– Колготки вполне бы…
– Боже, не надену я колготки Глории. Или что угодно еще. Это ее вещи. Тем более, их держал в руках тот урод, который… с нее их снял.
Эти слова нарисовали в голове Дэйва образ распростертой на спине, истошно вопящей Глории, в то время как чьи-то руки грубо разрывают на ней одежду.
– Тем более, – сказала Джоан, – если я надену ее вещи, то могу уничтожить улики.
– Точно.
Улики. Волосы незнакомца. Возможно, образец крови. Возможно – спермы. Дэйв не заметил ничего подобного, но для такого дела существуют эксперты. Даже самый завалящий след…
– Ты в порядке?
– Да, просто задумался об уликах.
– Извини. Напрасно я это сказала.
– Нет, ты права. Я совершил ошибку, когда касался ее вещей.
– Но благодаря этому ты догадался…
– Да. Это тоже. И тем не менее я действительно допустил ошибку. Если бы я держал руки от них подальше, все могло бы уже раскрыться, и нам не пришлось бы идти сюда ночью.
– Эх, ее бы слушать в стереокачестве, – сказал Ковбой, приложив ладонь к забинтованному уху.
– Она ничего так, да?
Девушка с банджо стояла возле длинной очереди перед «Ураганом», постукивая ногой в такт песне «Берега Рок-Айленда». В своей новой одежде она больше не походила на бродяжку. Джереми нравилось ее платье. Достаточно короткое, оно обнажало стройные ноги, а банджо она прижимала так, что ткань плотно обтягивала грудь.
И все равно не Таня, подумал Джереми.
Как мог такой парень, как Нейт, променять Таню на такую? В этом не было никакого смысла.
Может, потому, что была в ней… какая-то невинность и вместе с тем – загадка.
Невинность. Ага, конечно. Джереми вспомнил, как она огрызнулась на него в среду ночью. Она та еще сучка. Еще крутую из себя строит. Да уж, невинна, как шлюха.
Я должен рассказать о ней Тане!
Ну на хрена этот Ковбой свалился как снег на голову, а теперь ходит за мной хвостом?
У Джереми возникло странное ощущение, будто время уже на исходе и если он упустит момент и не поговорит с Таней прямо сейчас, все его шансы будут упущены навсегда.
Банджо смолкло. Ковбой, люди в очереди на аттракцион и просто слушатели зааплодировали.
– Ох и полазил бы я у нее под трусиками.
Встань в очередь за Нейтом, подумал Джереми, а сам сказал:
– Да уж, я бы тоже не прочь прыгнуть с ней в койку.
Девушка снова взяла банджо, сыграла первые аккорды и запела:
Любила я парня, что жил за болотом
С одноглазой собакой и стареньким кольтом.
Был злым этот парень, а пес – еще злей,
Но злость их едва ли сравнится с моей…
Джереми почувствовал, как на его плечо опустилась рука:
– Повиси тут, корешок. Мне нужно сбегать отлить. Я скоро вернусь.
– Хорошо, увидимся.
Ковбой развернулся и стал пробираться через толпу. Немного выждав, Джереми поспешил в другую сторону.
Наконец-то!
Добравшись до телефона-автомата у главного входа, он подумал, что Ковбой наверняка уже закончил свои дела в сортире.
Хотя он все равно не знает, где меня искать. Вряд ли он вообще заметил, что я куда-то отошел.
Весь дрожа, Джереми раскрыл толстый телефонный справочник, пристегнутый к автомату, и полистал его. Эшленд. Только три номера с этой фамилией. И два из них были номерами Рональда Эшленда, доктора. Джереми вспомнил, как Светлячок говорила ему, что отец Тани работает мануальным терапевтом. Один из номеров был от его офиса на улице Грув, на другом значились данные его дома на Эвион.
Отыскав домашний номер, Джереми снял трубку, кинул в автомат четвертак и набрал нужную комбинацию цифр.
Из-за музыки, гомона толпы и грохота аттракционов гудки в трубке были еле слышны, поэтому Джереми как можно сильнее прижал ее к правому уху, а левое заткнул пальцем.
Это помогло.
Гудки стали четче.
Боже, подумал он, я действительно звоню Тане. Сердце заколотилось сильнее, и головная боль снова напомнила о себе. Пластиковая телефонная трубка тут же стала влажной и скользкой от пота.
Может быть, Тани нет дома.
Он почти надеялся на это.
Что я делаю?
Кровные возлюбленные. Верность. Ты должен показать себя. Ты же хочешь ее, не так ли?
Да!
– Алло? – ответил женский голос.
– Привет. Это Таня?
– Минуточку, я позову ее к телефону.
Наверное, это ее мачеха. Пошла звать ее. Она дома!
Джереми окинул взглядом толпу. Так, Ковбоя пока не видать.
Ну же, Таня. Бери трубку!
– Она скоро подойдет, – раздался голос ее мачехи.
– Мам, я уже взяла, – послышался голос Тани, и Джереми услышал, как трубку параллельного телефона кладут на рычаг.
– Привет, – сказал он. Сердце стучало, как ненормальное. Боль пульсировала в голове. – Это Джереми. Герцог.
– О, как твои дела? Слыхал уже, что мы снова встречаемся сегодня ночью?
– Да. Ковбой мне сказал.
– Ты ведь придешь, да?
– Конечно! На самом деле я звоню, чтобы кое-что тебе сказать. Кое-что о Нейте.
– Ублюдок вонючий.
– Да не то слово. Дело в том, что сегодня утром я видел его. Он был в мотеле. С девушкой.
Таня ничего не ответила.
– Мне очень жаль, – сказал Джереми, некоторое время послушав тишину. – Просто я решил, что должен сказать тебе об этом.
Таня что-то пробормотала.
– Что? Я не расслышал.
– Кто она?
– Я не знаю ее имени. Это та девка, что играет на банджо на променаде. Ты, наверно, видела ее. Такая тощенькая, с короткой светлой стрижкой, как у парня. Лет где-то восемнадцати – двадцати. Она выступает за деньги, которые прохожие бросают ей в чехол от банджо. Кстати, выступает прямо сейчас. Возле «Урагана».
– Да, я видела ее.
– Ну вот, Нейт был вместе с ней в одном из номеров мотеля. Не знаю, ночевал ли он там, но около десяти утра я видел, как он оттуда вышел. Я случайно проезжал мимо на велосипеде. Он меня не заметил, а я засел в ресторане напротив, хотел дождаться, когда из номера выйдет та, с кем он был. В смысле, после того, что произошло между вами вчера, это вряд ли могла быть ты, понимаешь? А это оказалась та самая девка с банджо. Вслед за ней я и приехал сюда, в Фанленд. Мне кажется, это из-за нее он вчера так себя повел.
– Ты имеешь в виду, что она уже заранее ждала его в мотеле?
– Вроде того.
– Грязный членосос.
– Вот-вот, – сказал Джереми. – Боже, это как нужно охренеть, чтобы променять тебя на какого-то чертова тролля. Она по части внешности тебе в подметки не годится. Да и никто не годится.
– Спасибо. Ты славный парень.
Его сердце чуть не выскочило из груди. Несмотря на дикую головную боль, он почувствовал, как где-то внутри зажегся огонек гордости и надежды.
– Просто я подумал, что ты должна об этом знать. Я имею в виду, после прошлой ночи… после того, как мы стали кровными возлюбленными.
– Все верно. Ты правильно поступил, что рассказал мне все. Теперь я у тебя в долгу. – Она снова замолчала.
Она у меня в долгу. Значит, я проявил себя? Да. Наверное. Боже!
– Ковбой сейчас с тобой? – спросила она.
– В данный момент нет. Я оставил его, чтобы позвонить тебе.
– Он знает обо всем этом?
– Нет. Я решил, что лучше будет сохранить это в тайне и никому не рассказывать. Мне кажется, об этом не должен знать никто, кроме тебя. То есть это вроде как личное и…
– Это хорошо. И не говори никому. Это будет наш секрет. Только твой и мой. Говоришь, она все еще там, на променаде?
– Да. Бренчит и горланит свои идиотские песенки.
– Отлично. Можешь сделать мне одно одолжение?
– Конечно. Все, что угодно.
– Присмотри за ней. Выследи, если сможешь. Я хочу знать, где мы сможем взять ее сегодня ночью.
– Но у меня нет машины.
– Ничего страшного. Просто постарайся сделать все, что в твоих силах. И позвони мне, как только сможешь что-нибудь разузнать.
– Договорились.
– Отлично. Молодец. Потом мы встретимся. Только ты и я.
34
Вторая половина дня тянулась целую вечность. Робин пыталась сосредоточиться на музыке и хотя бы пару минут не думать о Нейте. Лучше всего для этого подходили песни, тогда она могла полностью сосредоточиться на словах. Но в промежутках между словами и когда приходилось просто играть, разум покидал ее.
Ей было хорошо и привольно. Она только волновалась и чуточку нервничала от мыслей о будущем.
Беспокоиться не о чем, твердила она себе. Самый «деликатный» вопрос они между собой уже решили – больше это не будет висеть над ними, вызывая неловкость. Они теперь вольны наслаждаться друг другом…
Если, конечно, вечер когда-нибудь наступит.
Иногда ей до боли хотелось к нему. Когда тоска окончательно заела, Робин взяла перерыв и отправилась к магазинному пассажу, чтобы хоть ненадолго увидеться с Нейтом. Она знала, что один взгляд на него развеет ее тоску. Они немного поболтали, и она задержалась в пассаже чуть дольше, чем рассчитывала, глядя, как он общается с покупателями. В основном это были дети, которые относились к нему, как к старому приятелю. Он менял их монеты на жетоны для игровых автоматов, обучал азам новичков. Он настоял, чтобы Робин сама попробовала сыграть в «Космических Захватчиков», «Реактивную атаку» и «Супербратьев Марио». Но она старалась не увлекаться, опасаясь, что Нейт решит, будто она пользуется ситуацией.
И все же самым лучшим моментом был обеденный перерыв. Купив на одном из прилавков по куску пиццы и пепси, они засели с ними в подсобке.
– Это мой второй дом, – сказал тогда Нейт, хотя Робин решила, что это больше похоже на небольшой магазинчик спортивных товаров. Стоящий посреди комнаты небольшой столик был завален различными документами, а вокруг валялись волейбольные мячи, кроссовки, фрисби и прочая спортивная утварь. На крючках висели несколько купальников и полотенец, а также трубка и маска для подводного плавания вместе с костюмом. К одной из стен была прислонена доска для серфинга.