринадцать лет Куай Куй провел, целыми днями глядя на воды Хуанхэ, и постепенно из капризного, изнеженного и наивного баловня судьбы превратился в стареющего, озлобленного брюзгу.
Единственным утешением ему служил младший сын по имени Цзи, брат правящего князя, рожденный от другой матери. Та вместе с ребенком поспешила присоединиться к Куай Кую, едва он обосновался в приграничном городе, и теперь они жили втроем. Куай Куй твердо решил, что, если вернет себе трон Вэй, назначит Цзи наследником.
Помимо сына, он находил отраду только в петушиных боях, тешивших в нем и азарт, и жажду крови; кроме того, ему нравились красивые, сильные птицы. Пребывая в стесненных обстоятельствах, он тем не менее тратил немалые суммы на роскошные птичники, где держал боевых петухов.
Наконец Кун Шуюй, служивший при молодом князе советником, умер, и его вдова Бо Цзи, та самая старшая сестра Куай Куя, прибрала власть к рукам – сын был всего лишь ее марионеткой. Тут Куай Куй ощутил, что настроения в столице Вэй изменились и симпатии народа стали склоняться на его – изгнанного наследника – сторону. Возлюбленный Бо Цзи по имени Хунь Лянфу не раз ездил из столицы в город Ци и обратно, доставляя письма, которыми обменивались брат и сестра. Куай Куй пообещал, что, взойдя на престол, даст ему высокий пост при дворе, а случись Хунь Лянфу совершить проступок, караемый смертью, трижды дарует ему прощение. Заручившись таким образом поддержкой, изгнанник разработал план, как вернуть себе трон.