бросить трупик в реку Твид, но не смогла этого сделать и оставила на берегу. Когда тело младенца обнаружили, Мэгги обвинили в нарушении закона о сокрытии беременности и детоубийстве. Она выражала раскаяние в содеянном, признавала, что утаила беременность и выбросила тело вместо того, чтобы достойно похоронить. Но с упорством отрицала убийство и настаивала на том, что роды начались слишком рано. Испытывая невыносимые страдания, Мэгги не помнила, родился ли ребенок мертвым или умер сразу после появления на свет. Но присяжные остались непоколебимы: женщину признали виновной и приговорили к повешению. Здесь, на Грасс-маркете, палач убрал ведро из-под ног осужденной, и Мэгги полетела во тьму. Студенты-медики и семья Мэгги Диксон бросились к виселице. Каждый из них начал тянуть и дергать девушку за ноги, чтобы ускорить смерть от удушья и забрать труп. Родные желали похоронить Мэгги по-христиански, а студенты – заполучить тело для вскрытия. Подобно стервятникам, они присутствовали на всех публичных казнях. В те годы в Шотландии по ночам частенько раскапывали свежие могилы, чтобы похитить труп для изучения анатомии. Семья Мэгги Диксон одолела студентов в драке у виселицы и повезла мертвую в родной город. По дороге один из родственников увидел, как шевельнулась крышка гроба, а изнутри послышался тихий стон. Гроб открыли и увидели, что казненная жива и вполне здорова – она отделалась лишь болью в шее. Так и не выяснили, как Мэгги удалось обмануть смерть, – быть может, благодаря сговору с палачом. Молодую женщину признали умершей, а так как за одно преступление нельзя казнить дважды, отпустили. Ее брак аннулировали, но муж простил Мэгги измену, женился на ней снова, и впоследствии у них родилось пятеро детей. Восставшая из мертвых Мэгги сделалась местной знаменитостью и прожила еще сорок лет.
– Очень интересная и поучительная история, – задумчиво протянула Лаура. – А что же отец умершего ребенка, получил по заслугам?
– Об этом история умалчивает, – зло усмехнулась Сусанна. – Скорее всего, ничего с ним не сталось. Мужчинам в то время было можно все, а женщинам – ничего. Да и сейчас мало что изменилось. Вот почему я выбрала такого мужа, который мне удобен, как разношенные туфли, и никогда со мной не спорит. Я обратила Оттавио, потому что он поет ангельским голосом и хорош в постели. Как вампир он слаб, но это несущественно. Оттавио – мой паж.
Глава 14
Стемнело, и площадь Грасс-маркет вместе с прилегающими улицами стала оживать. Жажда ночных развлечений влекла в пабы и многочисленные клубы туристов, клерков, неформалов и праздношатающихся. Каугейт, улица, выглядящая не самой опрятной днем, преобразилась под покровом ночи, засияла яркими огнями вывесок и окон. Отовсюду доносилась музыка, сливаясь в какофонию с шумом голосов и звоном стаканов. Вечер выдался ясным и довольно теплым для середины осени, выманив за стены баров толпы подогретых алкоголем посетителей с бокалами и сигаретами в руках.
Три вампирши прошли под готическими сводами моста Сент-Джордж и справа на стене увидели рекламный плакат с изображением танцующих, модно одетых фигур, только вместо человеческих голов у них были морды барана, свиньи и собаки. В глубине каменной арки сияла неоновая вывеска заведения – Bongo.
– Сойдет, – снисходительно изрекла Сусанна, – я знаю местных вышибал.
– Откуда? – удивилась Лаура.
– Так, ублажила их двоих как-то раз в подсобке, – таинственно улыбнулась Сусанна. – Людей не всегда нужно умерщвлять, иногда они оказываются полезными, как, например, Дороти. И должны у меня быть удовольствия вне дома? Не в пример некоторым, кто предпочитает сидеть в четырех стенах, да, сiliegina?[20]
– Не стану сейчас пререкаться с тобой, Сюзи, – быстро проговорила Шарлотта, глаза у которой горели предвкушением. – Я хочу наконец-то повеселиться всласть!
– «Девочки хотят веселиться», – звонким сопрано пропела Сусанна строку из старого хита[21].
Она подмигнула знакомым вышибалам на входе, сунула им двадцатифунтовую купюру и проскользнула внутрь. По каменной спиральной лестнице девушки спустились в подвал, откуда гремела музыка в стиле рейв. Клуб оказался просторным, но темным – освещение обеспечивали лишь разноцветные лампочки, свисающие прямо с потолка. Диджей с энтузиазмом крутил на вертушке виниловые пластинки, публика танцевала под зажигательные ритмы техно и drum & bass[22]. Такая музыка не нравилась Лауре, но она поневоле поддалась настроению толпы и растворилась в ней, подобно капле в бурлящем море.
Сусанна извивалась на танцполе, экзотически яркая, излучающая животный магнетизм. Алое платье сидело на ней как влитое, разрезы на бедрах открывали смуглые ноги. Плавные покачивания ее плеч, округлые изгибы груди и бедер напоминали восьмерку. Своими завораживающими движениями Сусанна была похожа на королевскую кобру, величавую и смертоносную.
Рядом танцевала Шарлотта, которая казалась особенно хрупкой и юной в сравнении с подругой, хотя человеческий возраст Сусанны вряд ли превышал двадцать пять лет. К ним то и дело пристраивались молодые люди, в основном рейверы с яркими волосами, в татуировках и с тоннелями в ушах. Но Сусанна отшивала их одним взглядом, полным презрения, или мимолетным жестом. Она умела определять по зрачкам, употреблял ли поклонник наркотики, и на расстоянии ощущала по запаху, не перебрал ли тот с алкоголем. Ей вовсе не хотелось испить отравленной крови и утром страдать от похмелья.
Лаура наблюдала за отбором, до конца не веря в намерения Сусанны. Неужели она так просто пойдет на убийство, хотя клан Вечерней зари не испытывает недостатка в консервированной крови? Когда Сусанна кивнула очередному парню в модной одежде кислотных оттенков и присосалась поцелуем к его рту, все сомнения испарились. Шарлотта облизала губы и улыбнулась, показав аккуратные заостренные клыки.
– Пора, – шепнула она, повинуясь едва заметному знаку Сусанны.
Они поднялись по лестнице, поминутно сталкиваясь с шумными клабберами, свернули в тупик по соседству и скрылись за мусорными баками. Вскоре раздался стук каблуков, в сумрачной подворотне показались силуэты знакомой парочки. Не обращая внимания на исходящую из контейнеров вонь и мусор под ногами, Сусанна прижала жертву к стене, разрисованной граффити, продолжая целовать с неуемной страстью. Когда она наконец оторвалась от его губ, вид у парня был обескураженный – гипнотический поцелуй Сусанны опьянил его сильнее, чем апероль-шприц, выпитый при входе. Появление из темноты еще двух девушек ослепительной красоты не удивило молодого человека – он глядел на них с детским восхищением, как если бы сорвал самый крупный джекпот в своей жизни.
Сусанна обернулась и посмотрела на Лауру в упор кошачьими глазами, сияющими расплавленным золотом.
– Пей, cara mia[23], – ласково промурлыкала она. – Это твоя внутренняя свобода: быть даже не вершительницей судеб, как ты привыкла, а просто питаться, потому что ты хищник!
– Пей, подруга, – вторил ей нежный голосок Шарлотты. – Позволь наконец себе быть той, кем ты являешься!
Отринув сомнения, Лаура шагнула вперед и взяла парня за безвольную руку. Засучив рукав салатового свитшота, она втянула носом человеческий запах – обнаженной кожи, пота, пробивающегося сквозь дымку парфюма, и мужского возбуждения, к которому примешивался терпкий аромат подспудного страха. Лаура зажмурилась и с силой вонзила клыки в пульсирующую вену на сгибе его локтя. Под сомкнутыми веками все вмиг окрасилось в багровые тона. Где-то на периферии сознания Лаура почувствовала, как Шарлотта завладела другой рукой жертвы, впившись в запястье, а Сусанна, будучи на каблуках одного роста с парнем, обхватила его за плечи, вгрызаясь в шею. Ночь подступила вплотную, окутала их непроглядным покрывалом, отсекая все голоса и шум с улицы, как москитная сетка – назойливых насекомых. Звуки музыки из клуба, что сотрясали стену, превратились в слабые вибрации. Лаура плыла в томной неге, ощущая небывало острое наслаждение, пока густая кровь из раны выплескивалась ей в горло. Они втроем окунулись в безвременье, связанные вечностью под бархатным пологом ночи, объединенные силой, которую приносила вытекающая из вен жизнь. Перед закрытыми глазами Лауры промелькнула огненная вспышка, а затем кровь резко утратила насыщенный вкус. Лаура не уловила, кто из них последней сделал глоток, прежде чем искра жизни угасла в парне и его сердце замерло навеки.
Лаура открыла глаза и посмотрела на черное осеннее небо, сплошь затянутое серыми облаками. Луна прибывала, медленно наливаясь светом и силой. В темноте грязной подворотни Лаура распознавала неразличимые до этого момента краски, что сливались в глубокий и многогранный цвет ночи. Она видела каждую трещинку и каменный выступ на стене дома, могла расслышать шепот с другой стороны улицы. На губах Лаура чувствовала подлинный вкус ночи, впитав его до последней капли и насытившись.
Сусанна и Шарлотта стояли, поддерживая труп под мышки с обеих сторон, его голова в капюшоне упала на грудь. На первый взгляд могло показаться, что парень просто отключился по причине алкогольного или наркотического опьянения. Девушки выглядели как ни в чем не бывало: за столетия они научились аккуратности в своей трапезе, дабы не пролить ни капли крови на дорогие наряды. Вот только их нечеловеческая красота проявилась резче, стала более отточенной, запредельной, почти совершенной. Лицо Шарлотты светилось в полумраке фарфоровой белизной, прозрачные глаза приобрели нефритовый оттенок. Цвет лица итальянки Сусанны был более теплым, ее кожа казалась атласной, будто бы поцелованной солнцем. Вампирши сияли, олицетворяя торжество смерти, попирающей ничтожность отдельно взятой жизни.
– И куда мы теперь денем тело? – растерянно пробормотала Лаура, не замечая, что произнесла «мы».