— Верно. Ты знаешь, как она выглядит? — спросил шеф.
У него было странное выражение лица, словно он не договаривал чего-то. Пиркс на миг заколебался: врать или нет.
— Нет, — сказал он.
Если возьмешься за это задание, я передам тебе всю документацию.
Шеф положил руку на кипу бумаг.
— Значит, я имею право не взяться? — с нескрываемым оживлением спросил Пиркс.
— Имеешь. Потому что задание опасное. Точнее, может оказаться опасным…
Шеф собирался сказать еще что-то, но не смог. Он замолчал, чтобы лучше приглядеться к Пирксу; тот уставился на него широко раскрытыми глазами, медленно, благоговейно вздохнул — да так и замер, будто забыл, что надо дышать. Зардевшись как девица, перед которой предстал королевич, он ждал новых упоительных слов. Шеф откашлялся,
— Ну, ну, — произнес он отрезвляюще. — Я преувеличил. Во всяком случае, ты ошибаешься.
— То есть как? — пробормотал Пиркс.
— Я хочу сказать, что ты не единственный на Земле человек, от которого все зависит… Человечество не ждет, что ты его спасешь. Пока еще не ждет.
Пиркс, красный как рак, терзался, не зная, куда девать руки. Шеф, известный мастер на всякие штучки, минуту назад показал ему райское видение: Пиркса-героя, который после совершения подвига проходит по космодрому сквозь застывшую толпу и слышит восторженный шепот: «Это он! Это он!», а сейчас, будто совсем не понимая, что делает, начал принижать задание, сводить масштабы миссии к обыкновенной преддипломной практике и наконец разъяснил:
— Персонал станции комплектуется из астрономов, их отвозят на «ту сторону», чтобы они отсидели положенный им месяц, и только. Нормальная работа там не требует никаких выдающихся качеств. Поэтому кандидатов подвергали обычным испытаниям первой и второй категории трудности. Но сейчас, после того случая, нужны люди, более тщательно проверенные. Лучше всего подошли бы, конечно, пилоты, но сам понимаешь, нельзя же сажать пилотов на обычную наблюдательную станцию…
Пиркс понимал это. Не только Луна, но и вся солнечная система требовала пилотов, навигаторов и других специалистов — их было все еще слишком мало. Но что это за случай, о котором упомянул шеф? Пиркс благоразумно молчал.
— Станция очень мала. Построили ее по-дурацки: не на дне кратера, а под северной вершиной. С размещением станции была целая история, ради сохранения престижа пожертвовали данными селенодезических исследований. Но со всем этим ты познакомишься позже. Достаточно сказать, что в прошлом году обвалилась часть горы и разрушила единственную дорогу. Теперь добраться туда можно лишь днем, и то с трудом. Начали проектировать подвесную дорогу, но потом работу приостановили, так как уже принято решение перенести в будущем году станцию вниз. Практически станция ночью отрезана от мира. Прекращается радиосвязь. Почему?
— Простите — что?
— Почему, я спрашиваю, прекращается радиосвязь?
Вот такой он был, этот шеф. Облагодетельствовал миссией, завел невинный разговор и вдруг превратил все это в экзамен. Пиркс начал потеть.
— Поскольку Луна не имеет ни атмосферы, ни ионосферы, радиосвязь там поддерживается с помощью ультракоротких волн… С этой целью там построены радиорелейные линии, сходные с телевизионными…
Шеф, опершись локтями о письменный стол, вытер самопишущую ручку, давая понять, что будет терпелив и дослушает до конца. Пиркс умышленно распространялся о вещах, известных любому младенцу, чтобы отсрочить ту минуту, когда придется вступить в область, где его знания оставляли желать лучшего.
— Такие передаточные линии находятся как на этой, так и на «той стороне», — тут Пиркс набрал скорость, как корабль, входящий в родные воды. — На той стороне их восемь Они соединяют Луну Главную со станциями «Центральный Залив», «Сонное Болото», «Море Дождей»…
— Это ты можешь опустить, — великодушно разрешил шеф. — И гипотезу о возникновении Луны тоже. Я слушаю…
Пиркс заморгал.
— Помехи в связи возникают тогда, когда линия оказывается в зоне терминатора. Когда некоторые ретрансляторы находятся еще в тени, а над остальными уже восходит солнце…
— Что такое терминатор, я знаю. Не надо объяснять, — задушевно сказал шеф.
Пиркс закашлялся. Потом высморкался. Но нельзя же тянуть до бесконечности.
— В связи с отсутствием атмосферы корпускулярное излучение Солнца, бомбардируя поверхность Луны, вызывает… э-э-э… помехи в радиосвязи. Именно эти препятствия препятствуют…
— Препятствия препятствуют — совершенно верно, — поддакнул шеф. — Но в чем же они состоят?
— Это вторично возбуждаемое излучение, эффект. Но… Но…
— Но?.. — благосклонно повторил шеф.
— Новинского! — выкрикнул Пиркс. Вспомнил все же. Но и этого было мало.
— В чем заключается этот эффект?
Параболическая антенна телескопа слежения.
Советский лунный зонд «Луна-2».
Посадка на Луну советской автоматической станции «Луна-17» в момент полноземия.
Вот этого Пиркс и не знал. Вернее, знал раньше, но забыл. Вызубренные когда-то сведения он донес до порога экзаменационного зала, как жонглер несет на голове целую пирамиду из самых невероятных предметов, но теперь-то экзамен остался позади… Шеф сочувственно покачал головой, прерывая его бредовые измышления об электронах, вынужденном излучении и резонансе.
— Н-да, — произнес этот безжалостный человек, — а профессор Мерлнус поставил тебе четверку… Неужели он ошибся?
Кресло под Пирксом начало напоминать нечто вроде конической вершины вулкана.
— Мне не хотелось бы огорчать его, — продолжал шеф, — так что пусть он лучше ничего не узнает…
Пиркс облегченно вздохнул.
— …Но я попрошу профессора Лааба, чтобы на выпускном экзамене…
Шеф многозначительно умолк. Пиркс замер. Не от этой угрозы: рука шефа медленно отодвигала документы, которые Пиркс должен был получить вместе со своей миссией.
— Почему не осуществляется связь посредством кабеля? — спросил шеф, не глядя на него.
— Потому что это дорого. Коаксиальный кабель соединяет пока только Луну Главную с Архимедом. Но в течение ближайших пяти лет намечают всю радиорелейную сеть сделать кабельной.
— Не переставая хмуриться, шеф вернулся к первоначальной теме.
— Ну ладно. Практически каждую ночь на Луне станция «Менделеев» отрезана от всего мира на двести часов. До сих пор работа там шла нормально. В прошлом месяце после обычного перерыва в связи станция не откликнулась на позывные «Циолковского». На рассвете со станции «Циолковский» отправили специальную команду. Выяснилось, что главный люк открыт, а в шлюзовой камере лежит человек. Дежурными были канадцы Шалье и Сэвидж. В камере лежал Сэвидж. Стекло его шлема треснуло. Он умер от удушья. Шалье удалось найти лишь сутки спустя на дне пропасти под Солнечными Воротами. Причина смерти — падение. В остальном на станции был полный порядок: нормально работала аппаратура, сохранились нетронутые запасы продовольствия и не удалось обнаружить никаких признаков аварии. Ты читал об этом?
— Читал. Но в газете писали, что произошел несчастный случай. Психоз… двойное самоубийство в припадке помешательства…
— Вздор, — перебил шеф. — Я знал Сэвиджа. Еще по Альпам. Такие люди не меняются. Ну ладно. В газетах писали чепуху. Прочти-ка доклад смешанной комиссии. Послушай! Такие парни, как ты, в принципе проверены не хуже, чем пилоты, но дипломов у них нет, значит, летать они не могут. А преддипломную практику тебе так или иначе пройти надо. Если согласишься — завтра полетишь.
— А второй кто?
— Не знаю. Какой-то астрофизик. В общем-то, там нужны астрофизики. Боюсь, что ему от тебя будет мало пользы, но, может, ты подучишься немного астрографии. Ты понял, о чем идет речь? Комиссия пришла к выводу, что произошел несчастный случай, но остается оттенок сомнения; ну, скажем, неясность. Там произошло что-то непонятное. Что именно, не известно. Вот и решили, что хорошо было бы послать туда в следующую смену хоть одного человека с психической подготовкой пилота. Я не вижу повода отказать им. В то же время, наверно, ничего особенного там не случится. Разумеется, смотри в оба, но никакой детективной миссии мы на тебя не возлагаем, никто не рассчитывает, что ты откроешь какие-то дополнительные подробности, проливающие свет на это происшествие, и это не твоя задача. Тебе что, плохо?
— Что, простите? Нет! — возразил Пиркс.
— А мне показалось. Ты уверен, что сумеешь вести себя благоразумно? У тебя, я вижу, голова закружилась. Я подумываю…
— Я буду вести себя рассудительно, — заявил Пиркс самым решительным тоном, на какой был способен.
— Сомневаюсь, — сказал шеф. — Я посылаю тебя без энтузиазма. Если б ты не вышел на первое место…
— Так это из-за «ванны»! — только сейчас понял Пиркс.
Шеф сделал вид, что не слышал. Он подал Пирксу сначала бумаги, потом руку.
Старт завтра в восемь утра. Вещей бери как можно меньше. Впрочем, ты уже бывал там, сам знаешь. Вот билет на самолет, вот броня на один из кораблей «Трансгалактики». Полетишь на Луну Главную, оттуда тебя перебросят дальше…
Шеф говорил еще что-то. Высказывал пожелания? Прощался? Пиркс не знал, Он ничего не слышал. Не мог слышать, потому что был очень далеко, уже на «той стороне». В ушах у него стоял грохот старта, в глазах — белый, мертвый огонь лунных скал, и на лице его было написано полнейшее остолбенение. Сделав поворот налево кругом, он наткнулся на большой глобус. Лестницу преодолел в четыре прыжка, словно и вправду был уже на Луне, где притяжение уменьшается в шесть раз. На улице Пиркс чуть не угодил под автомобиль, который затормозил с таким визгом, что прохожие остановились, но он даже не заметил это. Шеф, к счастью, не мог наблюдать, как Пиркс начинает вести себя «рассудительно», ибо снова погрузился в свои бумаги,
За последующие двадцать четыре часа с Пирксом, вокруг Пиркса, в связи с Пирксом произошло столько всего, что временами он чуть ли не тосковал по теплой, соленой ванне, в которой абсолютно ничего не происходит.