«Но причём тут ты? Это дело рук продавца животных…»
— Здесь и моя вина. Я знала, что у тебя есть враг, а, может быть, и не один, и не предупредила тебя, считая, что дела других не касаются Тэсса. За это я должна отвечать.
«Враг?»
— Да.
И она рассказала, как Озокан приходил к ней с человеком с корабля Синдиката — Геком Слэфидом — и уговаривал её завлечь Вольного Торговца в раскинутые ими сети. Хотя она открыто не поступила по их желанию, но её любопытство послужило их целям: с этого началась цепь событий, приведших к моему похищению.
«Это неправда. Это была случайность, пока…»
— Пока я не соткала для тебя лунную паутину? — перебила она. — Ах, теперь тебе это кажется величайшим вмешательством. Но, возможно, когда будущее откроется перед нами, а потом станет прошлым, ты сочтёшь совершённое мной тем, что принадлежит только Тэсса.
Она замолчала, и я почувствовал, что её мысли ушли далеко за барьер, через который я не могу пройти. Её тело оставалось здесь, а глаза смотрели внутрь; она ушла, и я не мог последовать за ней.
Казы беззаботно шли вперёд, словно в их мозг были вложены директивы, которым они следовали как навигатор по карте с постоянной скоростью. Над нами сияло жаркое солнце. Я стал изучать своё новое тело, к которому пока не вполне ещё привык — наверное, потому что так и не мог внутренне поверить в случившееся.
Глава 9Крип Борланд
Мы ехали так два дня, останавливаясь на ночлег в Укромных уголках. Я начал привыкать к своему телу и нашёл, что у него есть и некоторые преимущества. Тот, кто путешествует на четырёх лапах и смотрит на мир глазами животного, быстро усваивает уроки. Майлин время от времени впадала в состояние прострации, но в промежутках много рассказывала — то легенды, то рассказы из своей скитальческой жизни. Я обратил внимание, что она редко упоминала о своём народе в настоящем времени, а больше говорила о прошлом. Я задавал вопросы, пытаясь поставить ей ловушку, но она легко и ловко избегала ответа, словно зная о моих намерениях.
На третье утро, когда мы залезли в фургон, Майлин слегка нахмурилась и сказала:
— Теперь мы входим в страну деревень и людей. Возможно, нам придётся обратиться к мастерству маленького народа.
«Ты имеешь в виду — давать представления?»
— Да. Дорога в Долину одна, здесь нет обходных путей. И мы сможем узнать кое-что о тех, кто проходил тут перед нами.
Мысль о том, что моё тело ехало впереди, приводила сознание почти в шоковое состояние. Это ощущение трудно выразить словами. Майлин всё время успокаивала меня, утверждая, что те, кто везут это безмозглое существо, будут бережно хранить в нём искру жизни, потому что в их суеверном представлении всякая небрежность будет иметь роковые последствия для них.
«Я тоже буду участвовать в вашем спектакле?»
— Если захочешь, — она ласково улыбнулась. — Если ты согласен, то на твою долю придётся очень большая часть, потому что, насколько мне известно — а мне ведомо немало — никто ещё не показывал барска.
«Но ты мечтала показать».
— Да, я мечтала.
«А что случилось с разумом…»
— Того, чьё тело ты теперь носишь? Он повреждён. Ещё день-два, и я должна была бы из сострадания послать его по Белой Дороге.
«Значит, ты проделывала такие обмены и раньше?» — прямо подошёл я к тому, что давно пытался узнать.
— У каждого свои секреты, Крип Борланд, — она посмотрела на меня. — Я же сказала тебе, что это моё бремя, и не тебе, а мне придётся отвечать за то, что случилось.
«И ты будешь отвечать?»
— Буду. Теперь давай посмотрим на то, что перед нами. По этой дороге мы в середине дня приедем в Йим-Син.
Мы вышли ниже дорожной насыпи, и казы повернули вверх. Майлин продолжала:
— В Йим-Сине есть храм Умфры. Мы там остановимся и, если удастся, узнаем о людях Осколда, хотя они могли проехать и другой дорогой, с западной стороны гор. В эту ночь мы дадим представление. Так что подумаем, чем барск может ошеломить мир.
Я охотно согласился с её планами, так как целиком зависел от неё. Управляет кораблём тот, кто знает, как это делать. И мы принялись работать над представлением, чтобы я выглядел как хорошо дрессированный зверь. Когда мы подъехали к уже убранным полям, и спустились с холмов, Майлин остановилась. Я сошёл со своего места рядом с ней и забрался в клетку, такую же, как у остальной компании.
Животные дремали: двое были по природе ночными, а Тантака была ленива, когда сыта. Я увидел, что моё новое тело имеет свои привычки, которые тут же проявились: я свернулся, уткнул нос в хвост и уснул, а фургон покатился дальше.
Запахи изменились, стали острыми, бьющими в нос. Я услышал голоса, будто вокруг фургона собралась толпа, снаружи доносились пронзительные голоса детей. Видимо, мы уже в Йим-Сине.
Это была деревня фермеров с двумя гостиницами и храмом — приютом для тех, кого отправляли в Долину. Часто те, кто имел там родственников, приезжали погостить у них. Все знали, что иногда жрецы Умфры делали Чудеса — не все, попавшие сюда, были безнадёжно больными.
Поля были невелики и небогаты, но зато здесь выращивался крупный виноград. Лендлордов в окрестностях не было, только судебные приставы и надсмотрщики в двух башнях у дороги, по которой мы ехали.
Я пытался понять, что кричат люди, но они говорили на местном диалекте, а не на языке ырджарских купцов. Вспомнив об Ырджаре, я задумался: хотелось бы знать, что случилось там после моего похищения. Обратился ли капитан Фосс к начальству ярмарки? Надо полагать, кто-то из авторитетов ярмарки или их подчинённых участвовал в моём похищении, иначе оно вряд ли бы произошло. И что они сделали с Лалферном? Тоже захватили или убили? Почему я был настолько важен, что они пошли на такой риск? Ведь Озокан должен был знать, что я просто не могу выдать ему то, что он хочет. И Фосс тоже не может выкупить меня за требуемую цену. Майлин потянула за одну ниточку, которая могла бы дойти до клубка, — участие в игре Гека Слэфида. Но война не на жизнь, а на смерть между Вольными Торговцами и Синдикатом ушла в прошлое — почему же она ожила снова? Я читал все записи прошлых лет, когда борьба была жестокой и переносилась с планеты на планету. Теперь же Синдикат имел дело в основном с внутренними планетами и иной раз впутывался в их внутреннюю политику — когда с пользой для себя, а когда и с убытками. Но что могло заинтересовать их на Йикторе?
Фургон проехал к стоянке. Запах — вернее, вонь для носа барска стала гуще. Я посмотрел из-за занавески на окружающее, осознавая, что теперь ношу шкуру зверя, о смертельной опасности которого ходили легенды. Борба и Ворс тоже выглянули из клеток. Симла проскулила приветствие, на которое мои голосовые связки ответили на октаву ниже. Их мысли отрывочно доходили до меня.
«Марш-марш…»
«Стук-стук…» — это Тантака.
«Вверх-вниз…»
Они предвкушали своё участие в представлении. Видимо, они рассматривали свою работу на сцене как развлечение и радовались.
«Много запахов», — постарался ответить я.
«Марш-марш, — хором сказали глассии. — Хорошо!»
Их лёгкие вскрикивания слились в пронзительный писк.
«Пища, — ворчала Тантака, — под камнями пища», — она фыркнула и снова задремала.
«Бегать, — задумчиво размышляла Симла. — Бегать по полям хорошо. Охотиться — хорошо! Мы вместе охотимся…»
Инстинкт моего тела ответил ей:
«Охотиться — хорошо!» — и я был с этим согласен.
Майлин открыла заднее полотнище фургона и влезла внутрь. Мужчина из жителей равнин, одетый в чёрную мантию с перекрещивающимися белыми и жёлтыми штрихами на спине и груди, подошёл к ней, улыбнулся и защебетал что-то на деревенском диалекте, но через мозг Майлин смысл его слов доходил и до меня.
— Нам очень повезло, Госпожа, что ты выбрала этот сезон для посещения. Урожай был хорош, и люди собираются устроить благодарственный праздник. Старший брат скажет, когда настанет удачное время для праздника. Он оплатит западный двор для тебя и оплатит все издержки, так что твой маленький народ сможет порадовать всех своей ловкостью.
— Старший брат действительно творец счастья и силы в этой благословенной деревне, — ответила Майлин несколько официально. — Но позволит ли он выпустить маленький народ побегать и размять лапы?
— Конечно, Госпожа. Что бы тебе ни понадобилось — позови кого-нибудь из братьев третьего ранга, и они будут служить тебе.
Он поднял руку. В пальцах его были зажаты две плоские дощечки из дерева, и он глухо щёлкнул ими. У задней стороны фургона сразу же показались две головы. Коротко остриженные волосы и выжженная на лбу рука Умфры говорили о том, что это жрецы, несмотря на совсем мальчишеский вид. Они широко улыбались и, по-видимому, были очень рады служить Майлин. Она открыла клетку Симлы. Кремовая венесса немедленно выскочила и радостно помахивала хвостом, пока Майлин одевала на неё красивый ошейник. Остальные тоже были наряжены и выпущены.
Похоже, что животные были давними друзьями молодых жрецов, потому что те здоровались с ними, называя каждого по имени, и так серьёзно, что стало ясно: маленький народ Майлин был для них больше, чем просто животные. Затем Майлин протянула руку к щеколде моей клетки. Старший жрец шагнул вперёд, чтобы получше рассмотреть меня.
— У тебя новый мохнатый друг, Госпожа?
— Да. Иди сюда, Джорт.
Когда я прошёл через открытую дверь, жрец вытаращил глаза и прошептал:
— Барск!
Майлин как раз надевала на меня ошейник, сшитый ею на последнем привале, — чёрная полоса с рассыпанными по ней сверкающими звёздами.
— Барск, — гордо ответила она.
— Но ведь… — жрец был полностью ошеломлён.
Майлин выпрямилась, всё ещё касаясь моей головы.
— Старший брат, ты знаешь меня и моих маленьких созданий. Это действительно барск, но он более не пожиратель плоти и не охотник, а наш товарищ, как и все путешествующие со мной.
Он смотрел то на неё, то на меня.