Я посмотрел на Крысу, идущую впереди. Она болтала с Гарольдом о школьном спектакле.
— Она даже не переживает из-за папы! Ей все равно!
— Ошибаешься, Бобби, — возразила Мэри Белое Облако. — Ей не все равно. Просто она видит мир по-другому, и знает, что смерть — это только начало. И она рада за отца. Если бы ты видел то, что видит она, ты бы тоже радовался.
Но я не видел то, что видит Крыса. А если б и увидел, все равно бы не поверил. Я, конечно, молюсь иногда, но едва ли по-настоящему верю в Бога, хотя и пытаюсь. Поэтому мне сложно поверить в загробную жизнь. Души, парящие в облаках, вечное счастье — все это имело мало общего с реальностью. Все равно что верить в фей и Санта-Клауса. То есть было бы здорово, если бы все это существовало, только очень уж маловероятно.
Когда мы вернулись в дом, Крыса и Бегущая Лосиха приготовили всем кофе и бутерброды и разрезали яблочный пирог — последний пирог, который испек папа. При этом девчонки не ругались между собой — удивительное дело. Я радовался, что Мэри и вождь с нами. Когда происходит несчастье, очень важно, чтобы рядом были друзья. Особенно такие мудрые друзья, как они.
Потом мы вышли на крыльцо и стали смотреть на закат.
— Хорошая получилась церемония, Боб, — сказал Гарольд, усаживаясь рядом с Крысой. — Уверен, ваш папа теперь в лучшем мире.
— Спасибо, Гарольд.
— Если кто и заслуживает лучшего мира, так это ваш отец, — произнесла вдруг Бегущая Лосиха. — Хороший был человек. Он мне очень нравился.
Крыса удивленно посмотрела на нее:
— Тебе нравился наш папа?
Бегущая Лосиха закатила глаза и пробурчала:
— А еще говорят, что одаренная…
В тот день я радовался даже обществу Бегущей Лосихи. Она, конечно, никогда не отличалась дружелюбием, но я чувствовал, что она Настоящий друг. И я не сомневался, что когда-нибудь они с Крысой станут лучшими подругами. Когда-нибудь.
Когда стемнело, вождь развел жаркий костер. Мы вынесли из дома стулья и устроились у огня, и вождь в манере бывалого сказителя поведал нам много индейских легенд. Таких легенд не прочтешь в книгах, они передаются из поколения в поколение еще с тех времен, когда нога белого человека не ступала по этой земле. В них говорилось о смерти и загробной жизни, и я нашел в них некоторое утешение. От одного лишь уютного потрескивания костра на душе становилось легче. Наверное, именно поэтому вождь и разжег его. Я смотрел, как оранжевые искры поднимаются к ночному небу, будто крошечные души воспаряют в рай. Кто знает? Может, так оно и было.
Когда легенды кончились, мы зажарили оленину и съели ее с рисом и хлебом. Мэри рассказывала истории из папиной молодости, случившиеся, когда мы с Крысой еще не родились или были совсем маленькие. Про то, как он впервые сел в уборочный комбайн и в итоге оказался в канаве. Про то, как поступил в университет в Монреале и купил машину, чтобы туда поехать, но так и не выбрался за пределы Виннипега. Про то, как много лет подряд он собирал самые большие урожаи в округе и большую часть собранного отдавал в бедные резервации, и вождь подтвердил, что так и было. Даже Бегущая Лосиха помнила, как старики говорили о папиной доброте. Хоть мне и было очень грустно, я с гордостью слушал, как тепло отзываются о папе его старые друзья. Он был не только замечательным отцом, но и очень хорошим человеком.
Крыса с Бегущей Лосихой принесли еще кофе, и мы выпили его, любуясь звездным небом. Было приятно сидеть у костра погожим вечером. Гарольд настоял на том, чтобы помочь Крысе помыть посуду. Когда они вернулись, Мэри Белое Облако выпрямилась в своем кресле-качалке. Пришла пора обсудить, что делать дальше.
— Вы знаете, что ваш отец гордился вами, ребята, — сказала Мэри. — И у него были на то основания. Только благодаря вам он продолжал жить после смерти вашей матери.
— Как нам теперь поступить, Мэри? — спросил я.
Лицо Мэри сияло в отблесках костра.
— Возможно, вам следует поехать к дяде.
— К дяде? — переспросил я. — У нас есть дядя?
Даже Крыса утратила невозмутимый вид.
— У вашего отца был брат. Дурной брат по всем статьям. Его звали Джером, Джером Де Билье. И насколько мне известно, он и сейчас живет в Нью-Йорке.
— Это человек из моего сна! — воскликнула Крыса.
— Возможно, — ответила Мэри.
— И он Действительно такой уж плохой? — спросил я.
— Он человек тертый, это уж точно. Он на двенадцать лет младше вашего отца и гораздо выше его и шире в плечах. В пятнадцать лет он пошел во флот. В девятнадцать вступил во Французский Иностранный легион. Потом он вернулся, и все время влипал в какие-нибудь неприятности — драки и тому подобное. Даже ходили слухи, что он убил человека в кулачном бою во время какого-то состязания на африканском побережье. И его вечно окружали девицы, он менял их как перчатки. Ваша мама разбилась в автокатастрофе, когда была с ним в Нью-Йорке. Ваш отец ездил туда, чтобы привезти домой ее тело. Вернувшись, он сказал, что Джером стал драгдилером и что это он виноват в смерти вашей мамы. Он просил никогда не упоминать о Джероме ни при нем, ни при вас.
Мэри достала из сумки фотографию и протянула мне. В отсветах костра я разглядел портрет молодого человека довольно гнусного вида с черными глазами и волосами. На правой щеке у него был маленький шрам в форме полумесяца.
— Он совсем не похож на папу, — сказал я и передал фотографию Крысе.
— Похож-похож! — воскликнула Крыса. — Это точно папин брат!
Мэри посмотрела на меня:
— Я знаю Джерома с самого его детства. Что бы он ни сделал в жизни, я уверена, он позаботится о вас.
Вождь встал и подбросил поленьев в костер.
— А вы что об этом думаете? — спросил я.
— Я не согласен с матерью. Думаю, у приемных родителей вам будет лучше. Мы бы взяли вас к себе, но я слишком стар, чтобы мне позволили усыновление. Моя дочь умерла, и Малыш Джо и Бегущая Лосиха остались на моем попечении.
— Я не стану жить у приемных родителей и ни за что не отправлюсь в приют, — отрезала Крыса.
— Я могу обратиться к властям с просьбой найти Джерома, — сказал вождь. — Но если он наркоторговец, вам с ним жить не позволят.
— Мы поедем в Нью-Йорк и найдем его сами, — заявила Крыса. — Вот завтра же и поедем. Правда, Боб?
Я посмотрел на нее. Крыса явно нервничала. Я тоже не хотел ни в приют, ни в чужую семью, но если бы мне пришлось — я смог бы там жить. А Крыса нет. Ей был нужен простор, чтобы беситься, акров двадцать, не меньше.
— Правда, — ответил я. — Завтра же.
Крыса облегченно вздохнула:
— Спасибо, брат. Я знала, ты не подведешь.
— Вы поможете нам? — спросил я вождя.
Вождь взглянул на меня сердито:
— Я уже нарушил закон, устроив эти похороны. Как заметила мать, закон не всегда на стороне правды. Но больше я ничем не в силах вам помочь. Уж извини, Боб.
— Мы доедем на поезде до Торонто, а там перейдем границу! — воскликнула Крыса.
— Ну да, двое детей одни на поезде, — осадила ее Бегущая Лосиха. — Это будет выглядеть подозрительно. Да и на какие деньги вы купите билеты?
— В Торонто каждый день уходят товарные поезда, — сказал Гарольд. — Мне не нравится эта идея, Мари-Клэр, но если хочешь, я…
— Точно! — обрадовалась Крыса. — Гарольд посадит нас на товарный поезд!
Мэри Белое Облако качалась в своем кресле.
— Кто-то из мира духов приглядывает за тобой, крошка Мари-Клэр, — проговорила она. — И я верю, что твоя судьба, как и судьбы других людей, была написана на стенах пещер задолго до твоего рождения. Чему суждено быть, то и будет. Но я все равно чувствую, что тебе грозит опасность.
Вождь Белое Облако сдвинул брови:
— Тут я согласен. Вы оба всего лишь дети. Нью-Йорк — опасное место. Вы можете никогда не найти этого Джерома. Он может отказаться взять вас в свой дом. Никто не знает наверняка, живет ли он там вообще. Он ведь мог и переехать.
— Он там, — уверенно сказала Крыса. — Я это чувствую.
— Подождите пару дней, — попросил вождь. — Я попробую найти для вас семью.
Но я уже понимал, что контрабандное путешествие в Нью-Йорк — слишком большое приключение, чтобы Крыса так просто от него отказалась. Мыслями она уже находилась в товарном вагоне на пути к границе, и я был с ней в этом солидарен. Слова вождя остались неуслышанными.
Глава 5
Когда я проснулся, в доме было тихо. Никаких тромбонов, никакого пения с кухни. Вместо аромата блинчиков и кофе — лишь прохладное дыхание ветра. И вообще было холодно, как будто бы в Виннипег внезапно пришла зима. Я натянул на себя одежду и спустился в кухню — чистую и пустую. Я постоял, глядя на то место на полу, где мы нашли папу, а потом распахнул застекленную дверь и вышел наружу. Крыса пинала мячик вокруг оранжевых конусов.
— Здорово, правда? — крикнула она мне. — Мы увидим знаменитостей! Начнется моя актерская карьера! — Она забила мяч в сетку и побежала за ним. — Все уехали рано утром и Гарольда прихватили. Он велел нам быть на станции Симингтон-Ярдз до полуночи. В полночь уходит поезд. — Крыса положила мячик у начала дорожки из конусов и снова принялась его пинать. — В Торонто надо будет держать ухо востро. Опасный город. И люди там немного снобы. Но не стоит обращать на них внимания. Мы будем сами собой, а с грубиянами просто не станем разговаривать.
Она докатила мяч до конца дорожки и ударила по нему изо всех сил. Промазала — мяч просвистел мимо ворот и укатился в сторону сада.
— Как ты? — спросил я.
— Нормально. — Крыса, казалось, была удивлена вопросом. — Только я не завтракала. Можешь сделать для меня блинчики? Такие же, как печет папа?
— Ты ведь знаешь, что папа умер?
— Конечно знаю, Боб. Именно поэтому прошу тебя заняться готовкой.
Мы вернулись в дом, и я испек ей блинчиков. Откусив первый кусок, Крыса поморщилась, но быстро уплела все без остатка, а потом побежала наверх:
— Я начну собираться!
Оставаться одному на кухне было неуютно. Без папы она казалась такой пустой. Но я убрал со стола и принялся мыть посуду.