ткрыт лепрозорий — специально отведенные изолированные места для больных проказой.
Путешественник Бугенвиль не видел насекомых-паразитов. Сегодня они стали бичом острова, в особенности комары, носители «слоновой болезни», чудовищно уродующей конечности. С кораблей белых людей проникли сюда крысы, ставшие теперь бедствием острова.
На Таити мне довелось быть свидетелем довольно необычного зрелища. В элегантной вилле во время ужина я вдруг увидел двух громадных крыс, беззаботно раскачивающихся на шнуре от оконных штор. Хозяин, заметив мое недоумение, проследил за моим взглядом, затем спокойно взглянул на часы и деловито объяснил: «Сейчас семь, в семь часов они всегда выходят на прогулку…» Коротко и ясно.
Прекрасные зубы — тоже принадлежность прошлого. Островитяне едят консервы, вследствие чего с детства страдают авитаминозом и теряют зубы. Отказом от традиционной пищи, вероятно, вызваны и чирьи: от них страдают все, особенно молодежь. Островитяне пьют водку. Срывать плоды с первого попавшегося дерева сейчас тоже не приходится. У каждого дерева свой хозяин.
Принято говорить: человек — подмастерье, а мастер — страдание. С этим мастером раньше не был знаком островитянин, беззаботно и привольно живший в настоящем земном раю. Однако сей «золотой век» давно уже миновал. Белые люди завладели прекрасным островом Таити, принеся с собой «благодеяния» своей цивилизации.
К сожалению, я не имею возможности представить здесь более полную картину прежней жизни на острове. Нехватка места вынуждает меня перейти сразу к современности. Белые люди не только не служили примером, а, напротив, запутали таитян в свои, не совсем благородные политические интриги. Достаточно вспомнить, что, хотя в 1940 году администрация Таити признала Свободную Францию, то есть де Голля, тем не менее дело здесь дошло до распрей, приобретавших порой прямо-таки опереточный характер. Так, на крохотном островке Маупити (350 жителей) трое белых создали «правительство», поддерживающее марионеток из Виши, назвали одну из улиц острова именем маршала Петэна и стали дожидаться прибытия из Индокитая воинских частей, подчиненных правительству Виши.
Те таитяне, которые после героического участия в сражениях в Северной Африке и в Италии в рядах Тихоокеанского батальона вернулись в Океанию, привезли не слишком лестные рассказы о нравственности белых людей. Постоянный наплыв навязываемых Парижем колониальных чиновников, людей большей частью весьма серых, вызвал в послевоенные годы первую волну возмущения среди островитян.
Пирогой на Борабора
В 1961 году скончался в ссылке во Франции некий узник. Это был плотник Пувана-а-Оопа, политический вожак населения Таити. Французский суд приговорил его к тюрьме за попытку поджечь Папеэте — якобы в знак протеста против колонизаторов. Все это дело представляется мне не совсем ясным, тем не менее факт, что колониальная администрация предпочла выслать приговоренного во Францию, чем держать его на Таити, свидетельствует, что с его популярностью приходилось считаться.
Мнения относительно этого политика очень различны. Французы правых убеждений, поборники традиционного колониализма, осуждают его полностью; они презрительно отзываются о нем, выражая удивление, как человек, не знающий французского языка, мог быть избран депутатом французского парламента. Французские левые на острове — таковые существуют и пользуются большим влиянием — обратили мое внимание на то, что, хотя плотник Пувана был, пожалуй, демагогом и не имел конкретного политического плана, однако от него и взял начало нынешний национализм таитян, который, вероятно, со временем примет характер народно-освободительного движения. Пувана в Париже отнюдь не считал себя марксистом, он, скорее, принадлежал к правому крестьянству, а его популярность на Таити была завоевана небывалым подвигом еще во время войны. Преследуемый жандармами, Пувана бежал с острова Хуахине и на пироге добрался до острова Борабора. Это было путешествие под стать старинным маорийским плаваниям, если учесть, что дистанция между островами равна приблизительно расстоянию между Варшавой и Краковом, а нрав Тихого океана далеко не всегда соответствует его названию…
Куда лежит путь?
Итак, подобно тому плотнику, плывущему в пироге по бурным волнам океана, мы тоже в своих рассуждениях внезапно очутились в быстрине современной политики. Ибо от политики не уйти нигде — даже на островах Южных морей…
Красоту бабочек можно сохранить, только предоставив им свободу, все попытки создать на Таити подобие резервации заранее обречены на неудачу. Реактивные самолеты значительно приблизили остров к остальному миру. Таити может больше приобрести от международных контактов, чем от своей весьма иллюзорной изоляции.
Назрело множество проблем, требующих своего решения. Население все больше рассчитывает на импорт продовольствия, магазины завалены консервами из Австралии, пивом из Голландии, бензин завозят из Соединенных Штатов. Бурный рост строительства отелей на Таити, связанный с расширением туризма, вызывает много возражений, в особенности в левых кругах. Ибо он ставит экономику острова в зависимость от американского туриста, известного своими капризами и непостоянством увлечений; по его милости сегодняшние капиталовложения могут завтра оказаться выброшенными на ветер.
Все чаще раздаются голоса, что и перед Таити открывается путь к полной независимости. Мол, придет время — и французы с таитянами будут жить в согласии, как равные. По-видимому, этот остров, находящийся в 18 310 километрах от Парижа, рано или поздно пойдет по пути полной независимости, по тому самому пути, который уже раньше избрали гораздо более близкие к метрополии французские владения в Африке.
Конец прекрасной сказке…
Таити, острову шестидесятых годов, над которым не только сияет луна, но и с шумом проносится реактивный самолет, предстоят тревожные годы.
Французская Полинезия — 130 островов и островков — занимает едва 4 тысячи квадратных километров, выступающих из Тихого океана. На них живет более 80 тысяч человек, причем четверть из них в городе Папеэте. Все это население дремало, оторванное от времени и пространства, без радио и газет. Редким событием было прибытие судна из Европы, после долгих месяцев пути причалившего в этот рай. Однако даже в раю появились экономисты и принялись считать и суммировать цифры.
Население за 25 лет удвоилось. Предполагают, что в 1980 году здесь будет 160 тысяч жителей. Стало быть, население увеличивается. А ресурсы уменьшаются…
Не хватит ни копры, ни фосфатов, ни ванили, чтобы обеспечить экономическое благосостояние населения французской территории в Океании.
Кокосовое дерево в опасности! Это чудесное дерево, растущее где попало — на коралловых рифах, на песчаных дюнах, которое удовлетворяется даже морской водой. Кокосовое дерево утоляет жажду и кормит, поставляет масло для блестящих волос женщин и жир на мыло. И это дерево — основа богатства острова — стареет! Три четверти кокосовых деревьев Полинезии насчитывают больше 35 лет, а это никак не лучший возраст для кокосовой пальмы!
Падает в цене копра, вытесняемая синтетическими жирами. Химия преследует также и ваниль: в 1949 году ее было вывезено еще 300 тонн, в последнее же время — лишь половина этого количества… Да и цена снизилась наполовину. Окупится ли в дальнейшем раз-ведение этой культуры? Перламутр вытесняется с мировых рынков изделиями из заменителей.
Остается туризм. Прошу никому не передавать, но радужные планы туристского бизнеса могут потерпеть полный крах. Конечно, можно было за два года увеличить число гостиничных номеров на Таити с 60 до 400. Можно было построить аэродром для реактивных самолетов на коралловом атолле, где вскоре смогут приземляться даже несколько пассажирских реактивных самолетов в день, доставляя ежегодно около 40 000 туристов. Можно было среди этого множества туристов привлечь располагающих долларами туристов из США.
Но даже самые выдающиеся умы не смогут отодвинуть от Французской Полинезии остров Рождества или еще какие-нибудь другие, служащие атомным полигоном. И все усилия пойдут насмарку, ибо не может быть отдыха в тени термоядерных грибов.
Фью!!!
Кто сказал, что таитяне не умеют работать? Достаточно побывать в порту Папеэте — порт этот, к великому сожалению матросов, отнюдь не заинтересованных в том, чтобы сокращать свое пребывание в столице Таити, по скорости перегрузок вручную считается первым во всем Тихом океане. Темнокожие докеры суетятся в дьявольской спешке, шлепая босыми ногами по трапу. Вдруг один из них подходит к хозяину, вытирает пот со лба, получает зарплату и тут же уходит… «Фью», — объясняет он на прощание.
Дорожные рабочие действуют быстро и ловко. Они рысью катят груженые тачки, которые стучат на металлических стыках. Мастер выполняет здесь иную роль, чем в Европе. Он не руководит работой, а выступает, скорее, по художественной части. Присев на корточки в тени дорожного катка, он рассказывает рабочим множество забавных вещей. Это сплетни о попаа, или белых, безжалостно разоблачающие их странности и привычки, рассказы о похождениях местных красавиц, изложенное собственными словами содержание ковбойского фильма, который вчера показывали в кино. Рабочие торопятся скинуть груз с тачки на отведенное место и побыстрее вернуться — послушать, что было дальше! А именно, что ответил девушке по имени Поля (буквально: изголодавшаяся) ее попаа, когда та упрекала его, что своим мощным храпом он спугнул пиифаре (кошку, или, буквально, «животное, которое шумит дома»), И как развивался спор между старым Вириаму и его соседом Тихоти из-за того, что пуаанибо (коза, или, буквально, «рогатая свинья») первого исподтишка съела фаре ниау (хижину из пальмовых листьев) второго. Или про фильм, где два попаа гнались друг за другом на пуаахорофеуна (лошадь, или, буквально, «свинья, которая мчится по земле»), пока один не догнал другого, свалил с седла и топтал лежавшего ногами. Он уже собирался уходить, когда тот, поваленный, выстрелил в него и оставил истекать кровью в кустах. Наверное, у белых свои благородные обычаи, ведь о них так заманчиво рассказывает священник в миссионерском костеле.