Несомненно, рациональное зерно присутствует как в той, так и в другой методике, хотя для большинства современных направлений привлекательным представляется первый путь. Это объясняется сегодняшним менталитетом, избалованным скоротечностью бытия, когда попросту скучно и тягостно день за днем, месяц за месяцем, год за годом шлифовать одно и то же, вместо того чтобы на каждой тренировке блистательно и вдохновенно постигать новые горизонты, знакомиться с неведомыми движениями и экзотическими формами. Такой путь интересен, как всякое путешествие, но одновременно он, подобно любому круизу, дает лишь поверхностные знания о предмете, развиваясь всегда вширь и никогда — вглубь. Как вдумчивому этнографу совершенно необходимо остановиться и пожить хотя бы год-другой внутри облюбованной народности, так и жаждущему мастерства настырному ученику следует ограничивать свой репертуар, направляя пыл души на понимание глубинных пластов древней мудрости, зашифрованной в уже, казалось бы, неплохо изученных ката.
Однако существует и нижний предел. Если технический арсенал школы достаточно сложен и разнообразен, то обойтись парой комплексов затруднительно, так как в этом случае не удастся проработать даже основные базовые компоненты стиля. Нельзя разом объять необъятное, включив в несколько форм все варианты стоек, поворотов, перемещений и так далее, не говоря уже о чисто боевых элементах. Но и заучивать тридцать три ката бессмысленно, ибо количество всегда питается качеством. Если проанализировать исторический опыт методики преподавания в наиболее старых и уважаемых традициях, то набор из десяти-двенадцати комплексов представляется оптимальным. Он вполне может быть немного сжат или расширен в зависимости от богатства стиля и личной установки на глубину его постижения, хотя в этом случае ваши желания, скорее всего, вступят в конфликт с программными требованиями клуба. Мечтая достичь, скажем, второго дана в Шотокан каратэ-до, вам волей-неволей придется заучить и отшлифовать исполнение объемистого сонма положенных ката, — либо оставаться гордым носителем никак не аттестованных знаний и навыков, что, впрочем, также имеет свою положительные стороны.
Вместе с тем существует своеобразный, утонченный путь: проработка уже разученных и блестяще отточенных форм в зеркальном варианте. Тот, кто думает, что ничего хитрого в этом нет, пусть попробует исполнить самую элементарную подготовительную ката подобным образом.
Просветление наступит очень быстро. Многие великие мастера рекомендовали ученикам этот метод. В частности, он является практически обязательным этапом на высших горизонтах изучения тайцзи-цюань, оставаясь притом чисто тренировочной уловкой. Я никогда не слышал о «зеркальном» исполнении форм на публике и не видел ничего подобного своими глазами, но, повторяю, — в качестве учебного «обратный» вариант не имеет равных.
У всякой медали две стороны: мне доводилось знать блестящих мастеров каратэ, искушенных реальных бойцов, не ведавших ни единой ката. Одновременно я встречал столь же виртуозных и артистичных исполнителей самых сложных, изысканных форм, бравших призы за четкость и чистоту исполнения на чемпионатах высокого уровня, но несомненно оказавшихся бы почти беспомощными перед лицом настоящей злобной агрессии. Подобное деление характерно для всей массы «восточников» и обусловлено персональной склонностью каждого, порождая в итоге два обширных лагеря — «катистов» и «кумитистов».
То ли в силу неведомых безотчетных симпатий, то ли еще отчего, но только кому-то гораздо приятнее в светлом, чистом зале неторопливо постигать премудрости формальной хореографии, другому же все это — скука смертная, ему подавай бурю. У одного моего друга есть знакомый, который с раннего детства хотел лишь одного — драться.
И дрался! Теперь он служит в ОМОН, где обрел, наконец, полное счастье.
Хотя с житейской точки зрения позиция драчуна представляется целесообразной и даже полезной, духовный уровень «катистов», несомненно, более высок, приближаясь к некоему идеальному пониманию боевого искусства как средства достижения внутреннего мира. Во всяком случае каждый решает данную проблему самостоятельно и в конечном итоге находит свою собственную нишу и свой компромисс между чистым искусством и грубой реальностью.
Существует целый ряд мнений о том, как следует понимать формальные комплексы. Кто-то считает, что это всего-навсего идеальное исполнение технических приемов, характерных для данного стиля, другие полагают, будто ката есть своеобразный «бой с тенью», вернее, с нее сколькими виртуальными противниками, атакующими с разных сторон. Третьи же рассматривают процесс исполнения формы как некую динамическую медитацию, находя скрытый мистический смысл там, где его не углядел бы и сам создатель школы. Некоторые доходят до преподавания традиционных комплексов в качестве массовых танцев под ритмичную музыку. Вполне возможно, что как аэробика такой танец не имеет себе равных, но говорить о нем как о разновидности воинской практики было бы смешно. Где-то рядом с танцами следовало бы расположить и очень популярное массовое исполнение форм, в котором основной упор делается на соблюдение строжайшей синхронности в ущерб всему остальному. Не стану как-либо комментировать эти культурно-массовые мероприятия, поскольку в начале книги дал слово ничего не критиковать, однако не могу удержаться, чтобы не поместить ехидную иллюстрацию на данную тему.
Что касается интерпретации ката как модели боя с несколькими противниками, то подобная точка зрения не выдерживает элементарной практической проверки, поскольку наши противники должны были бы при этом стоять в строго определенных местах в соответствии с геометрической раскладкой данной формы. Несложно заметить, что подавляющее большинство комплексов имеет одинаковый «скелет», состоящий из поперечных «полок» и продольных «дорожек», а все шаги, повороты и прыжки предполагают в конечном итоге возврат в исходную точку. Согласитесь, для модели «боя с тенью» подобные комбинации выглядят несколько неестественно. Окончательно убедиться в сказанном сможет любой, владеющий какой-либо формой (независимо от стиля), если уговорит приятелей стать, подобно шахматным фигурам, в условные пункты и проделывать соответствующие движения. В этом свете китайские тао-лу несравненно жизненнее японских ката, поскольку изобилуют множеством разноплановых, не привязанных к строгой координатной сетке перемещений и приемов, и в целом стоят гораздо ближе к динамике реального боя, нежели их чересчур формализованные японские собратья.
Как бы там ни было, и ката, и тао-лу вернее всего было бы рассматривать в качестве незаменимого средства шлифовки и демонстрации технического арсенала школы в идеальном исполнении, что делает возможной передачу знаний новым поколениям учеников почти без искажений, а также позволяет отрабатывать плавный ритм перемещений и поворотов синхронно с ритмом вдохов-выдохов, то есть попросту осуществляется постановка дыхания в ходе достаточно интенсивной, длительной работы.
Несомненно и то, что медитативный аспект является важной составляющей хорошего исполнения, если понимать термин «медитация» дословно, то есть как «сосредоточение». Всякий, кому доводилось видеть настоящих мастеров ката, не могли не заметить особенную отрешенность всего их облика, при которой перестают существовать и галдящая публика, и стены зала, и само Небо с Землей. Относительно такого состояния древний китайский рецепт гласит: «Не оглядывайтесь на летящего дракона!»
Это означает, что во время исполнения комплекса даже пролетевший в блеске молний лазурный дракон не должен отвлечь ваше внимание и рассеять концентрацию. Если вы, находясь в процессе работы над формой, способны мимоходом ответить на внезапно заданный вопрос, значит, ваше «погружение» фиктивно и силы будут потрачены впустую. Абсолютная потерянность во времени и в пространстве — вот единственное допустимое состояние для качественного «делания» форм.
Но все вышесказанное так или иначе относится к внешней стороне практики, наряду с которой, естественно, существует сторона внутренняя, то есть энергетическая. Разброс приоритетов в данном вопросе очень велик, он колеблется от почти полного отсутствия энергетической составляющей в современных «программных» ката и молодежных гимнастических тао-лу — до столь же полного размывания внешних форм в комплексах, скажем, тайцзи-цюань стилей У и Сунь. Иллюстрацией гармоничного сочетания внешнего и внутреннего может служить стиль каратэ Годзю-рю, в частности — его пресловутая ката «твердости» Санчин. Существует еще целый ряд аналогичных форм, в которых интенсивная дыхательная и энергетическая работа бесконфликтно накладывается на отчетливые стилевые манипуляции и перемещения. Что любопытно — подобные ката почти всегда относятся к разряду м`астерских и знаменуют собой высшие степени проникновения в технику школы.
Но если во «внешних» формах любые личные фантазии, перестановки и нововведения, мягко говоря, нежелательны, то в случае вдумчивой и углубленной проработки форм «внутренней» ориентации всякая самодеятельность способна причинить отнюдь не воображаемый, а самый настоящий вред здоровью. Каждая одиночная форма, входящая в цепочку такого комплекса, имеет свой собственный механизм воздействия на протекание энергии и, соответственно, тем или иным образом реально влияет на скорость и направление этих потоков. То, что мы зачастую никак не ощущаем работу этого механизма, совершенно не сказывается на его эффективности, а плавный ход бестелесных колес делает свое дело, осознаем мы это или нет.
Соединение одной формы с другими — задачка еще та!
Любая старая «цепочка» создавалась патриархами стиля на основе глубокого внутреннего чувствования всей полноты взаимодействия Ци, Цзин и Шэнь, поэтому самонадеянные попытки «улучшить» или изменить что-либо в устоявшейся структуре равносильны стремлению отредактировать симфонию Моцарта. Все мы, дети атомного века, в данном вопросе не более чем карлики, стоящие на плечах былых гигантов, а потому самое большее, что мы можем себе позволить, — это благоговейно и старательно изучать бездонное наследие времен, когда у людей хватало времени и таланта нетор