– Благодарю, я не голодна, – выдавила Шарлотта и зажала рот ладонью.
– Как пожелаешь, – не стала настаивать Элспет. – Лорд пришлет своего поверенного, чтобы уладить необходимые формальности. Я не вижу смысла тянуть со свадьбой. Думаю, через месяц-полтора ты станешь леди Херстоун.
– Я пойду прилягу на полчаса, – пробормотала Шарлотта, – а потом вернусь в пекарню. С вашего позволения, maman.
В тиши своей комнатки Шарлотта дала волю слезам. Она не умела принимать решения и всю свою недолгую жизнь подчинялась воле властолюбивой матери. Шарлотте даже в голову не приходило воспротивиться, высказать собственное мнение, поэтому она просто рыдала в подушку, скулила, как побитый щенок. В таком состоянии ее и застала сестрица Гризель – безмолвный свидетель их объяснения с матерью. По своей натуре Гризель была жалостлива и не лишена любопытства. Она присела на край кровати и спросила:
– Почему ты так горько плачешь? Неужели лорд Херстоун столь ужасен?
– Ты не представляешь, насколько! – вскинулась Шарлотта. – О, поистине моя судьба незавидна! Это старый боров, злоупотребляющий вином, с ужасным запахом изо рта! Он был груб и чуть не совершил надо мной насилие! Кроме того, Гризель, я люблю другого!
– Того наглеца, с которым ты танцевала на балу?
– Ричард вовсе не наглец! – оскорбилась Шарлотта. – В отличие от лорда он прекрасно воспитан и ведет себя как джентльмен! И он первым предложил мне выйти за него, вот только я не дала ответа.
– Шарлотта, ты слишком мечтательна! – со вздохом заметила здравомыслящая Гризель. – Тебе не следует читать так много романов о любви. Я знаю, сколько свечей ты жжешь по ночам! Ни к чему хорошему это не приведет. Мама ни за что не разрешит тебе самой выбрать мужа.
Шарлотта молчаливо признавала, что сестра права, и просто позволила себе выплакаться, уткнувшись лицом ей в колени. Гризель не утешала Шарлотту, а просто гладила по голове, не зная, что сказать.
В пекарню Шарлотта спустилась с опухшими от слез глазами и, пока отпирала дверь, услышала за спиной оклик:
– Мисс Вуд!
Шарлотта обернулась и узрела элегантный кабриолет, которым правил улыбающийся Ричард.
– Добрый день, Шарлотта, – произнес он, осмелившись вновь назвать ее по имени. – Не окажете ли вы любезность покататься со мной?
– Вас так долго не было, что я, право же, не знаю, о чем говорить с вами, – ответила Шарлотта, немного злясь на Ричарда и в то же время радуясь его появлению.
– Простите, если заставил вас ждать, – его улыбка обескураживала. – Неужели вы плакали?
– Да, но не из-за вас. – Шарлотта без стеснения взглянула на Ричарда снизу вверх, но слезы снова навернулись ей на глаза. – Моя жизнь разрушена, как если бы я умерла, только хуже. Совсем скоро я окажусь погребена заживо в поместье лорда Херстоуна в роли его супруги. А ведь вы обещали защитить меня от его посягательств!
Ричард услышал едкий укор в ее словах и посерьезнел.
– Я хотел бы осушить слезы на ваших глазах поцелуями, но не могу сделать этого прямо сейчас, на глазах у всей улицы. Поедемте со мной, нам нужно поговорить наедине. О нашем будущем.
Шарлотта на миг заколебалась, осмысливая важность предстоящего разговора и последствия, если она бросит пекарню пустой посреди дня. Противостоять магнетическому обаянию Ричарда она не могла, хоть и понимала, что будет наказана за свой проступок. Служанка Мэри отпросилась навестить тетку, и, к счастью, свидетелей предстоящего побега не нашлось.
– Я должна попросить сестру подменить меня, – быстро сказала Шарлотта, боясь передумать. – Вы не могли бы отъехать и ждать меня подальше от нашего дома, вон у тех деревьев?
– Я буду ждать сколько вам угодно и где укажете, – согласился Ричард и легонько хлестнул кнутом лоснящиеся бока лошади, трогаясь с места.
Шарлотта вбежала в дом, стараясь перемещаться бесшумно, и сразу кинулась в комнату сестры. Та проводила время за вышиванием, сидя спиной к узкому окну и ловя на пяльцах скудные лучи эдинбургского солнца. Шарлотта опустилась на колени, обняла ноги сестры и с жаром зашептала:
– Милая, ты должна помочь мне! Побудь пару часов в пекарне вместо меня. Он приехал и зовет меня прокатиться с ним в двуколке! Вероятно, мы придумаем, как избавить меня от брака с отвратительным лордом.
Гризель, обладающая флегматичным характером, отложила пяльцы и вяло изрекла:
– Это опасная затея. Я не уверена, что ты сохранишь благоразумие и не позволишь ему лишнего.
– Боже, ты такая правильная, что даже тошно становится! – воскликнула Шарлотта и сжала ее холодные руки. – Я говорила тебе, что Ричард предлагал мне выйти за него замуж! Нам необходимо объясниться! Иначе, клянусь тебе, я выпью снотворных порошков, усну и более не проснусь. И моя смерть будет на твоей совести!
Бесцветные глаза Гризель смотрели на сгорающую от страсти сестру сочувственно. Ее душа, как у многих старых дев, полнилась романтикой и втайне жаждала авантюр во имя любви, даже если героиня не сама Гризель.
– А что мне сказать маме? – все еще сомневалась она.
– Что у меня разболелась голова и я пошла в аптеку за лекарством. Или к доктору. Соври что угодно, только дай мне время!
Под бурным напором сестры Гризель сдалась, взяла ключ и спустилась вниз. А Шарлотта оглядела свое повседневное платье – мышино-серое, с белым кружевным воротничком – и решительно мотнула головой. Для катания в экипаже с мужчиной своей мечты она достойна выглядеть красивой! Шарлотта устремилась в свою комнату, где поспешно переоделась в одно из лучших платьев – из полосатого шелка цвета сиреневых сумерек, с присборенной юбкой, украшенной фестонами. Девушка надела шляпку и незаметно выскользнула из дома.
Шарлотта позволила, чтобы Ричард помог ей взобраться на высокое сиденье из изумрудного плюша, деликатно приобняв за талию. Затем он степенно уселся рядом и пустил лошадь иноходью. Шарлотта и опомниться не успела, как кабриолет миновал тесные улочки Эдинбурга и выехал за пределы города. Лошадь уже не цокала по гулкой мостовой, а бодро бежала по проселочной дороге. Воздух будто бы посвежел, и по мере того, как они отдалялись от дома, Шарлотта чувствовала, как ей все легче дышится.
Августовское солнце понемногу клонилось к закату, лаская лучами вершины гор в знойной дымке, такие же сиреневые, как платье Шарлотты. По обе стороны от дороги простирались поля, опустевшие после жатвы. Пшеницу, ячмень и овес уже убрали, а сено сложили в стога.
Грядущий закат лета ощущался повсюду: в теплом дуновении ветра с полей, несущего запах хлеба и дикого меда, в обреченном порхании разноцветных бабочек, в желтеющих кронах деревьев, что окаймляли дорогу. Один лист упал прямо в руки Шарлотте, и она решила сохранить его на память, засушить между страниц книги как дорогое воспоминание, независимо от того, как сложится ее жизнь. Близость Ричарда волновала Шарлотту, но смущение не давало нарушить молчание. Краем глаза она разглядывала его изящные руки в перчатках, державшие поводья, но не решалась посмотреть ему в лицо.
– Что у вас стряслось, Шарлотта? – участливо спросил Ричард, натягивая поводья и позволяя лошади перейти на рысь.
– Лорд Херстоун сделал мне предложение, – сообщила Шарлотта и удрученно потупила взор. – Моя мать дала согласие за меня, хотя я лучше умерла бы, чем вышла за него! Но у меня нет выбора…
– Выбор есть всегда, моя дорогая, – возразил Ричард и кинул на Шарлотту загадочный взгляд, в котором ей почудилось превосходство.
Неприятное предчувствие пробежало ознобом по коже, невзирая на жаркий день, и Шарлотта судорожно сжала руки на коленях.
Между тем непредсказуемая шотландская погода решила преподнести им сюрприз. Небо налилось угрожающей синевой, как в преддверии ночи, его стремительно затянули серые рваные тучи, похожие на лохмотья нищих. Поднялся шквалистый ветер, предвещающий неминуемый ливень. Ричард придержал лошадь и поднял на кабриолете верх, чтобы защитить спутницу от порывов ветра и облака пыли, что поднималось с дороги.
– Скоро хлынет дождь, мы не успеем возвратиться в Эдинбург, не промокнув до нитки, – спокойно сказал Ричард, – но я знаю надежное укрытие неподалеку.
Шарлотта поглядывала на предгрозовое небо с опаской, но была вынуждена довериться Ричарду.
Проселочная дорога вывела экипаж на пустошь, где паслись овцы, сбиваясь в кучу в предчувствии дождя. Слух Шарлотты улавливал их тревожное блеяние, что разносилось в звенящем воздухе. По левую руку раскинулась зеркальная гладь Лоха – так шотландцы называют озера. Среди высокой, пожухлой от жары травы выделялись бледно-лиловые островки цветущего вереска. Впереди Шарлотта различила очертания полуразрушенного замка, казалось, что его трубы подпирают нависшие над ними тучи. Выглядели серые руины мрачно и неприветливо.
Ричард остановил двуколку под густыми кронами деревьев, чтобы уберечь лошадь от дождя.
– Вы предлагаете спрятаться внутри развалин? – с сомнением спросила Шарлотта, глядя на деревянную дверь с внушительным засовом. – Но там ведь давно никто не живет и за́мок, судя по всему, заперт.
Ричард обернулся к ней и заговорщически улыбнулся, отчего по спине Шарлотты побежали мурашки.
– У меня есть ключ, только не спрашивайте откуда. Это секрет!
Он лихо спрыгнул с сиденья и обнял Шарлотту за талию, помогая спуститься. Не успели они сделать и шага, как с неба обильно полились потоки воды. Ричард схватил Шарлотту за руку, и они побежали по направлению к замку, стараясь просочиться между струями. Легкие ботинки Шарлотты увязали в раскисающей грязи, в которую на глазах превращалась земля.
Пока Ричард искал ключ и торопился отпереть замо́к, шелковое платье Шарлотты намокло и потяжелело. Она стояла, обняв себя руками за плечи, и мелко дрожала. Наконец Ричард с ликующим возгласом отворил тяжелую дверь, и они проникли за стены когда-то неприступной твердыни. Миновав внутренний двор, Ричард потянул спутницу в центральную башню донжон, где еще сохранилась крыша.