– Абсурд! – резко возразила Лаура. – Это всего лишь анатомическая особенность, которую когда-то давно возвели в культ девственности. Если девушка познала мужчину, считается, что она уже не невинна, а виновата, только в чем? А в твоем случае – и вовсе самообман, ведь ты живешь с мужем и, судя по всему, регулярно исполняешь супружеский долг.
– Кто бы говорил! – огрызнулась Шарлотта, которую слова Лауры явно задели. – Та, чьего согласия не спрашивали, а взяли и использовали как вещь! Та, которая даже не замужем! А на вечеринку с Сусанной тебе все же придется пойти. Сама и разбирайся с ней дальше! Я жалею, что заступилась за тебя, и отныне умываю руки.
Шарлотта с оскорбленным видом развернулась и, подобрав юбку, поспешно ретировалась. Лаура сокрушенно вздохнула и направилась в свою комнату, рассчитывая отсидеться там и подумать, как отделаться от Сусанны.
Но побыть в одиночестве Лауре не удалось: едва она обернулась, чтобы закрыть за собой дверь, как на пороге возникла высокая фигура Дугальда. Он поднялся следом по лестнице совершенно бесшумно. Лаура еще ни разу не оставалась с ним наедине и испуганно попятилась вглубь комнаты, прижимая к груди книги.
– Я вижу, ты не теряешь времени даром и исследуешь библиотеку, – произнес Дугальд вместо приветствия и кивнул на книгу у нее в руках, ту, что в кожаном переплете. – О, ты нашла фолиант о кровавых богах. Правильный выбор. Что ж, читай, тебе будет полезно узнать новое о нашей природе. Возможно, многие вопросы отпадут, и ты наконец примешь собственную сущность.
– Что из написанного там – правда? – настороженно поинтересовалась Лаура.
– Я не знаю, – неуловимая усмешка едва коснулась тонких губ Дугальда, – каждый сам решает для себя, чему верить. Эту книгу написал человек в соавторстве с вампиром.
– И в его кожу переплетена книга? – догадалась Лаура.
– Полагаю, что так. Этот человек слишком много узнал, пока писал ее.
Лаура больше не задавала вопросов и выжидающе замерла, обняв руками страшную книгу, как если бы пыталась защититься с ее помощью. Она цепенела под взглядом Дугальда и даже не старалась разгадать цель его визита, ожидая чего угодно. Тот помолчал, вперившись в нее взором, считывая эмоции жертвы и впитывая все оттенки ее страха, и наконец озвучил причину своего прихода:
– Сусанна пожаловалась мне на твою строптивость. Я обещал ей этот вечер, поэтому изволь повиноваться. Она не съест тебя.
– Вы в курсе, куда она зовет меня? Я не хочу идти в подобное место, – тихим, но твердым голосом возразила Лаура и скрестила с ним взгляды. – Это противоречит моим моральным принципам, мне чужды такие развлечения.
– Я не привык отказываться от своих слов и нарушать обещания, – отрезал Дугальд. – Впрочем… Я дам тебе выбор. Можешь оставаться здесь, и мы с тобой проведем прекрасный вечер вдвоем.
Лаура вглядывалась в непроницаемые агатовые глаза Темнейшего и не различала там ничего: ни симпатии, ни вожделения, лишь мертвящий холод. Она не заблуждалась, будто бы Дугальд питает какие-то чувства по отношению к ней. Он забавлялся с Лаурой, как кошка с мышью, проверял на прочность броню и безжалостно продавливал ее, подобно скорлупе незрелого ореха. Ему нужно было не тело Лауры, которое он объявил неприкосновенным, а нечто большее: ее здравый рассудок, ранимая душа, неистребимая человечность. Лаура боялась Дугальда до умопомрачения, и перспектива провести вечер с ним наедине повергала ее в иррациональный ужас. Из двух зол она выбрала Сусанну: с той Лаура уже имела дело и чувствовала себя способной к обороне.
– Ладно, как скажете, я пойду на вечеринку с Сусанной, – быстро проговорила она, опасаясь, что Дугальд передумает и не отпустит ее.
Улыбка Темнейшего стала шире, уголки губ приподнялись, подчеркнув острые скулы, но глаза остались мертвыми.
– Чудесной вам ночи, – с издевательской любезностью пожелал он и прибавил: – Все только начинается, принцесса.
Дугальд повернулся спиной и вышел, оставив Лауру в полной растерянности. Она бросила книги на кровать, поспешно закрыла дверь и наконец выдохнула. Лаура расценила его прощальные слова как угрозу – они не сулили ей ничего хорошего. Однако проблемы следовало решать по мере их поступления и первым делом разобраться с Сусанной. Лаура намеревалась восстановить с ней мир, но при этом четко обозначить границы дозволенного. Приведя в порядок макияж и мысли, Лаура спустилась этажом ниже.
Апартаменты Сусанны и Оттавио отличались вычурной роскошью барокко и художественным беспорядком. Настоящий будуар куртизанки: стены оклеены малиновыми обоями с растительным орнаментом, напротив кровати – огромное зеркало в позолоченной раме, призванное отражать все, что на этой кровати происходит. На туалетном столике стояла шкатулка с драгоценностями, была разбросана косметика, курились ароматические палочки. Густой запах сандала и мускуса застилал комнату почти ощутимой удушливой завесой. На кушетке лежал музыкальный инструмент – старинная итальянская мандолина, инкрустированная панцирем черепахи и ракушками. Комод украшали шахматы из янтаря, турецкая мозаичная лампа и ваза из муранского стекла, в которой увядали позавчерашние розы. На круглой кровати, застеленной синим бархатом, были разложены специфическая одежда и аксессуары: виниловые комбинезоны, кожаные платья, чокеры, гартеры и портупеи.
Сусанна бросила на Лауру мрачный взгляд исподлобья и проговорила:
– Давай попробуем еще раз, pupetta[29]. Вот, примерь мой корсет. Надеюсь, ты не брезгуешь. Обхват груди у нас соизмерим, утянем тебя потуже в талии, и будет ладно.
Лаура отвернулась и молча сняла через голову платье, расстегнула бюстгальтер и обернула вокруг тела кожаный корсет цвета переспелой вишни.
– Я пойду с вами, но прошу принять к сведению: я не стану заниматься сексом – ни с кем и никаким способом, – непререкаемым тоном заявила она, – и не позволю дотрагиваться до себя.
– Как хочешь, можешь просто смотреть, мы не станем тебя заставлять, – пообещала Сусанна, зашнуровывая на Лауре корсет. – Слово Дугальда превыше всего, но ты не ведаешь, какого удовольствия себя лишаешь. Наивысшее наслаждение я испытывала, когда мужчины в масках имели меня по очереди, в то время как муж держал за руку. Было бы странно всю бессмертную жизнь хранить верность одному вампиру, поэтому мы с Оттавио приверженцы полиамории.
Вместо ответа Лаура позволила себе глубокий вздох, повернулась к собеседнице вполоборота и картинно закатила глаза:
– Под красивым названием вы скрываете обыкновенную похоть и оправдываете разврат.
– Противно смотреть на тебя, – презрительно фыркнула Сусанна и с силой дернула завязки корсета, затягивая их до предела. – Та, кто спит с собственным прапрапрадедом, смеет вещать о морали? По крайней мере, Оттавио мне не родственник! Мы честны друг с другом, уважаем взаимные границы, а вот ты постоянно себе врешь.
Лаура с усилием выдохнула, ощутив, как корсет сжимает ей грудь, и храбро развернулась к Сусанне лицом.
– Нам с Эдгаром не нужен никто, кроме друг друга. И это не инцест, у нас слишком дальнее родство. Будь мы людьми, нам с точки зрения генетики не возбранялось бы даже завести общих детей! За столько веков кровь разбавилась.
– Кровь не вода, – насмешливо улыбнулась Сусанна. – Твой Эдгар – тот еще извращенец, раз никто, кроме тебя, его не возбуждает, только собственная плоть и кровь. И раз тебе это нравится, значит, ты такая же испорченная.
– Меня все устраивает, – глухо подтвердила Лаура, – я довольна своей жизнью.
– Ну как знаешь. – Сусанна тоже закатила глаза, да так, что на секунду остались видны одни белки. – Твоим взглядом можно резать масло, как ножом. Возможно, ты переменишь свои воззрения, когда окунешься с нами в мир бесстыдной страсти, свободной от запретов.
Клуб, где устраивали закрытую вечеринку, занимал заброшенную церковь. Готическое здание с башней и цветными витражами подсвечивалось прожекторами, а у входа выстроилась вереница людей. Под их благопристойными светлыми тренчами и черными пальто виднелись сетчатые колготки и сапоги на шпильках. В очереди стояли как одинокие люди разного пола и возраста, так и пары. Сусанна и Оттавио с видом ВИП-гостей прошествовали мимо страждущих приобщиться к чувственным изыскам и вошли в стрельчатую арку, ведя с собой Лауру. Их встретила девушка, одетая в костюм плейбоевского зайчика, и нараспев повторила правила: перед любым контактом нужно спросить разрешения, нельзя влезать в чужие взаимодействия, запрещена съемка на телефон и, если вы услышали слово «нет», это означает отказ. При словах о недопустимости принуждения Лаура с облегчением выдохнула – уж она не постесняется сказать «нет»!
То, что творилось в стенах бывшей церкви, можно было смело назвать кощунством. В центре зала разместился лежачий танцпол, где на пушистом ковре незнакомые люди сплетались в объятиях, гладили друг друга и целовались. По углам зала возвышались клетки, внутри которых под медитативную музыку танцевали девушки с оголенной грудью. Воздух полнился благовониями, духами, синтетическими феромонами и неприкрытой похотью. В поперечном нефе оскверненного храма располагались условные зоны для практик, открытые для посторонних глаз. В одной из зон происходила показательная порка стонущего мужчины, рядом мастер в маске подвешивал к потолку связанную девушку, а по соседству проводили чайную церемонию. Сидящие на пуфах зрители спокойно наблюдали за представлением, попивая молочный улун. В остальных зонах гости играли в карты на желание, пробовали эротический массаж лица, изучали контраст тепла и холода – на распростертые тела клали кубики льда, капали расплавленным воском, рисовали узоры красками на обнаженной коже. Сусанна и Оттавио чувствовали себя в этой обстановке как дома. Они фланировали по залу как акулы, их глаза сияли, ноздри раздувались, и Лаура понимала, что вампиров интересует не только секс. Воспользовавшись тем, что внимание ее провожатых переключилось на более интересные вещи, Лаура отстала, но не осмелилась покинуть клуб. Она все еще пребывала под конвоем.