Снова я опустил глаза и Сагрот представил меня сидевшей на третьем троне.
— Джу-лан Джавадар, — поторил он формальные слова представления, — подними свои глаза на дочь Лейси, Нах-и-лах Ноновар.
Когда мои глаза, наполненные изумлением и недоверием, остановились на лице Нах-и-лах, я почти потерял сознание от радости и счастья, которые ощутил, увидев ее снова и зная, что она в безопасности вернулась к родным в свой город. Но, когда наши глаза встретились, вместо подобных чувств я увидел в ответ ее холодный взгляд, в котором сквозило презрение, словно она ударила меня по лицу.
Во взгляде Нах-и-лах не было ни тени узнавания. Она холодно кивнула, подтверждая представление, и затем устремила свой взгляд поверх моей головы по направлению к противоположному концу тронного зала. Моя гордость была затронута, и я был зол. Однако я не позволил ей увидеть, насколько я обижен. Я всегда гордился своим умением контролировать эмоции и повернулся к Сагроту. Но ведь я оказал его дочери Ноновар некоторые услуги и имел право на благодарность. Если Джемадар и заметил нечто необычное в поведении Нах-и-лах или моих, он не показал этого. Он снова вежливо заговорил со мной и затем отпустил меня, заметив, что мы должны встретиться позднее.
Выходя из тронного зала, Ко-тах сообщил мне, что после аудиенции я буду иметь возможность встретиться с Сагротом в менее формальной обстановке, так как император приказал оставить меня в качестве гостя в своем дворце на пир.
— Это — знак уважения, — сказал Ко-тах. — Но помни, Джу-лан Джавадар, что ты обещал дружбу Ко-таху и являешься его союзником.
— Не нужно впутывать меня в политические интирги Лейси, — сказал я. — Я чужестранец, и меня не инетерсуют внутренние дела вашей страны, к тому же я совершенно не знаю их.
— Всякий, кто не друг, тот враг, — ответил Ко-тах.
— Я еще не достаточно хорошо ориентируюсь, чтобы считаться тем или другим, — сказал я ему, — и не собираюсь выбирать себе друзей в Лейси, пока во всем не разберусь, и никто не будет выбирать их за меня.
— Ты здесь чужак, — сказал Ко-тах. — Я говорю исключительно в твоих интересах. Если ты намерен жить здесь, то должен выбирать быстрее, и выбирать правильно. Я, Ко-тах Джавадар, все сказал.
— Я сам выбираю себе друзей, — ответил я, — руководствуясь тем, что диктуют мое сердце и честь. Я, Джу-лан Джавадар, все сказал.
Он низко поклонился, и, когда он снова посмотрел на меня, я был почти уверен, что его отношение ко мне пропитано, скорее, уважением, чем чувством обиды.
— Увидим, — все, что он сказал и отвернулся, оставив меня на попечение нескольких джентльменов из свиты Сагрота, стоявших на почтительном расстоянии от Ко-таха и меня. Эти господа какое-то время беседовали со мной, а потом отвели меня для встречи с Сагротом в другую часть дворца.
Теперь я стоял перед человеком, который избавился от цепей, накладываемых на него этикетом, хотя, как его величие, так и благородство нимало не пострадали. Просто он говорил более свободно, и его манеры были более демократичны. Он пригласил меня сесть и не садился сам, пока я не сел, — часть лейсианского этикета, произведшего на меня впечатление, хотя и говорится, что первый джентльмен в городе должен быть первым и в манерах. Он задавал вопрос за вопросом относительно моего родного мира и средств, благодаря которым я попал на Ва-нах.
— Существуют обрывочные, крайне обрывочные легенды, идущие из седой глубины веков, которые утверждают, что наши давние предки обладали каким-то знанием относительно миров, о которых ты говоришь, — сказал он. — Но они всегда считались не больше, чем мифами. Возможно ли, что они все же базировались на правде?
— Самое важное в них, — предположил я, — что они существуют вообще, хотя трудно понять, как любое знание из внешней Вселеной могло попасть в глубины Ва-наха.
— В этом как раз нет ничего сложного, — ответил он, — если то, что ты говоришь — правда, то наши легенды подвтерждают теорию, что Ва-нах расположен в центре огромного шара, и что наши предки когда-то жили на внешней поверхности этого мира, но в силу каких-то обстоятельств, о которых легенды не упоминают, были вынуждены перебраться во внутренний мир.
Я покачал головой, это казалось невозможным.
— И еще, — сказал он, ничем не подчеркивая, что заметил мое недоверие, — ты говоришь, что добрался до Ва-наха с другого большого мира, находящегося вдалеке от планеты, которую вы зовете Луной. Если вы достигли другого мира, то неужели трудно поверить, что наши предки могли перебраться с внешней поверхности Луны? Это почти историческй факт, — продолжал он, — что наши предки обладали большими кораблями, плавающими в воздухе. Если вы достигли Ва-наха подобным образом, разве они не могли сделать нечто похожее?
Я должен был признать, что такая возможность не исключалась, и, если так и произошло, то следовало признать, что лунные люди обогнали в развитии своих земных братьев на много миллионов лет.
Но после того, как я согласился с таким трудным предположением, легко было придти к выводу, что Луна, будучи меньше, должна была остывать гораздо быстрее Земли, и коль было доказано, что на Луне существует атмосфера, то, скорее всего, спутник Земли стал пригоден для обитания давным-давно, за века до того, как на нашей планете появился человек.
Мы вежливо беседовали на множество тем еще какое-то время, и наконец Сагрот встал.
— Теперь придется занять наши места за столом, — сказал он и повел меня к выходу из комнаты, где мы беседовали в одиночестве. Каменные двери открылись перед нами, словно по волшебству, демонстрируя, что Джемадара Лейси не только отлично обслуживали, но и хорошо охраняли, а возможно, и хорошо шпионили за ним.
После того, как частная аудиенция была закончена, охранники последовали за нами, некоторые шли впереди, некоторые — сзади, а мы двигались посредине, минуя множество коридоров и апартаментов до тех пор, пока не подошли к балкону на втором этаже дворца, выходящему на террасы и кратер.
Здесь вдоль ограждения стояли многочисленные столы, за которыми сидели по двое. Все без исключения столы были заняты королевскими или дворянскими вассалами и их женщинами. Когда Джемадар вошел, все поднялись, смотря на него с уважением, и почти одновременно из другого прохода появилась Джемадав и Нах-и-лах.
Они остановились на пороге комнаты, ожидая, пока мы с Сагротом подойдем к ним. Пока мы приближались, Сагрот очень деликатно объяснил мне процедуру, которой я должен был придерживаться.
— Вы займете место слева от Ноновар, — подсказал он, — и отведете ее к столу точно так же, как я отведу Джемадав.
Голова Нах-и-лах была высоко поднята, когда я подошел к ней, и на мой торжественный салют она ответила лишь пренебрежительным кивком. В молчании мы проследовали за Сагротом и императрицей за столики, оставленные для нас. Все присутствующие оставались стоять, пока Сагрот не подал знак, и мы не заняли наши места. Для меня было очень важно наблюдать за остальными, потому что я не знал ничего об общественном поведении в Лейси, но когда я заметил, что все заняты разговорами друг с другом, то посмотрел на Нах-и-лах.
— Принцесса Лейси так быстро забывает своих друзей? — спросил я.
— Принцесса Лейси никогда не забывает своих друзей, — ответила она.
— Я ничего не знаю о ваших привычках, — сказал я, — но в моем мире даже короли могут встречать своих друзей с сердечностью и выражать удовольствие при виде их.
— И здесь тоже, — ответила она.
Я увидел, что что-то было не так, она, казалось, злилась на меня, но по какой причине, я не мог понять. Может быть, она думала, что я бросил ее у входа в тоннель, ведущий в город калкаров. Но нет, она должна была знать правду. Что же тогда вызвало такое холодное обращение у сущства, которое, когда я видел его в последний раз, было наполнено теплотой дружбы?
— Инетересно, удивительно ли вам видеть меня живым, как удивительно мне видеть вас. Я считал, что вы погибли, Нах-и-лах, и я печалился об этом так, что и рассказать невозможно. Увидев вас в тронном зале, я с трудом удержался от проявления чувств, но, когда я увидел, что вы предпочитаете не узнавать меня, я лишь уважил ваши желания.
Она ничего не ответила, только отвернулась и посмотрела в окно, выходящее на провоположную сторону Лейси. Это больше не была маленькая Нах-и-лах, спутница моих трудов и опасностей. Она больше не была другом и единомышленником, а холодной и высокомерной Принцессой, которая поглядыввала на меня с неудовольствием. Ее зазнайство разорвало все цепи дружбы, и я разозлился.
— Принцесса, — сказал я, — если в привычке Лейсиан так разрывать узы дружбы, то лучше бы я оказался серди Ва-га или калкаров.
— Можете преспокойно вернуться туда, — ответила она надменно, — вы не пленник в Лейси.
После этого разговор смолк и затих, и насколько я понимаю, как Нах-илах, так и я почувствовали больше, чем простое облегчение, когда с этой неприятной обязанностью было покончено.
После еды меня препоручили двоим молодым дворянам; было похоже, что я останусь в качестве гостя еще на какое-то время, и, если у меня появится желание осмотреть императорскую резиденцию, мне это будет позволено. Меня вежливо сопровождали во время экскурсии. Мы прошли по внешним террасам, выходившим на долины и горы, и никогда в своей жизни я не видел более величественного или вдохновляющего пейзажа. Кратер Лейси, расположенный на обширном плато, окружаемый высокими горами, титанические горы, по сравнению с которыми наши Альпы казались карликами, а Гималаи — небоольшими холмами, тянулись ввысь на заднем плане с заснеженными вершинами. С такого расстяния казалось, что они опрокидываются на нас. В тысяче футов под нами розовые и лавандовые оттенки лунной растительности лежали огромным ковром, мягко облегающим подножие плато.
Но моих гидов, казалось, меньше интересовала расстилающаяся картина, чем я. Они постоянно засыпали меня вопросами, и мне хотелось каким-то образом избавиться от них, потому что они не оствляли мне времени для размышлений. Они немного рас