Морган все еще не вернулась из кухни – она мыла руки. Я видела ее зеленое отражение в окне над раковиной. Изабель зачерпнула маску и склонилась надо мной, размазывая ее по моей коже. Маска была прохладной и пахла листьями.
– Только натуральные ингредиенты, – пояснила она, задевая колечко у меня в губе. Немного жижи попало мне в рот – на вкус она была отвратительная. – Глубоко очищает поры и делает кожу упругой. Каким нужно быть человеком, чтобы к пятнадцати годам ни разу не сделать маску для лица? Я в твоем возрасте с ума по ним сходила.
– Коули не похожа на нас с тобой. – Морган вернулась и села рядом со мной. Она убрала волосы в «хвостик» и теперь напоминала гигантскую спаржу. – Она не сидит дома и не читает «Севентин» каждую субботу вечером. У нее есть личная жизнь.
Изабель продолжала размазывать маску. Я ждала, что она скажет что-нибудь про Каролину Доуз, но Изабель молчала. Наконец она села прямо и посмотрела на мое лицо, изучая плоды своих усилий.
– Жизнь, – вздохнула она.
Неожиданно Морган взяла в руки телефон и сказала:
– Алло!
Я удивилась, поскольку не слышала, что телефон звонил. Слух у Морган был отличный, как у собаки.
– Сделай потише, – прошипела она, указывая на проигрыватель.
– Кто это? – спросила Изабель, поднимаясь.
– Сделай тише!
– О, – Изабель усмехнулась, – это Марк?
– Сделай тише!
Изабель выкрутила ручку, и шум словно провалился в вакуум – просто исчез. Потом она вернулась, села на пол и открыла еще одну бутылку пива.
– Я не рассердилась, – говорила Морган. Маска на ее лице покрывалась трещинами. Она оборачивала телефонный шнур вокруг пальцев. – Я просто хотела воспользоваться случаем и обсудить наше будущее.
– Господи! – громко воскликнула Изабель, и Морган отвернулась.
– Я знаю, как ты занят. – Морган изучала свои ногти. – Я всегда забываю, как мало у тебя времени, чтобы побыть со мной.
Изабель сделала вид, будто ее тошнит. Морган встала, взяла в руки телефон и понесла его в спальню.
– Спроси, почему он не даст тебе номер, по которому ты можешь с ним связаться! – крикнула Изабель ей вслед, глядя, как ползет мимо телефонный провод. – Спроси, почему он звонит всего раз в неделю!
Морган сердито отмахнулась и попыталась захлопнуть дверь.
– И спроси про ту девушку в Уилсоне! Отрасти себе уже хребет и хоть раз задай ему вопросы!
Дверь с грохотом захлопнулась. Изабель вскинула руки.
– Эта девчонка, – громко продолжила она, – просто напрашивается на то, чтобы ей сделали больно. И мне надоело стоять и смотреть, как она это делает. – Зеленая маска растрескалась на ее щеках. – Я расскажу тебе кое-что о мужчинах, Коули.
Я ждала. Моя кожа как-то странно натянулась, и я сосредоточилась на том, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул.
– Мужчины, – сказала Изабель, – природой запрограммированы на то, чтобы взять у тебя все, что только смогут. Это их основной инстинкт – отыметь тебя всеми возможными способами.
– Неужели?
– Да, – серьезно ответила она. И наклонилась ко мне поближе. – Если думаешь, что эта девчонка, с которой ты столкнулась, может сделать тебе больно, – просто подожди. Все стервы в этом мире – тренировочный полигон. Они готовят тебя к тому, как с тобой могут поступить мужчины.
Дверь в спальню отворилась, и на пороге возникла Морган с телефоном под мышкой. Даже под слоем зеленой маски было видно, что она в ярости.
– Что с тобой не так? – рявкнула она, роняя телефон на диван. – Марк слышал, что ты говоришь, Изабель. Он тебя слышал!
– Хорошо.
– Не понимаю, почему тебе обязательно говорить про него гадости любому, кто готов послушать!
– Это не я прихожу на работу и рыдаю из-за него, Морган, – заметила Изабель. – Не я приношу с собой фаршированные яйца.
– Дело не в яйцах, – усмехнулась Морган.
– Вот именно. – Изабель вертела в руках пачку сигарет. – Дело в том, что Марк тебя не уважает. И он тебя использует!
– Заткнись, – устало проговорила Морган и ушла в кухню.
– Почему он никогда не приглашает тебя на свои матчи? И почему с тех пор, как ты устроила ему сюрприз в Уилсоне, он не дает тебе номера телефона отелей, в которых останавливается?
– Марк никогда не знает точно, где именно…
– Чушь собачья! Купи на заправке постер за девяносто девять центов, и на нем будет все его расписание! Он играет в бейсбольной команде, Морган! У них есть сезон! Они не разъезжают где попало и не устраивают матчи со случайными командами, по настроению.
Морган положила руки на бедра:
– Все не так просто. Ты не знаешь…
– Я знаю, что он приезжает сюда, спит с тобой, а потом сваливает на следующий день, даже не позавтракав. Знаю, что, когда ты приехала к нему, чтобы устроить сюрприз на вашу годовщину, у него в номере оказалась стриптизерша. – Изабель загибала пальцы. – И я знаю, что с тех пор, как Марк подарил тебе это кольцо, – она изобразила в воздухе кавычки, – он ни слова не сказал о вашей свадьбе. Ни единого слова.
Морган молча слушала ее. Когда Изабель упомянула кольцо, она накрыла его рукой, будто пытаясь уберечь.
Кожа на моем лице натянулась настолько, что начали болеть глаза. Но для того, чтобы смыть маску, пришлось бы встать и пройти между ними, а этого я делать не собиралась.
– Неужели ты не понимаешь, Морган? – Изабель заговорила тише и подалась вперед. С их зелеными лицами казалось, что это инопланетяне встречаются на какой-то чужой планете. – Здесь что-то не так.
Я испугалась, что Морган сейчас расплачется. Затем она выпрямилась в полный рост и сделала глубокий вдох.
– Ты ревнуешь! – закричала она, тыча в Изабель длинным костлявым пальцем. Та лишь закатила глаза. – Ты всегда ревновала! С самого первого дня!
– Вот только не надо… – возмутилась Изабель.
– Ревновала, – повторила Морган и, резко развернувшись, направилась в ванную. – Потому что ты была не в его вкусе.
– Да, Морган, правильно! – Изабель бросилась за ней, хотя дверь в ванную уже захлопнулась. – Я хочу обручиться с бейсболистом, который начал лысеть, изменяет мне с другими женщинами, не готов дать внятный ответ о нашем будущем и не сможет преодолеть порог Мендозы, даже если от этого будет зависеть его жизнь!
Морган открыла дверь.
– Его статистика, – холодно промолвила она, – значительно улучшилась в этом сезоне.
– Мне плевать! – воскликнула Изабель.
Дверь снова захлопнулась.
– Порог Мендозы? – удивилась я.
Изабель, громко топая, вернулась в гостиную и сделала музыку громче.
– Бейсбольный термин. Это значит, что он – полный отстой.
– Не отстой! – крикнула из ванной Морган. – У него даже не самое большое количество ошибок в команде!
Изабель схватила сигареты и пинком открыла дверь на улицу. Я смотрела, как она зажигает спичку, – ее лицо озарилось оранжевым светом, прежде чем она спустилась с крыльца и исчезла из виду. Диско все еще гремело на полную катушку. Мое лицо будто окунули в цементный раствор. За окном дом Миры дышал умиротворением. Я подумала: знает ли она, что никакой рестлинг ей не нужен? Морган и Изабель стоили «Тройной угрозы» и «Субботних боев в клетке» вместе взятых.
Я сделала музыку потише, потом прошла по коридору и поскреблась в ванную.
– Что? – раздался голос Морган.
– Мне надо вымыть лицо, – ответила я.
– Хорошо.
Морган отперла дверь, и я проскользнула внутрь. Она сидела на краю ванны, ее маска потекла от слез. Я сделала вид, будто ничего не замечаю. Я подошла к раковине, подождала, пока пойдет теплая вода, после чего аккуратно смыла маску, глядя, как стекает в раковину зеленая жижа. Морган протянула мне полотенце.
– Коули, – сказала она, пока я вытирала лицо. Ощущения были приятные. – У тебя есть лучшая подруга?
Я посмотрела на полотенце и аккуратно сложила его. В конце концов, это было полотенце Морган.
– У меня вообще нет друзей, – призналась я.
– Это неправда! – быстро возразила она – привычный ответ учителей и школьных психологов.
– Нет, правда. – Я протянула Морган полотенце.
Повисло неловкое молчание, которое было еще заметнее в тесноте крошечной ванной. Мне было некуда смотреть – только на свои руки, на Морган или на свое отражение в зеркале.
– Ну, – сказала она, и я чувствовала, что ей стало неуютно, стыдно, что она вообще заговорила об этом, – иногда от них больше мороки, чем пользы.
Я не знала, что на это ответить. Морока или нет, но Морган была не одинока.
– Я так люблю Марка! – вдруг выпалила она. – А Изабель ошибается. Я бы знала, если бы он не мне был предназначен. Я просто не могла бы не знать!
– Она волнуется за тебя, – промолвила я. – Не хочет, чтобы тебе сделали больно.
Я понимала это, потому что именно так обо мне заботилась мама.
– Изабель должна отстать от меня, – всхлипнула Морган. – Это моя жизнь. Она моя лучшая подруга, но это – моя жизнь.
Морган все еще всхлипывала, промакивая лицо полотенцем, которое теперь было покрыто зелеными пятнами. Мне впервые открывали душу в ванной – настоящий «девчачий момент», простой и незамысловатый. Нужно было сказать хоть что-нибудь.
– Когда мы познакомились, ты говорила, что Изабель не так уж и плоха, – напомнила я. Морган подняла голову. Сквозь зеленую маску кое-где проступала чистая кожа. – Ты заявила, что иногда она бывает стервой, у нее снижены функции дружбы. Так и оказалось.
– Ну у нее действительно с этим проблемы, – вздохнула Морган. – Изабель не умеет дружить, потому что раньше у нее не было друзей. До меня.
Я почувствовала, что признание, вырвавшееся у меня, словно повисло между нами, как дымовая завеса. Сейчас был подходящий момент, чтобы рассказать Морган о моем позоре на Осеннем балу, обо всех школах, которые мне пришлось пережить и оставить позади. Но меня снова что-то остановило – что-то, не дававшее раскрыть себя, будто книгу – переломив корешок и обнажив страницы.
– Я просто хочу сказать, – продолжила я, – что, может, тебе следует помнить об этом, когда вы ссоритесь.