е опоздание с неудачным фейерверком Арти. Может, яркий свет и шум и последовавшее всеобщее сборище отпугнули ее. Лили, похоже, любила темноту и тишину и чтобы им с Джеком никто не мешал. Джек тоже это любил.
Под деревом по земле тянулся прямоугольник желтого света от кухонного окна, доходивший до ствола дуба. Окно было открыто, и Джек слышал, как гремит заварочный чайник или кастрюля. Разговоров не слыхать, хотя это странно. Обычно его друзья постоянно разговаривают.
В этот уикенд все вели себя неестественно. Вначале Джек радовался, что все вроде перестали так сильно о нем беспокоиться, но потом, после фейерверка, понял: это не потому, что все решили, будто он в порядке. А потому, что у всех есть свои проблемы.
О некоторых Джек знал. Во-первых, Стивен все еще терзался страстью к Хэлли. Это было очевидно, и, похоже, Хэлли тоже об этом не забыла. Джек не знал, очевидно ли это для Кэти, но ее что-то беспокоит, это ясно. Джек не слышал от нее ни слова после фейерверка. Она даже не отреагировала, когда Томми – приятель Хэлли, приехавший сразу после того, как потушили пожар, – сказал, что Клинтон в прошлом месяце правильно сделал, что снял свое предложение кандидатуры Лани Гиньер на пост министра юстиции. Обычно от таких выступлений Кэти разражалась потоком речей, но тут, похоже, даже внимания не обратила.
Короче говоря, было грустно. Кэролин сердилась на Арти; дети ссорились с Хэлли; Кэти была молчалива и мрачна; а Стивен томился по той, которая для него недоступна. У Томми, похоже, все было прекрасно, но почему бы и нет? Он появился после фейерверка, так что никто на него не злился. Самая большая неприятность, которая могла волновать Томми, – это ревность Стивена, а Джек был вполне уверен, что Томми на это наплевать.
Хотя бы Томми счастлив. Но Томми – временное явление. Хэлли будет продолжать перебирать мужчин, как гиперактивный ребенок – карамельки, пока не найдет того, с кем сможет жить. А Томми вполне хорош, но не таков. Он, видимо, тоже это знал, но, по крайней мере, отличался эмоциональным здоровьем.
Правда, все остальные в полном расстройстве. Джек только сейчас начал понимать, до какой степени.
– И они еще думают, что это я сумасшедший, – пробормотал он.
Он почувствовал дуновение на щеке и увидел, как Лили садится рядом на ветку. Она сложила крылья и улыбнулась.
– Ты и есть сумасшедший, – сказала она. – Больше тут никто в голом виде не сидит.
Джек обрадовался. Лили его не забыла.
– Ну, – сказал он, – ты ведь тоже голая?
Лили облизнула губы.
– Мне полагается быть голой. Для меня ненормально носить одежду.
– Но я видел, как ты носишь одежду, – заметил Джек.
– Да, – сказала Лили. – Чтобы добраться до тебя.
– Моя нагота ради того же. – Джек раскрыл объятия.
– Как галантно. – Лили посмотрела ему между ног. – Просто сверхгалантно.
Джек заерзал.
– Рад, что ты здесь. Почему не появлялась так долго? Лили не переставала улыбаться, но брови у нее поднялись.
– Я решала проблему.
– Я могу чем-нибудь помочь? – Еще не договорив, Джек понял, как это нелепо, и засмеялся над собой. – Можно подумать, богине нужна моя помощь.
Лили потянулась к нему и погладила по щеке, которую несколькими минутами раньше коснулось дуновение.
– Ты удивишься, – сказала она.
Джек задрожал. От кончиков пальцев Лили било электрическим током.
– Боже, как я скучал по тебе, – сказал он.
Указательным пальцем Лили провела щекотную линию вокруг его губ.
– Я тоже по тебе скучала, – сказала она. – Ты думаешь, так весело ждать в темноте и сумерках четыре недели, пока я смогу спуститься и еще чуть-чуть повредить твой рассудок? – Она наклонилась ближе и поцеловала его, лишь слегка дотронувшись губами. – Но не только ради того, чтобы повредить твой рассудок, Джек. Еще и потому, что… – Она замялась; как будто опечалилась. – Ты что-то со мной сделал.
Джек пришел в замешательство:
– Что?
Лили закрыла глаза:
– Я не знаю. Но я не чувствую себя как раньше.
Голос у нее был несчастным, и Джек встревожился.
– Прости, – сказал он.
– Не стоит, – сказала Лили. – В любом случае хоть какая-то перемена. – Она открыла глаза. – Но кажется, в итоге я стала ебанутая. Ты должен понять, Джек: я при случае ебу людей, но сама не бывают ебанутой. Понимаешь разницу?
– Конечно, – хихикнул Джек. – Я мог бы книгу написать.
Лили сжала его руку:
– Хорошо. Потому что теперь я, похоже, ебанутая. Понимаешь, с того самого времени, как я стала с тобой встречаться, я наносила визиты твоим друзьям. Я думала, что смогу сделать им добро, ради тебя… но все пошло не так, как я ожидала.
Джек кивнул:
– Я заметил. Они чуть-чуть недотягивают, если понимаешь, о чем я.
Лили бросила на него удивленный взгляд:
– Боюсь, что нет.
– Ну, с катушек слетели.
Лили по-прежнему удивленно качала головой.
– Играют неполной колодой. Ездят только на двух первых передачах. Отбивают мяч рукоятью ракетки. Носят туфли каблуками вперед. Едят курицу ложкой. У них в шинах не хватает давления, в суповой кости – мозгов, а в часах – винтиков.
– Джек, – сказала Лили.
– Они пьют картошку. Плюются в закрытое окно. У них не все дома. Шарики заходят за ролики. Они жонглируют ручными гранатами. Забивают гвозди шляпкой вниз. У них в наборе карандашей не хватает основных цветов. Держат авторучку ногой…
– Джек, – сказала Лили, – давай остановимся на «ебанутой».
Джек глубоко вздохнул. У него кружилась голова.
– Прости, я увлекся, – сказал он.
Лили взяла его за руку.
– За это я тебя и люблю. И похоже, эта твоя черта передается мне. – Она посмотрела вниз на дом. – Вот и ответ на твой вопрос: «Я могу чем-нибудь помочь?» – оказывается, да. Ты знаешь о ебанутости больше, чем я.
Джек коснулся плеча Лили и провел пальцем вниз до перьев.
– Только скажи, что тебе нужно, – произнес он.
– Отчасти в этом и проблема, – вздохнула Лили. – Я не знаю, что мне нужно. Понимаешь, Джек, моя сфера деятельности ограничена Желанием. Я знаю, чего хотят люди, когда и как они этого хотят.
– Тогда, – сказал Джек, – пожалуй, ты знаешь почти все.
Лили раскрыла крылья, поднялась в воздух и обвила ногами его талию.
– Ты держишь равновесие? – спросила она.
Дыхание у Джека ускорилось.
– Кажется, да.
– Хорошо. – Она устроилась у него на коленях и обхватила его крыльями.
Джек задыхался.
– По-моему, мы больше не говорим о твоей проблеме.
Лили поцеловала его в нос.
– Говорим. Но я не хочу, чтобы ты подумал, что меня интересует лишь твой мозг.
– Никоим образом, – сказал Джек.
– Суть в том, – шепнула Лили ему на ухо, – что ты не прав. Я сейчас открыла для себя, что знать желания людей не означает знать все. Я вообще не понимаю, что происходит с тобой и тебе подобными после того, как вы получаете то, что хотите.
– А? – сказал Джек. Он совсем запутался. И неудивительно. От его мозга отхлынула почти вся кровь.
Лили горячо дышала Джеку в шею.
– Я здесь появляюсь раз в месяц, – сказала она, – на одну ночь. Но что происходит наутро, когда я ухожу? И на следующий день, и в последующие дни? Что ты чувствуешь, что ты делаешь все те дни и ночи, когда меня тут нет?
– Жду тебя, – сказал Джек. – Страдаю по тебе. Пытаюсь вспомнить твой вкус.
– И все? Быть не может.
На несколько секунд Джек задумался.
– Все, – сказал он.
Лили отпрянула и повисла перед ним в воздухе.
– Этого не может быть.
Джек потянулся к ней.
– Ладно. Вот моя остальная жизнь – которую большинство людей назвало бы легкой. Я живу за счет пенсионного фонда, своих сбережений и небольшой… страховки. Так что в основном я валяю дурака. Читаю, хожу в кино, гуляю подолгу, по вечерам смотрю телевизор и обедаю с друзьями, а порой с абсолютно незнакомыми людьми. – Он посмотрел Лили в глаза. – Но даже когда я все это делаю, я думаю о тебе. О том, какой ты была в прошлый раз. О том, что мы будем делать в следующий раз.
– Не наклоняйся больше вперед, Джек, – сказала Лили. – Ты упадешь.
– Тогда не отлетай далеко, черт возьми! – Джек рассердился, и это его поразило. Раньше он никогда не сердился на Лили. Он и не думал, что может на нее рассердиться. – Нечего дышать мне в шею, а потом от меня улетать!
Глаза у Лили зажглись белым светом, и Джек испугался, что разгневал ее. Но тут она вернулась и села на ветку рядом с ним, так близко, что коснулась его бедром. Ее левое крыло легло поперек его спины. Перья мягко щекотали кожу. Джек так сильно хотел Лили, что не сомневался – он сумел бы с корнями вырвать этот дуб, если бы Лили попросила.
– Вот мы кое-что и выяснили, – сказала Лили. – Оказывается, пока меня нет, ты чувствуешь не только страстное желание, но и злость. Злость на меня за то, что я к тебе не прихожу.
Джек начал было отрицать, но потом спросил себя, не солжет ли. Он не хотел лгать Лили.
– И я теперь понимаю, – продолжала Лили, – что с самого начала меня привела к тебе тоже отчасти злость. Сила твоего желания была слишком мощной. Даже опасной, если бы я была смертной.
Джек хотел ее. Он не мог больше ни говорить, ни думать. Он только хотел ее.
– Как я мог злиться на тебя до того, как тебя узнал? – сказал он, обхватив ее за талию. Ее кожа была теплой.
– Ты злился не на меня, – сказала Лили. – Ты злился на того, кого желал.
Джек закрыл глаза. Он хотел, чтобы Лили перестала говорить. Он хотел, чтобы они просто занялись любовью.
– Ладно, – сказала Лили. – Я сейчас остановлюсь, потому что ты дал мне первый ключ: злость. Конечно, я всегда знала о ревности, потому что желание и ревность – по существу, одно и то же. Но я теперь вижу, что есть и другие вещи, связанные с желанием. Это поможет мне понять тебя и твоих друзей – и где я совершила ошибку. Спасибо.
– Пожалуйста, – сказал Джек не вполне искренне. Он все еще хотел ее, но уже дулся. Лили сегодня его дразнила. Раньше она так никогда не делала, и ему это не понравилось. И еще то, что она тратила время и энергию на его друзей. Он тоже о них заботился, но считал, что Лили здесь появляется исключительно ради