– Помочь тебе спуститься? – спросил он.
– Нет. – Голос Лили все еще звучал как музыка, что появляется ниоткуда и разливается повсюду, но в нем появилась дрожь, которой Арти прежде не слышал. – Я жду Джека. Ты его видел?
Арти покачал головой:
– Я еще не был внутри. Но если хочешь, я скажу ему, что ты здесь.
– Спасибо.
Арти шагнул в сторону, затем опять посмотрел на Лили.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Я больна, Арти.
Арти не удивился.
– Да, – сказал он, – тут кругом одни больные.
По пути к дому он увидел Джека – тот шел навстречу. Джек на ходу снимал одежду и бросал ее.
– Арти! – радостно сказал Джек, улыбаясь. – Эй, ты видел Лили?
– Сорок-пятьдесят футов в ту сторону. – Арти показал туда, откуда пришел. – Забралась на дерево, как напуганная кошка.
Он положил руку на голое плечо Джека:
– Ты нужен ей, друг.
Улыбка исчезла с лица Джека.
– Спасибо, Арти, – сказал он и бегом ринулся в ту сторону, куда ему показали.
Арти пошел дальше к дому. Внутри Кэролин с Кэти играли в слова, и ни одна даже не поглядела в его сторону. И остальные не обратили на него внимания. Хэлли была со своим новым бойфрендом, а Стивен с мрачным видом читал книгу.
Но Клео и Тони готовили на кухне печеные яблоки и жареную кукурузу и хотели, чтобы Арти им помог. Он был счастлив этим заняться.
Позже, в гостиной при свете камина, он рассказывал детям истории о Маньяке с крюками вместо рук и о Задушенном Добермане, так, что они чуть не обделались со страху. По крайней мере Тони; Клео выпендривалась.
Но Арти все равно нравилось рассказывать истории, так что день не прошел зря. Хотя он не был уверен, что когда-нибудь снова появится в доме Хэлли. Теперь, раздумывая об этом, он понимал, что ему никогда не бывало здесь так уж весело.
Часть XIIБобровая лунаПонедельник, 29 ноября 1993 года
Глава 20Этот-Как-Его был похож на зубной эликсир
Этот-Как-Его был похож на зубной эликсир, подумала Хэлли, выходя из Остинской публичной библиотеки. Он смывал вкус всего и всех. После мутной и невнятной трехмесячной полусвязи с полуколлегой Карлом Шугарманом Этот-Как-Его – он адвокат, ко всему прочему, – появился в прошлую пятницу, и чувства Хэлли сделались резкими и прозрачными, как осколок стекла.
Сейчас она пошла в библиотеку, чтобы возвратить семь просроченных книг (четыре были взяты для Клео, две – для Тони и одна – для нее самой), но, разглядывая книжные полки в поисках нового чтива, она могла думать лишь о прошедшем уикенде и о человеке, с которым она этот уикенд провела. Поэтому она вышла из библиотеки с пустыми руками и обнаружила, что солнце уже село, пока она была внутри. Небо затянули облака, и похолодало. Хэлли вдохнула полной грудью; приближался дождь. Почти полвосьмого, так что у нее больше часа до того, как ее бывшая свекровь привезет Клео и Тони домой. Дети со Дня благодарения оставались в Раунд-Роке, и бабушка обещала отвезти их сегодня в школу и забрать. Потом она собиралась повести их в детский музей и на обед с пиццей в детском кафе и лишь потом привезти домой.
Хэлли, конечно, была рада опять увидеть своих детишек, но все-таки жалела, что ее длинный уикенд, лишенный деловых и материнских забот, подходил к концу. Правда, продлить его не было никакой возможности. Она уже подарила себе половину сегодняшнего дня, впервые бог знает за сколько времени дав себе волю в понедельник утром спать допоздна. Этот-Как-Его разбудил ее на минутку в восемь утра, сказал, что ему пора ехать; она поцеловала его и затем свалилась обратно в постель, проспав до одиннадцати. Потом равнодушно попробовала отладить своему клиенту программное обеспечение бухгалтерского учета, но вскоре отказалась от попыток. Вместо этого ей захотелось смотреть мыльные оперы и ток-шоу, пока ближе к вечеру она не вспомнила о библиотечных книгах. Лишь тогда она приняла душ и оделась.
Остановившись к северу от библиотеки, на тротуаре перед Остинским историческим центром, Хэлли посмотрела через Гваделупа-стрит на одну из городских Лунных Башен. Эта стояла на юго-восточном углу Гваделупа-стрит и Девятой улицы и была абсолютно такой же, как и та, на которую она и Этот-Как-Его пытались забраться субботним вечером по соседству с университетским городком. После нескольких попыток они сдались и, хохоча, упали на землю. Каждая башня в сто шестьдесят пять футов высотой, и первые пятнадцать футов надо преодолевать по гладким стальным шестам. При последней попытке Этот-Как-Его хотел одолеть шест наскоком, и Хэлли помогала, подталкивая его головой в задницу. Это не помогло. Во всяком случае, в отношении башни.
Тот субботний вечер, и предыдущий вечер, и последующий вечер – все они не особо удались… прежде всего потому, что уикенд вообще начался гадко. Хэлли с детьми пошла в четверг на обед в День благодарения к бывшей свекрови, и, к ее ужасу, ее бывший муж Билл внезапно появился из тени, в которой прятался последние три года. Он возник весь в белом, рассчитывая на обед и внимание, будто заслуживал того и другого. Даже его родная мать, похоже, не особенно обрадовалась его приходу, но все же усадила за стол. Так что последующие четыре часа Хэлли чувствовала себя как проклятая душа в аду.
Однако Клео и Тони получили удовольствие, обращаясь с Биллом с той же любезностью, какую они выказывали по отношению к любому, кто прикасается к их матери. Короче говоря, они фыркали ему прямо в лицо и пролили соус ему на колени. Сердце Хэлли наполнилось гордостью, и она удовлетворила их горячую просьбу провести уикенд с бабушкой.
Так что, убедившись, что Билл ушел и больше не вернется, Хэлли поцеловала детей на прощание, строго-настрого наказала бабушке не дурить им головы баптистской пропагандой и ушла на четыре свободных дня. Вечер четверга она провела дома в гордом одиночестве, но в пятницу решила побаловать себя кинофильмом.
Она пошла смотреть «Пианино»,[20] и когда Харви Кайтел показался голым, она не удержалась от одобрительного возгласа. Несколько человек в кинозале на нее зашикали, но парень, сидевший прямо за ней, перегнулся через сиденье и прошептал: «Это же просто спецэффект».
После кинофильма они продолжили беседу на парковочной стоянке, а затем пошли вместе поужинать, а затем вместе легли в постель. В какой-то момент он сообщил, что юрист, и раскрыл, что зовут его Дуэйном. Тогда Хэлли ему сказала, что если его род занятий она еще может простить, то имя Дуэйн – это уже чересчур.
– Я буду называть тебя «Этот-Как-Тебя», если ты не против, – сказала она, думая при этом, что он и впрямь довольно симпатичен, несмотря на маленькое брюшко и уже намечавшуюся лысину.
– Прекрасно, – ответил он. – Тогда я буду называть тебя Холли.
– Ты не так произносишь, – попыталась она его поправить. – Меня зовут Хэлли, а не Холли.
Он усмехнулся и поцеловал ее, и она почувствовала что от него все еще пахнет жареной кукурузой из кинотеатра.
– Если тебе можно называть меня «Этот-Как-Тебя», то мне можно называть тебя Холли. Кстати, вспомни, что Харви Кейтел был не единственным голым актером в том фильме.
Хэлли сделала вид, что оскорблена.
– Я не уверена, что хочу называться именем актрисы, которая настолько ниже меня ростом. – Она поразмышляла с минутку. – Думаю, что могла бы называть тебя Харви, хотя это не намного лучше Дуэйна.
Он прижал ее к себе крепче.
– Разве ты не должна изображать из себя немую?
И некоторое время они действительно не говорили.
Остаток уикенда они провели вместе, и Хэлли наслаждалась каждой секундой. Она думала, что Этому-Как-Его тоже понравилось. Она даже думала, что, может, они решат увидеться снова.
Но, глядя на шесть широких полос света, которые отбрасывал вниз на перекресток искусственный лунный свет – единственный лунный свет, видимый сейчас из-за облаков, – Хэлли уже знала, что она и Этот-Как-Его в лучшем случае станут просто друзьями и, возможно, любовниками на час. О браке или даже о совместном проживании не могло быть и речи. Она даже сомневалась, что будут еженедельные обеды или трах, поскольку, как бы им ни было хорошо вместе, все бы изменилось, будь рядом Клео и Тони.
В этом часть проблемы, возникшей с Карлом Шугарманом. Хэлли думала, что могла бы в него влюбиться, но однажды вечером он говорил с Тони таким голосом, который можно было назвать отеческим. Голос не был ни придирчивым, ни даже командирским, но вместе с тем имел оттенок собственничества. И на этом все.
Ее дети принадлежали только ей. Больше никому.
И это означало, что, пока Клео и Тони не вырастут и не встанут на ноги, она не сможет ввести в семью мужчину. Попытка сделать это поставила бы перед ней и мужчиной неразрешимую дилемму. Карл Шугарман испортил их отношения, когда в его голосе прозвучала отеческая забота, но Этот-Как-Его мог бы испортить их так же легко, если бы в его голосе прозвучало безразличие. Мужчина мог бы найти точку идеального равновесия между этими двумя крайностями и некоторое время балансировать, но Хэлли сомневалась, что кто бы то ни было, будь он хоть святым, сумел бы продержаться долго. Томми не смог, и Карл Шугарман не смог, и Этот-Как-Его тоже не сможет.
Хэлли представляла себе лишь одного человека, который бы это смог, и этим человеком был Стивен Корман. Но не было ни малейшей возможности вступить со Стивеном в отношения такого рода. Хотя ей и льстило его влечение к ней, ответного влечения она не чувствовала. Она не знала почему – в нем же совсем не было недостатков. Вообще-то она думала, что он просто душка. Но только не для нее.
К тому же он женат на Кэти. А у Хэлли имелись правила на этот счет.
Такие вот дела. Ни один мужчина не мог отвечать ее требованиям. Пока ее дети оставались ее детьми, Хэлли обречена лишь на случайные связи. Не слишком-то радует, но такова цена, которую она заплатила за то, что у нее есть Клео и Тони… ну, она же не могла отвезти их за город и оставить там на обочине.