– Ты чего? – Ада, сидевшая рядом, удивленно покосилась на него.
– Читай. Что написано? – Он ткнул пальцем в указатель.
– Каркушино, – прочитала Ада, и трое парней на заднем сиденье дружно заржали, как кони.
Марк никогда не обольщался насчет их интеллектуальных способностей, но бойцы они были отменные и, главное, послушные.
– Туда нам и надо. – Он повернул на неосвещенную грунтовую дорогу, ведущую мимо леса, и машина загрохотала на кочках.
– Думаешь, они там? – Ада в недоумении прильнула к окну.
Редкие фонари вдоль дороги не горели. Они ехали в кромешной темноте навстречу ночи, только растущая луна освещала их путь, а впереди не было видно даже огонька. Как будто не было никакой деревни впереди, а кто-то сыграл с ними злую шутку, пустив по ложному следу.
Марк не ответил на вопрос Ады. Почему-то показалось важным заехать туда. Раз уж сегодня он вернется к отцу с пустыми руками, хотя бы передаст ему привет от старинного друга. Хотя друга ли? Марк вспомнил мефистофельскую улыбку на лице отца и помрачнел.
Деревня вынырнула перед ними внезапно. Сначала машина подпрыгнула на очередной, особенно высокой кочке, парни позади чертыхнулись, а когда Марк выровнял руль, увидел слева, у леса, покосившиеся кресты, а чуть подальше, справа, черные силуэты домов. Как будто в темном зрительском зале открыли занавес – и взору явились уходящие вдаль картонные декорации.
– Почему так темно? – удивилась Ада. – Все спят?
Деревня была мертвой, Марк понял это сразу. Ничто не выдавало в ней жизни. Фонари не горели. Дома стояли пустыми, и уже давно. Дорога заросла бурьяном, и ехать дальше не было смысла.
Марк остановил машину на окраине деревни и вышел наружу. Тишина была угнетающей и безжизненной, как после апокалипсиса. Его спутники высыпали наружу и с любопытством огляделись.
– Круто, как в фильме ужасов! – заржал кто-то из коней. Для Марка все они были на одно лицо, и он даже не трудился запомнить их имена. Только метнул раздраженный взгляд – и высокий дебил с накачанными бицепсами заткнулся.
Ада молча шагнула к ближайшему дому за покосившимся забором. Толкнула незапертую калитку – и та отворилась с протяжным скрипом. В мертвенной тишине звук прозвучал выстрелом. В проеме показался заросший участок, трава доставала Аде до пояса, в глубине темнела изба с обвалившимся крыльцом.
– Здесь давно никого не было. – Она обернулась к подошедшему Марку.
– Идеальное место, чтобы спрятаться, – пробормотал тот, глядя на уходящую вперед заросшую дорогу между пустыми домами.
Ада шагнула было вперед, подминая под себя траву, но тут же с шипением отпрыгнула, отдернув руку.
– Крапива! – Она с обидой протянула Марку обожженную ладонь, словно ждала, что он утешит ее и подует на волдыри.
Но Марк скучающе отвернулся и заглянул в раскрытую Адой калитку. Когда-то заботливый хозяин украсил жилище резными ставнями, сейчас они хлопали на ветру, грозя слететь с ржавых петель. Казалось, дом моргает, как подслеповатый старик, удивленно таращится на неожиданных гостей. Может, старинный приятель отца Федор по прозвищу Лапоть жил в этом самом доме…
Вдруг откуда-то из леса донесся протяжный волчий вой. Аду передернуло, и она скользнула к машине:
– Поехали отсюда!
– Поехали, – согласился Марк. Место было ему не по душе. Если здесь когда-то и жил знакомый отца, то сейчас его тут уже нет. А брат с его приятелями здесь не объявлялись – иначе трава была бы примята.
И тут где-то неподалеку негромко пролаяла собака.
– Собака? – Ада насторожилась у дверей машины. – Здесь?
– Раз есть собака, есть и хозяин. – Марк оживился, почуяв азарт. – Поехали, навестим его!
Машина тронулась дальше, объезжая мертвую деревню. Марк первым заметил стоящий в отдалении дом – совершенно темный в поздний час, тем не менее он выглядел жилым и обустроенным. И дорога к нему не заросла бурьяном, а была проезжей.
Снова залаяла собака – уже на них. Марк притормозил у невысокого забора, отметив, что тот выглядит ровным и недавно выкрашен, в отличие от покосившихся и облупившихся от времени ограждений в деревне. Из-за забора просматривался дом, в низком окошке метнулась смутная тень, как будто кто-то выглянул во двор.
– Здесь кто-то есть! – взволнованно пробормотала Ада.
Марк нетерпеливо нажал на клаксон, ожидая, что в избе зажгут свет. Но окна оставались темными, никто не спешил выйти к ним. Тогда Марк нетерпеливо выпрыгнул из машины и сам заколотил в калитку. Хлипкий засов не сдержал натиска лунатика, калитка распахнулась, и Марк вошел во двор. Навстречу с оглушительным лаем бросилась дворняга. Глупая псина, неужели думает его остановить? Марк пнул собаку в живот, и та, захлебнувшись лаем, отлетела к забору и затихла. Из дома донесся тихий скрип, затем какой-то слабый хлопок. Что, если он напал на след беглецов?
– Эй, хозяева! – Марк взбежал на крыльцо и заколотил в дверь. Не откроют – сам снесет с петель, как снес калитку.
Дверь внезапно отворилась – не внутрь, наружу, едва не сбив его с ног. На пороге показался старик в инвалидной коляске, который никак не мог быть приятелем отца.
– Чего шумишь? – резко спросил калека. Лицо его тонуло в темноте, Марк видел только всклокоченную со сна бороду.
– Дедушка, мы тут своих друзей потеряли, – как можно более миролюбиво произнес Марк. – Вы их не встречали?
– Никого я не видел, – сердито отрезал старик. – Ночь на дворе, совсем вы, молодежь, совесть потеряли. – И он потянулся к двери, собираясь ее закрыть.
Марк вставил ногу, не давая этого сделать.
– Вы один в доме?
– Я да Лайка. – Калека дернул бородой, выискивая взглядом псину, напрягся. – Где моя собака?
– Отдыхает ваша собачка. – Марк потянул дверь на себя. – Мы войдем?
– Нет! – ожидаемо уперся старик.
Сбоку скользнула тень – это Ада по-кошачьи бесшумно поднялась на крыльцо. За спиной загрохотали шаги – это кони подтянулись из машины.
– Мы все-таки войдем. – Марк шагнул за порог, в неосвещенную прихожую, и старику ничего не оставалось, как признать их силу.
Он молча отъехал назад, и Марк по-хозяйски свернул в ближайшую комнату, которой оказалась кухня. В темноте тонули очертания печи, грубо сколоченного деревянного стола и старомодного серванта.
– Может, свет включишь? – обернулся он к хозяину уже без церемоний.
– Света нет, – буркнул старик. – Только свечи. Там, на подоконнике.
– Как же ты тут живешь, убогий? – поразился Марк. – Как при царе Горохе.
Ада поднесла ему наполовину оплывшую свечу. Он зажег фитиль своей зажигалкой, обвел дрожащим язычком пламени пространство, жадно выискивая любые приметы присутствия брата – брошенную впопыхах вещь, оставленную на столе посуду, выдававшую бы присутствие гостей. Ничего. Снова он взял ложный след.
Марк сунул свечу Аде и раздраженно чиркнул зажигалкой, закуривая сигарету.
– В доме не курят, – сердито вякнул старик.
– Это кто сказал? – Он резко шагнул к калеке, и кони угодливо заржали, обступая инвалида сзади и не давая ему тронуться с места.
Старик оказался не робкого десятка: на удивление даже не дернулся, когда Марк ткнул рядом с его лицом сигаретой.
– Могу чаю заварить. – Голос старика прозвучал на редкость твердо. – Но курить в моем доме не позволю.
Марка осенила внезапная догадка.
– Ада, а ну-ка дай свечу.
Ада услужливо поднесла свечку, дрожащее пламя осветило тьму, и Марк наконец разглядел лицо калеки. Тот, кого он принял за старика, оказался мужчиной лет сорока, ровесником отца.
– Лапоть, ты? – насмешливо протянул Марк, и калека дернулся, как от пощечины. – Привет тебе от старого друга, Аркадия Полозова.
Показалось – инвалид прожжет его взглядом, столько ненависти вспыхнуло в его глазах.
– Вижу, помнишь, – удовлетворенно заметил Марк. – Это он тебя на трон усадил?
– На трон, – подхватили кони и дружно заржали.
А в следующий миг произошло непредвиденное. Калека резко крутанулся в коляске, отдавив ноги стоящим позади парням – те так и взвыли. Марк от неожиданности выронил сигарету, а Ада загасила свечу. Кухня погрузилась во мрак, на миг они потеряли ориентацию. В то же время хозяин дома резво откатился к печи, выхватил из угла что-то, похожее на кочергу, и ткнул в сторону Марка.
– Вон из моего дома! – в ярости пророкотал он.
– И что ты сделаешь? Побьешь меня кочергой? – Марк насмешливо шагнул вперед, и ему в живот уткнулось дуло. То, что он принял за кочергу, оказалось охотничьим ружьем. Вскрикнула Ада, увидев оружие.
Марк ошарашенно попятился, выставив руки.
– Полегче, старик! Ты тут совсем одичал.
– Вон, – в бешенстве повторил калека, устремляя дуло в грудь Марку. – Считаю до трех.
– Что, даже чаем не угостишь? – нервно пошутил Марк, не сводя глаз с ружья.
– Раз, – с угрозой произнес Лапоть.
Ада мягко потянула Марка назад, к порогу. Он раздраженно скинул ее руку и отступил на шаг, продолжая держать калеку в поле зрения. Лица его в темноте было почти не видно, но Марк чувствовал волну неприязни, исходящую от хозяина дома.
– Может, расскажешь, что у вас с отцом стряслось? – Он понимал, что испытывает терпение калеки, но не мог не поддеть его напоследок.
– Два, – повысил голос мужчина.
Кони загрохотали копытами, отступая в прихожую. Слабаки! Под полом что-то прошуршало, и Марк насторожился. Мыши?
– Ада, ты слышала? – Он обернулся к девушке, маячившей за спиной.
Ада нервно прошипела:
– Ничего я не слышала! Идем отсюда.
Марк, кляня темноту, тщетно вглядывался себе под ноги. Половик мешал обзору, и он раздраженно пнул его ногой, собирая в гармошку. В деревенских домах наверняка должен быть подвал, где могут укрыться беглецы…
– Три! – нетерпеливо рявкнул инвалид и взвел курок.
Марк попятился, споткнулся о сбитую половицу и полетел пятой точкой на пол. Раздался взрыв смеха – это загоготали кони, все еще толпившиеся в дверях. Марк зашипел от унижения. А когда поднял голову, в лицо ему смотрело дуло ружья.