– Слава богу, что он этого не сделал.
– Вот и я о том же. – Томми переменил позу. – Черт, джинсы мокрые, и это не очень приятно. По-моему, вода в настоящее время не так уж ценна.
– Она ценна в пустыне, – сказал Джек. – Как и секс в жизни.
– Но не для всех это так, – покачал головой Томми. – Я хочу сказать, можно жить и без этого. Некоторые люди так живут, и, похоже, вполне довольны жизнью. – Он усмехнулся. – Хотя я могу признать, что иногда к ним не принадлежу. Я могу потеряться на момент в этой твоей пустыне, но рассчитываю, что в скором времени в оазисе найдется купающаяся голышом девочка.
Джек удивился, что Томми с таким увлечением подхватил его метафору, но не дал волю своему удивлению. Вместо этого он сказал:
– Только убедись вначале, что она не из тех, кто тебя бросит, когда ты попадешь в песчаную бурю.
Томми, похоже, ужаснулся:
– Эй, я не из тех, кто женится.
Джек опять встал. Колени затекли, а угли в камине все равно почти потухли. Джеку надо было привыкать к холоду.
– Я знаю, что ты не из тех, – сказал он. – В конце концов, для тебя брак – рабство у обезьяны-девочки и ее выводка. Но ты вдумайся: вы с Хэлли больше не пара, но разве тебя не радует, что она все равно остается другом в пустыне?
Томми, скорчив гримасу, поднялся с кушетки.
– Беседа приняла чертовски личный характер, – сказал он. – Кроме того, дождь, кажется, прекратился, так что пойду-ка я пешком назад к себе. Если я не сниму в ближайшее время эти джинсы, они натрут мне задний проход, что приведет меня в не лучшее состояние духа.
Он, хромая, сделал к двери несколько шагов, затем остановился и посмотрел на Джека взглядом «не морочь мне голову».
– Тебе тут нормально? Ничего не нужно?
Джек посмотрел на него таким же взглядом:
– Нужно. Мне нужно знать, правду ли ты мне сказал о Лили.
– Насколько я в курсе, да, – сказал Томми, не моргнув глазом.
Джек ему поверил и пожалел, что не может не поверить.
– А в следующем месяце? – спросил он. – Она придет?
Томми развел руками:
– Не имею ни малейшего понятия.
Джек посмотрел на лоскутный ковер, где они лежали с Лили вдвоем. Одежда нестерпимо его раздражала. Он не привык надевать на себя что-то в Полнолуние, но сейчас он слишком замерз, чтобы опять раздеться. Он чувствовал себя как шестилетний мальчик. Ему хотелось плакать.
– Я бы хотел иметь возможность помочь тебе чем-то еще, – сказал Томми, стоя в дверях. – Но могу предложить только практическую помощь. Например, в большой спальне в восточном крыле есть электрический обогреватель. Думаю, он работает, но наверняка не знаю. Я бывал здесь лишь в теплую погоду.
– Хорошо. Спасибо.
Томми открыл дверь и вышел.
– Пожалуйста. И я надеюсь, ты не сочтешь это за оскорбление, но я должен сказать тебе свое мнение – ты самый помешанный на пизде человек, какого я когда-либо видел.
Джек не был уверен, но ему показалось, что в голосе Томми прозвучала зависть.
Затем Томми закрыл дверь, и Джек остался один. Он повернулся и, еле волоча ноги, добрался до кухни. Ему пришло в голову, что, если он съест сэндвич, который привез с собой из Остина, это его подкрепит и поможет убить время. Но он смог лишь куснуть его три раза и положил сэндвич в холодильник.
Он вернулся в гостиную, взял со стола свою дорожную сумку и вышел на улицу.
Ночь была темной и холодной. Дождя не было, но опять набежали густые облака. Луну за ними вообще не видать. Джек посмотрел на просвет как раз в том месте, где она должна быть, но ее там не оказалось. Словно весь мир стал склепом и за его пределами не было ничего.
Джек задрожал. Прямо как той ночью, когда умерла Натали. Тогда тоже шел дождь. Она работала допоздна – работала допоздна в День святого Валентина, когда они собирались пойти куда-нибудь ужинать, – но так и не доехала до дома. И пока он ждал ее, смотря телевизор, его охватили холод и дрожь. Он обернулся в шерстяной плед ржавого цвета, который она связала еще до свадьбы, но это не помогло. Он сидел, прижав колени к груди и целиком замотавшись в плед, и не понимал, почему ему так холодно, пока не зазвонил телефон и безликий голос не сказал ему, что произошел несчастный случай.
За следующие недели он уладил все дела с полицией, с похоронной службой, со страховой компанией, слабо осознавая, что его друзья пытались ему помогать. А потом он оставил работу, продал их с Натали дом и переехал в крошечную квартирку в Гайд-парке, где стал ждать смерти.
Но потом, в первое Полнолуние после Хэллоуина, он встретил Лили в бакалейном магазине на Авеню Б. Так что он прекратил ждать смерти… и начал вместо этого ждать Лили.
С тех пор каждое Полнолуние она приходила к нему.
За исключением нынешней ночи.
Сегодня вечером ему было холодно и одиноко. Он заблудился в пустыне без воды. И он боялся.
Но боялся он не только за себя. Он боялся и за Лили. В прошлом месяце он понял, что она напугана и что-то не так – но тогда он позволил ей отвлечь его. Потому что сам так хотел.
Они смеялись, занимались любовью и летали над Холмами. И Джек был уверен, что огоньки сверху и снизу им подмигивают.
Теперь он сомневался, что когда-нибудь такой полет повторится.
– Я потерял тебя, – прошептал он.
Он знал, что Лили не вернется. Если богиня решила оставить смертного, по какой бы то ни было причине, смертный превращался в невезучее дерьмо.
Если бы человеческий мозг был устроен правильно, думал Джек, сознание человека прекращало бы свое существование, когда случалось такое. Все мысли просто прекратились бы, и все органы чувств перестали бы работать. Тогда человек не знал бы о своей потере.
Может, это была бы даже в некотором смысле приятная бесчувственность, примерно как опьянение до того, что не можешь двигаться.
Но человеческий мозг устроен абсолютно неправильно. Прямо сейчас он сообщал Джеку, что мир кругом холоден, черен и пахнет гнилыми листьями.
Молния прорезала облака, громыхнуло. Джек поспешил скрыться в доме и пошел в восточное крыло на время, пока дождь опять не прекратится. Дождь прекращаться не собирался.
Джек обнаружил, что обогреватель в большой спальне работает, и тот заполнил комнату слабым оранжевым светом и резкой вонью жженной пыли. Джек перестал дрожать, но, даже раздевшись опять донага, не мог заснуть. Он просидел в кровати всю ночь, слушая завывания ветра и ливень снаружи, а на его кожу падали унылые блики от обогревателя.
Он все еще ждал ее. Он ничего не мог с собой поделать.
В Полнолуние ему в голову не приходило никаких больше занятий.
Часть XIIIХолодная лунаВторник, 28 декабря 1993 года
Глава 22В одиночестве она ведет машину быстрее
В одиночестве она ведет машину быстрее, обнаружила вчера Кэролин. Мили между ее домом в Остине и домом Хэлли на Холмах слились в одно расплывчатое пятно, и это было чертовски весело.
Кэролин опять вспомнила об этом, прогуливаясь по лесу к северу от дома. Погода была необычайно холодна даже для декабря, и дыхание тут же превращалось в пар. Но Кэролин надела джинсы, теплый свитер, жакет и перчатки, и ей было тепло. Сухие листья хрустели под черными теннисными туфлями, и казалось, что этот хруст – единственный звук в мире. Ей нравилось, что его слышит только она. Не то чтобы ей хотелось стать отшельницей, но все виделось четче, когда вокруг никого не было.
Вчерашняя езда это подчеркнула. Когда рядом был Арти, поездка сюда всякий раз занимала не меньше двух часов, но сегодня она урезала время до одного часа сорока двух минут.
Вначале она не понимала, в чем же разница. Но нынешним утром, впервые за год с лишним имея в своем единоличном распоряжении целую кровать, она поняла, почему так происходило. Так происходило потому, что, когда с ней ехал кто-то еще, она всегда знала, что отвечает за его безопасность и удобство. Она напрягалась из-за этого, потому что не любила отвечать за кого-то, кроме себя самой. Она не могла хорошо вести машину или делать что-то еще, если была напряжена.
Но когда она одна, можно немного расслабиться. Вчера она чувствовала дорогу рулевым управлением и педалями и точно знала, как быстро можно ехать, чтобы не врезаться в деревья. Она срезала повороты, будто подгоняя их под собственную особую траекторию.
Она даже способна была предугадать, когда впереди появится засада на лихачей.
В результате до дома Хэлли она добралась в возбуждении. Давно такого не бывало, разве что во время занятий любовью. К тому же от быстрой езды у нее не начиналась икота.
В общем, Кэролин сильно обломалась, когда вошла в гостиную в западном крыле и обнаружила, что все остальные так медленно шевелят задницами, как будто им жить осталось две недели. И похоже, посетители дома еще и расстроились, что Арти не приехал, и это ее совсем смутило. Она не думала, что Арти нравился ее друзьям. Если не считать Кэти.
Но даже в этом Кэролин не была уверена. Уж она-то знала, что можно не любить кого-то и все равно его хотеть. И даже хотеть его до боли, так что начинаешь ненавидеть это желание.
Сегодня утром за завтраком она смотрела через стол на Кэти и спрашивала себя, почему не ненавидит ее до судорог в кишках. Но через мгновение перестала задаваться этим вопросом.
С одной стороны, она была вполне уверена, что роман Арти и Кэти закончился. Арти хандрил дома с того дня, как она сказала ему, что обо всем знает, а вне дома работал в ресторане. Так что у него ни на что не было времени.
С другой стороны, Кэролин уже свела счеты с Кэти, и ей было неприятно об этом вспоминать. Правда, она и Стивен были вместе всего трижды, а потом решили остановиться, но это не отменяло того факта, что они вообще начинали.
И наконец, Кэролин решила, что они с Арти разойдутся. Ее боль и негодование уже в прошлом. Так с чего бы ей ненавидеть Кэти за то, что Кэти спала с Арти, если у самой Кэролин нет желания с ним оставаться?