Лаура понимала, к чему клонит Дугальд. Вальсируя, он неуклонно и изящно подводил ее к краю бездны, куда Лаура должна соскользнуть в его неразрывных объятиях.
– Моя мать убила своего создателя, – задумчиво произнесла она, – но это стоило бы ей вечной жизни, если бы Эдгар тогда не помог. Даже если я захочу поступить так же, мне не справиться в одиночку.
– Мы поможем тебе. – Рука Дугальда теснее обвила ее талию. – Ты теперь наша, Лорелия. Добро пожаловать в семью!
Жаклин оказалась одна и, пока все танцевали, заняла позицию наблюдателя у камина. Единственное, чего ей хотелось, – чтобы все оставили ее в покое, а лучше разрешили покинуть праздник. И вампирский дом. Она лелеяла надежду скоротать время в одиночестве, но к ней подошел Оттавио.
– Тебе нравится твой наряд, dolcezza?[49] – поинтересовался он, словно ощупывая ее взглядом.
Платье в стиле французского Прованса из дымчато-голубого шелка, которое купил Оттавио, необыкновенно шло Жаклин. Ее зеркальные серые глаза принимали лавандовый оттенок. Вампир обладал поистине безупречным вкусом.
– Да, благодарю, – вежливо ответила Жаклин и нервозно провела рукой по пепельно-русым волосам. Она не стала делать прическу и оставила волосы распущенными из-за подсознательного стремления закрыть шею, хоть и понимала, что это вряд ли защитит ее от нападения вампиров.
– Скучаешь, pasticcina?[50] – не отступал Оттавио, убрав с ее щеки упавшую прядь.
– Нет, – возразила Жаклин слегка раздраженно, – меня клонит в сон. Ночь не мое время.
– Безмерно жаль, – посетовал Оттавио, томно наклонив голову, и шагнул ближе. – Твоя красота освещает эту комнату, как луна – ночное небо. Мне будет невыносимо лишиться удовольствия лицезреть ее.
Оттавио и прежде проявлял к Жаклин повышенное внимание, но сейчас увивался вокруг нее, точно голодный кот, разве что не мурлыкал. Его руки скользнули по матовому шелку платья, пропустили пряди волос сквозь пальцы и задержались на ее обнаженной спине, там, где вырез открывал лопатки. От его прикосновения под кожей у Жаклин вспыхнули искры, но не те пресловутые бабочки в животе, о которых так часто пишут в любовных романах. Ее ощущения больше напоминали болезненные покалывания, как будто она проглотила подушку с иголками.
– Как же скучно ты живешь, – снисходительно произнес Оттавио, взял Жаклин за подбородок и заставил посмотреть на себя. – Взглянув в твои глаза, можно прочесть всю книгу твоей жизни. Я жажду привнести краски в твое бесцветное существование. Знаешь, как называется оттенок твоего платья? Цвет ангельского падения. Символично, не правда ли?
Оттавио не выпускал ее из цепких объятий и не сводил взгляда, горящего неприкрытой похотью.
– Между нами ничего быть не может, – проговорила Жаклин, тщательно подбирая слова. – Я человек, а ты вампир, в которых я до недавней поры не верила. Это красиво только в кино, а в реальности абсурдно. Кроме того, у тебя есть жена! – Джекки кинула выразительный взгляд на Сусанну.
– Она совсем не возражает, у нас свободные отношения. Более того, зная Сусанну, думаю, она будет не прочь присоединиться к нам, – жарко выдохнул он ей в ухо.
Серьезное лицо Джекки скривилось от отвращения.
– Я люблю другого, – бросила она ему последний аргумент.
– И что с того? – ослепительно улыбнулся Оттавио. – Без любви не считается.
Надоедливые бабочки внутри Жаклин встрепенулись и затрепыхались. Они щекотали изнутри стальными крылышками, вызывали нестерпимый зуд и безжалостно ранили. Джекки переполнял гнев, и казалось, что ее кровь вот-вот закипит. Она зажмурилась и стиснула зубы, стараясь сдержаться, но это не помогло. Ладони, которыми она упиралась в грудь Оттавио в попытке его оттолкнуть, стали горячими, как раскаленные на солнце камни. Сердце у Жаклин учащенно колотилось, почти разрываясь, а в висках похоронным набатом бил пульс.
Внезапно из камина, спиной к которому стоял Оттавио, вырвался столб пламени и окутал силуэт вампира огненной мантией. Тот вскрикнул и разжал руки, и Жаклин успела вовремя отскочить в сторону. С приоткрытым ртом она созерцала, как дамский угодник Оттавио превращается в пылающий факел, как искажается его лицо нестерпимой мукой. В ушах у нее бесконечным эхом звучал его предсмертный крик.
Музыка, что играла Сусанна, оборвалась с тоскливым аккордом, и танец прекратился. Все вампиры застыли на своих местах, как в детской игре «Замри».
Сусанна вскочила из-за клавесина подобно серебряному смерчу и вмиг оказалась рядом. Какое-то время она ошарашенно смотрела на холмик пепла, который остался от ее любовника, а затем медленно подняла голову и пронзила обмершую Жаклин взглядом золотых глаз. Та оцепенела от этого взгляда, смертоносного, как у Медузы Горгоны.
Лаура бросилась вперед и решительно встала между ними.
– Для твоего блага будет лучше сейчас отойти и дать мне убить ее, – произнесла Сусанна глухим, почти замогильным голосом.
– Остынь, Сусанна, она не виновата! – взывала к ее благоразумию Лаура. – Это произошло случайно! Жаклин не умеет контролировать свои силы.
– Отойди! – закричала Сусанна так пронзительно, что зазвенели стекла.
– Ни за что, – по слогам выговорила Лаура, вздернула подбородок и посмотрела на нее с прищуром. – Ты старше меня и сильнее, но и я кое-что могу. Повторю, только я вправе распоряжаться ее судьбой: в ней моя кровь. Мне и решать, что с ней делать.
Сила вокруг Лауры вскипала, ранее сдерживаемая магия рвалась наружу. Светлые волосы взметнулись плащом у нее за спиной, а искусственные ландыши на платье, казалось, заблагоухали. Сусанна двинулась вперед, но наткнулась на невидимый барьер, и Лаура торжествующе улыбнулась.
– Зря радуешься, pulcetta[51], – с угрозой заявила Сусанна, – ты ведь не сможешь оберегать ее постоянно. Как только отвлечешься, я убью ее, а потом и тебя.
– Я буду защищать ее до последней капли крови, – твердо стояла на своем Лаура.
– Послушай, Сусанна, – Жан-Рауль подошел сзади и деликатно тронул ее за плечо, вынудив обернуться, – не стоит так убиваться! Оттавио был милейшим парнем, но ты с легкостью заведешь себе нового любовника. Не он первый, не он последний.
– Что ты понимаешь, Жан-Рауль! – воскликнула Сусанна. – Ты полтора века влачишь одинокое существование, а все потому, что на живых женщин у тебя не стоит! В этом твое убожество и счастье. Тебе никто не нужен!
– Сусанна, ты переходишь все границы, – вымолвила скандализованная Шарлотта, решив выступить миротворцем. – Да, я от души сочувствую тебе… Не знаю, как я повела бы себя на твоем месте, если бы мой муж погиб… Но сейчас нам всем нужно успокоиться.
– А ты молчала бы, сiliegina![52] Думаешь, у вас идеальная семья? – перекинулась на нее Сусанна. – Так вот знай: Ричи изменяет тебе при любой возможности! Каждый раз, когда бывает в отъезде.
– Что? – на выдохе прошептала Шарлотта.
– Что слышала! Тебе повезло, что вампиры не подвержены венерическим заболеваниям! Иначе ты давно бы подохла от сифилиса или СПИДа.
– Это правда? – тихо спросила Шарлотта и умоляюще посмотрела на мужа.
– Я не намерен объясняться при всех. Поговорим позже, в нашей комнате, – надменно произнес Ричард, уходя от ответа.
Уверенность в их незыблемой верности рухнула в сознании Шарлотты, и последние иллюзии о Ричарде развеялись. Она отшатнулась от него и стояла, задыхаясь от ощущения собственной близорукости и беспомощности, не в силах говорить.
– Ну хватит, – вступил в разговор Дугальд, – неприятно, что мы потеряли одного из нас, но Оттавио был бесполезен. Меня гораздо более занимает дар Жаклин. Значит, ты можешь управлять огнем? Интересно, сохранится ли эта способность, если тебя обратить в вампира?
Жаклин нервно сглотнула, но от шока временно утратила дар речи. Ее запал иссяк, и сейчас она не могла предпринять абсолютно ничего.
– Она опасна, и ее нужно уничтожить, – настаивала Сусанна.
– Я сам разберусь, что с ней делать, – отрезал Дугальд, – а ты позабудь о желании мстить! Жан-Рауль прав: найдешь себе нового пажа, еще смазливее. Ты удивляешь меня, Сусанна. Разве у тебя есть чувства? Я полагал, ты живешь только ради собственных удовольствий, чтобы ни в чем себе не отказывать.
Кровавые слезы покатились из глаз Сусанны, потемневших до цвета ржавчины, – казалось, ее очи превратились в осколки янтаря, тающего на солнце.
– А ведь я по-настоящему любила тебя, Дугальд, пока ты не отказался от меня, – выговорила она с болью в голосе. – Но ты был так холоден, что я разучилась любить! Оттавио единственный принимал меня такой, какая я есть. И никогда не называл шлюхой! Нет моей вины в том, что я родилась дочерью куртизанки в Венеции и моя жизнь сложилась так, а не иначе. – Сусанна перевела на Лауру взгляд, обжигающий ненавистью. – В тебе корень зла! Пока ты не появилась, у нас царило полное взаимопонимание. Ты – истинная причина всех наших проблем, Лаура! Тебя не станет, и все будет прекрасно, как прежде. Мы не сможем существовать вместе в этом доме, одна из нас должна умереть: или ты, или я.
Глаза Сусанны метали молнии, она неотрывно смотрела на Лауру, стараясь продавить ее незримую защиту. Лаура держала магический барьер из последних сил, ее резерв был на исходе. Она пошатнулась от головокружения и отступила к потухшему камину, рукой отстранив Жаклин на безопасное расстояние. Сусанна хищно улыбнулась и извлекла из выреза платья завернутый в ткань нож с металлической рукоятью, инкрустированной слоновой костью. В безумных глазах Сусанны отразился его стальной блеск.
– Знаешь, что это за игрушка? Баллок – средневековый обоюдоострый кинжал, свое название он получил из-за схожести с мужским органом. Я нашла его в антикварном магазине и купила на такой случай. Он выкован из закаленной стали с примесью серебра – для таких, как мы. – Сусанна шагнула к Лауре вплотную и нежно, едва касаясь, провела ножом по ее щеке, затем спустилась на ше