Мишка Кологреев, который сидел, опустившись на корточки рядом с телом, поднялся, отряхивая колени.
— Точно, загрызли, — веско заключил он, — вона какие зубищи. Как тогда, на меженник.
— Может, медведь? — с какой-то странной надеждой спросил Меланюк.
— Не-а… Как медведь ломает я тоже видел. Ладно, — он вздохнул, — давай-ка, в избу его затащим…
— На, подержи, а то опять удерет, — Пудик сунул в руку Варваре поводок и начал стаскивать штормовку.
— Хоть голову пристроить, — пробормотал он, — а то еще отвалится ненароком…
Варвара издала непроизвольный звук, и застыла, прижав руку к губам — ей показалось, что на шее Федора открылся второй, черно-алый рот…
Пудик спохватился.
— Вы еще здесь, девки? Ты, вроде их проводить собирался, Темка? Вот и провожай.
— А смысл? — печально сказала Варвара.
— Да, — подтвердил Меланюк, — пожалуй, уже никакого. Давайте. — Раз, два, взяли!
Раздался хлюпающий звук, на брезент выплеснулся сгусток черной крови…
— Я ж говорил, — пробормотал Пудик.
Варвара непроизвольно сглотнула.
Артем оглянулся на Анджея, но тот неотрывно, с каким-то странным выражением лица, глядел на то, что лежало на штормовке.
Лера по-прежнему сидела на мокрой траве.
Артем вздохнул, подошел к ней, потянул за руку.
— Ну, пошли, ну, пожалуйста…
Та покорно поднялась. Слишком покорно.
Варвара сделала неуверенный шаг, обернулась.
— Миш, а куда Иван пошел?
— Да нешто я знаю, — огрызнулся Мишка, — он же свихнулся, Иван. Давно свихнулся. А вы разве не знали?
Как быстро она все устроила! — подумала Варвара.
В чистенькой, устланной пестрыми половиками угрюмовской горнице белела расстеленная на столе простыня, рядом, на лавке стоял таз с водой.
Сама Катерина сидела рядом, чинно сложив руки на коленях. Когда они, неловко потоптавшись в сенях и задевая за углы, внесли тело в распахнутую дверь, она неторопливо поднялась навстречу.
— Сюда ложите.
Все так же неторопливо она подошла к телу, расправила смявшуюся простынь, лицо ее было странно спокойным.
— Ох, Федя, Федя! Уж до чего ты меня не любил, аж сам извелся… все одно… прощаю…
Странная тихая улыбка застыла на ее губах. Варваре стало не по себе.
Откуда-то выскользнула Авелина, стала рядом, точно так же сцепив руки на животе. Смотреть на это почему-то было жутко.
Анджей издал какой-то неопределенный звук, но закашлялся и умолк.
Кологреев мял в руках неразлучную кепку.
— Чего уж там, — пробормотал он, — пошли, что ли.
— Может, вы, это, — пробормотал Пудик неожиданно застенчиво, — может, к нам пойдете? Все спокойней…
Обе одновременно повернули к нему белые лица.
— Нет! — взвизгнула Лера откуда-то из-за спин, — нет! Я с этими не останусь!
— Ну что ты? — Артем обернулся к ней, потом неловко сказал, — вы ее извините, она испугалась очень.
— Не останусь с этими, — продолжала твердить Лера.
— Так мы пойдем? — Артем стал пятиться, увлекая Леру за собой, пока не оказался в сенях.
Две русые головы согласно кивнули.
— Куда Иван пошел, не знаете? — неожиданно спросил Меланюк.
— Так Хозяин позвал, — пояснила Катерина.
— Что? — удивился Меланюк, — ах, да. Хозяин. Ладно, нам нужно идти.
Он с неожиданным достоинством наклонил голову.
— Примите наши соболезнования.
С точки зрения Варвары это прозвучало более чем нелепо.
Уже выходя в сени она оглянулась — в полутемной горнице у стола неподвижно стояли две белые фигуры.
— Вы правда думаете, Вадим жив? — прищурился Пудик.
— Не знаю, что и думать, — честно сказал Меланюк, — но найти его надо. Так или иначе. Берите собаку. Михаил, как вас по отчеству? Если бы вы согласились помочь…
Кологреев шмыгнул носом.
— Здесь я, вроде, пока не нужон.
И с явным облегчением расправил плечи. Да ему, похоже, тоже не очень-то хочется оставаться с этими!
— Хорошо. Тогда…
— Лера не может идти, — заступился Артем. — Сами видите.
Меланюк поглядел, сощурившись.
— Да. Вижу. Придется их в доме оставить. Хотя я бы предпочел, чтобы все держались вместе. Побудете с ней, Варя?
Варвара кивнула. Дома ей оставаться совсем не хотелось. С Лерой — тем более.
— Закройтесь и не выходите. Пока мы не вернемся. И никому не открывайте. Кто бы вас ни звал. Понятно? Даже… — он запнулся, — даже если это — один из нас. Если он будет один.
Боится, что волк скует себе тоненький голосок?
Пудик отвязал Бардака.
— Ладно. Пошли.
— Прекрати, — сказала Варвара, — ну, пожалуйста, прекрати… Мне самой страшно…
В комнате было душно и почти темно — они задвинули засов на двери, наглухо закрыли окна. Озеро на картине светилось фосфорическим светом.
Лера подняла голову. Глаза у нее блестели.
— Они вот-вот придут за нами, — шепотом сказала она.
— Кто?
— Угрюмовы.
— Да им не до нас!
Впрочем, подумала она, что-то в этом есть. Как они стояли, эти двое… Непонятная семья, страшная…
— Брось! — сказала она скорее самой себе, — просто живут на отшибе, вот и отвыкли от людей. Так бывает.
— Тут нет людей.
— Ну, ты это уж слишком…
— Эти? Да они ж не люди вовсе! А ты что думала? Думала, Шерстобитова найдут? Не найдут. Его забрали. Эти… чужие… к себе забрали.
— Заблудиться он мог, — неуверенно сказала Варвара, — лес, он тут такой, знаешь…
— А я говорю — никогда мы его больше не увидим. Потому что…
— Не хочу слушать!
Варвара зажала уши ладонями, но все равно услышала свистящий шепот Леры:
— Они не вернутся… Никто больше не вернется…
— Ты сошла с ума! — крикнула Варвара, — Замолчи! Ну, пожалуйста, замолчи!
В комнате неожиданно стало еще темней. Она резко обернулась — темное нечто отпрянуло от окна. Кто-то снаружи заглядывал в дом, прижавшись к стеклу…
— Кто там? — взвизгнула Лера.
— Не знаю…
Тень пропала так же внезапно, как и появилась.
— Кто это был?
— Они. Оно!
— Чужие?!
Варвара затрясла головой, отгоняя наваждение.
— Послушай, может, если мы попробуем выскочить отсюда… только быстро… успеем добежать до Катерины.
— Нет! — Лера вцепилась в край столешницы, словно Варвара собиралась тащить ее силой, — Не пойду! Не открывай!
— Ладно…
Они сидели, вглядываясь в равнодушный белесый мир за окном…
— Э-гей! — Артем приложил руки ко рту рупором и вновь воскликнул, — Эй!
— Ветви ближайших деревьев шелохнулись, точно по ним пробежала волна дрожи.
Пудик присел на корточки, охватив Бардака за шею.
— Нюхай, дурень, — бормотал он, — ищи! Ну ищи, кому сказано!
Бардак смущенно отворачивался и жался к коленям.
— Я ж говорил, — Анджей безнадежно махнул рукой, — толку от него…
Кологреев осмотрелся, покачал ветку можжевельника.
— Истоптано тут все, — сказал он, — кругами он, что ль ходил, по этой поляне?
— Ну да, — уныло сказал Артем. — Это у него метод такой.
— Ишь ты! Метод! Сидел бы дома со своим методом, цел бы остался… вон, сапожищами бухал, аж в земле вмятины.
— Погодите, Миша, — Меланюк вдруг застыл, вглядываясь, потом нагнулся. Когда он выпрямился, в ладони у него что-то блеснуло.
— Анджей, это твои часы? — спросил он.
— Ну, мои, — Анджей вздохнул, — точно. Только они у Вадьки были. Потому как электроника сбоит в аномальной зоне. Ремешок тут хлипкий. Расстегнулся, похоже.
— А если собаке дать? — предположил Пудик.
— Так я ж их носил вон сколько…
— Трясина тут где-то поблизости, кажется? — Меланюк обернулся к Мишке.
— Подале она… там, за озером…
— Побежал и провалился, так? Прямо в болото? И крикнуть не успел? — теперь уже Пудик приложил руку ко рту и крикнул, — Э-эй!
— Тш-ш… — неожиданно накинулся на него Мишка, — не ори. Услышит.
— Я для того и кричу.
— Да не ваш, а этот… зверь! Ваш-то, сдается, — он безнадежно махнул рукой, — уже ничего не услышит.
— Зверь? Ну, услышит. Не набросится же сейчас, среди бела дня! Нельзя ж так бояться.
— А как же иначе? — удивился ветеринар, — Его все боятся.
— Все?
Артем внимательно поглядел на него и Кологреев не выдержал первым, отвел взгляд.
— Миша, это был действительно волк? — спросил Артем.
— Волк… — ветеринар искоса взглянул на Артема, — а вы что подумали?
— Не знаю, — Артем нерешительно покачал головой, — просто… все это странно. В такой близости к жилью — я думал, зверь должен избегать человека.
Мишка какое-то время мрачно смотрел на него, потом потянул за рукав.
— Притормози немного, — сказал он.
Артем замедлил шаг, чуть отдалившись от остальных.
— Вы, городские, в такие байки не верите… Смеяться не будешь?
— Вот те крест!
Мишка вздохнул.
— Это не волк. Нет здесь никаких волков. Перебили всех. Дед Катеринин шалит — Маркел Баженин. Думаешь, чего Иван так ярится?
Артем уставился на него.
— Ты хочешь сказать, что это — человек?
— Какой там человек? Мертвяк. Навь… Могилу видел с хрестом? Домовище на угоре… Так это его могила.
— Он что — из могилы вылезает?
— Он… — Мишка вновь глубоко, порывисто вздохнул, и, словно его прорвало, торопливо продолжал, — у них в роду все такие — на всякие кудесы горазды: отец Маркела дождь умел вызывать. А как скотина у кого потеряется, сразу к нему шли — он и говорил — там-то мол, там-то и там-то… Заговоры знал, травами лечил — доктора-то откуда взять? Не в город же ехать. И Маркел такой был. Знатливый с ранних лет… пойдет на косьбу — и все, и нет его… Зверем обернувшись, по лесам рыщет. Через нож перекидывался — все они так. Устьяне и нашли как-то нож этот, у большой вараки он был, в землю воткнутый… Ну и вынули — пущай, мол, бегает себе, в волчьй-то шкуре… он, значит, прибежал к вараке, ищет нож, чтобы через него перекинуться, а ножа-то и нет! Он повыл-повыл, и опять в суземы побег. Две луны по лесу бродил. Батька его тогда пошел к старосте, говорит — верни нож, а то как бы худа не было! Я, говорит, такую порчу на тебя напущу, хуже казней Египетских… Тот нож и вернул. А как колдун воткнул его в землю, на угоре-то, и сам Маркел воротился. Весь шерстью оброслый… Батя его и повел поутру за деревню, выкупал в утренней росе на ущербной луне, слова к