Появилась рабыня, облаченная в дюжину плотно облегающих тело розовых лент, в изящной черной маске, мерцающей перламутровыми блестками.
«Фаску этц Рекс эй Тоби».
Пришли Рекс и Тоби, в свободных черных матерчатых масках и рыжевато-коричневых куртках. Велибус обратился к рабам, звучно похлопывая по химеркину, и сообщил, что им предстояло служить новому хозяину – под страхом возвращения на родные острова. Они простерлись на полу и пропели тихими хриплыми голосами клятву поступающих в услужение. Нервно рассмеявшись, Тиссель попытался произнести по-сиренезски фразу «Пойдите к яхте, хорошо приберите там и принесите туда еду».
Тоби и Рекс непонимающе уставились на Тисселя сквозь отверстия в масках. Велибус повторил приказ, аккомпанируя на химеркине. Рабы поклонились и ушли.
Тиссель испуганно разглядывал музыкальные инструменты: «У меня нет ни малейшего представления о том, как играть на этих штуках».
Велибус повернулся к Рольверу: «Как насчет Кершауля? Вы не могли бы уговорить его дать мессеру Тисселю несколько начальных уроков?»
Рольвер сдержанно кивнул: «Кершауль мог бы этим заняться».
«Кто такой Кершауль?» – спросил Тиссель.
«Четвертый из нашей небольшой группы иностранцев, – пояснил Велибус. – Антрополог. Вам знакомы его труды? „Великолепный Зундар“? „Ритуалы Сирены“? Нет? Жаль. Превосходные работы. Кершауль пользуется здесь большим престижем и, насколько мне известно, время от времени посещает Зундар. Он носит маску Пещерного Филина, а иногда – Звездного Странника или даже Мудрого Арбитра».
«В последнее время он предпочитает Экваториального Змея, – сказал Рольвер. – Вариант с золочеными клыками».
«Неужели? – подивился Велибус. – Что ж, должен признаться, он это заслужил. Замечательный, выдающийся человек». И коммерческий посредник задумчиво побренчал по струнам зачинко.
* * *
Прошло три месяца. Под руководством Мэтью Кершауля Тиссель практиковался в игре на химеркине, ганге, страпане, киве, гомапарде и зачинко. Кершауль считал, что с другими инструментами можно было подождать, пока Тиссель не овладеет важнейшими шестью. Тиссель позаимствовал у антрополога звукозаписи бесед выдающихся сиренезов, выражавших различные настроения под аккомпанемент различных инструментов и в различных ладах – с тем, чтобы познакомиться с модными в настоящее время мелодическими условностями и упражняться, подражая многочисленным тонкостям интонации, разнообразным ритмам, контрапунктическим сочетаниям ритмов, подразумеваемым и подспудным ритмам. Кершауль считал, что изучение сиренезской музыки – интереснейшее занятие, и Тисселю оставалось только признать, что эта дисциплина представлялась практически неисчерпаемой. Четвертитоновая настройка инструментов позволяла использовать двадцать четыре основные тональности, которые, в сочетании с пятью общераспространенными ладами, образовывали сто двадцать различных гамм. Кершауль, однако, рекомендовал Тисселю сосредоточиться главным образом на изучении основных тональных характеристик каждого из инструментов и поначалу применять только два лада.
Так как, за исключением еженедельных занятий с Кершаулем, ничто не удерживало Тисселя в Веере, он заякорил свою яхту у скалистого мыса более чем в двенадцати километрах к югу от города. Там, если не считать непрерывное обучение игре на инструментах, Тиссель вел безмятежно идиллическое существование. Море всегда оставалось спокойным и хрустально прозрачным; пляж, окаймленный серой, зеленой и пурпурной лесной чащей, был достаточно близко для того, чтобы Тиссель мог в любой момент пойти размять ноги.
Тоби и Рекс занимали пару каморок в носовой части судна. В распоряжении Тисселя были все каюты и помещения посередине яхты и палуба на корме. Время от времени он подумывал о том, не следовало ли ему завести молодую рабыню, чтобы придать очарование и оживление однообразной жизни на борту, но Кершауль посоветовал ему повременить с этим – развлечения такого рода только отвлекали бы его от прилежных занятий. Тисселю пришлось согласиться с ним и полностью посвятить себя изучению техники игры на шести инструментах.
Дни быстро проходили один за другим. Тиссель не уставал восхищаться роскошью восходов и закатов, белоснежными облаками и синевой моря в полдень, ночным небом, пылающим двадцатью девятью звездами скопления SI 1—715. Еженедельная поездка в Веер нарушала однообразие – Тоби и Рекс добывали еду, а Тиссель посещал роскошную яхту Мэтью Кершауля, получая от него инструкции и советы. А затем, через три месяца после приезда, Тиссель получил сообщение, заставившее его забыть о заведенном порядке вещей: Хаксо Ангмарк, убийца и провокатор, изобретательный и безжалостный преступник, прибыл на Сирену. «Обеспечить задержание и тюремное заключение этого преступника! – гласил приказ. – Внимание! Ангмарк исключительно опасен! Заметив любые признаки сопротивления, убейте его немедленно!»
* * *
Тиссель был не в лучшей форме. Пробежав метров пятьдесят, он стал задыхаться, после чего перешел на шаг. Он спешил между пологими холмами, увенчанными зарослями белого бамбука и черного древовидного папоротника, по желтым лугам, поросшим ореховой травой, через фруктовые сады и дикие виноградники. Прошло двадцать, а потом и двадцать пять минут – двадцать пять минут! Тиссель упал духом – он опоздал. Хаксо Ангмарк приземлился и мог уже идти навстречу в Веер, по той же тропе. Но по пути Тиссель встретил только четверых человек: подростка в карикатурно озлобленной маске Алкского Островитянина, двух молодых женщин в масках Красной Птицы и Зеленой Птицы, а также мужчину в маске Лесного Гоблина. Приближаясь к последнему, Тиссель остановился: не Ангмарк ли этот Гоблин?
Тиссель попробовал схитрить. Он смело подошел к Гоблину и взглянул прямо в глазницы его кошмарной маски. «Ангмарк! – объявил Тиссель на языке околоземных планет. – Вы арестованы!»
Лесной Гоблин недоуменно уставился на него, после чего продолжил путь по тропе.
Тиссель преградил ему дорогу и взялся было за гангу, но, вспомнив реакцию трактирщика, сыграл аккорд на зачинко. «Ты идешь по дороге из космопорта, – пропел Тиссель. – Кого ты там видел?»
Лесной Гоблин схватил ручной рожок – инструмент, позволявший насмехаться над противником в бою, подзывать домашних животных, а также, изредка, бросать оскорбительный, дерзкий вызов: «Откуда я иду и что я там видел – не твое дело! Отойди, или я наступлю на твое лицо!» Гоблин промаршировал вперед и, если бы Тиссель не отскочил в сторону, вполне мог осуществить свою угрозу.
Добравшись до космопорта, Тиссель сразу направился к конторе. Тяжелая дверь была открыта. Как только Тиссель приблизился, в проеме двери появился человек в маске из тускло-зеленой чешуи, слюдяных пластинок, покрытого голубым лаком дерева и черных перьев – в образе Горноозерной Птицы.
«Мессер Рольвер! – тревожно позвал его Тиссель. – Кто сегодня спустился на челноке „Карины Крузейро“?»
Несколько секунд Рольвер разглядывал запыхавшегося Тисселя: «Почему вы спрашиваете?»
«Почему я спрашиваю? – переспросил Тиссель. – Разве вы не видели срочное сообщение, которое мне передал по космической связи Кастель Кромартен?»
«Ах да! – вспомнил Рольвер. – Конечно. Разумеется».
«Телеграмму доставили только полчаса тому назад, – пожаловался Тиссель. – Я бежал со всех ног. Где Ангмарк?»
«В Веере, надо полагать», – ответил Рольвер.
Тиссель тихо выругался: «Почему вы его не задержали?»
Рольвер пожал плечами: «Я не уполномочен арестовывать преступников. Кроме того, у меня не было ни желания, ни возможности его остановить».
Тиссель подавил раздражение и произнес тщательно сдержанным тоном: «По пути я встретил человека в довольно-таки пугающей маске – с глазами величиной с блюдца и с красными бородками, как у индюка».
«Лесной Гоблин! – сказал Рольвер. – Ангмарк привез с собой эту маску».
«Но этот человек подал сигнал ручным рожком! – возразил Тиссель. – Как мог Ангмарк…»
«Он хорошо знаком с сиренезскими обычаями. Ангмарк прожил в Веере пять лет».
Тиссель раздраженно хмыкнул: «Кромартен об этом не предупредил».
«Но это общеизвестно, – пожал плечами Рольвер. – Ангмарк был здешним коммерческим посредником перед тем, как эту должность занял Велибус».
«Они были знакомы? Велибус и Ангмарк?»
Рольвер отозвался коротким смешком: «Естественно! Но не подозревайте беднягу Велибуса ни в каких преступлениях, кроме тривиальной подтасовки финансовых отчетов – уверяю вас, роль сообщника убийцы ему не подходит».
«Кстати, об убийцах, – сказал Тиссель. – У вас нет какого-нибудь оружия, которое я мог бы позаимствовать?»
Рольвер с удивлением взглянул на собеседника: «Вы прибежали арестовывать Ангмарка и не запаслись оружием?»
«У меня не было выбора, – объяснил Тиссель. – Рассылая приказы, Кромартен ожидает их безотлагательного исполнения. Так или иначе, вы были здесь, и у вас есть рабы».
«Не рассчитывайте на мою помощь, – брезгливо произнес Рольвер. – Я ношу маску Горноозерной Птицы и не претендую на доблесть. Но я могу одолжить вам лучевой пистолет. В последнее время я им не пользовался, так что не могу гарантировать, что он заряжен».
Рольвер зашел в контору и вскоре вернулся с пистолетом: «Что вы теперь намерены делать?»
Тиссель устало покачал головой: «Попробую найти Ангмарка в Веере. Или, может быть, он направился в Зундар?»
Рольвер задумался: «Ангмарк мог бы выжить в Зундаре, конечно. Но для этого ему потребовалось бы восстановить навыки игры на местных инструментах. Думаю, что он задержится в Веере по меньшей мере на несколько дней».
«Но как его найти? И где его искать?»
«На этот счет ничего не могу сказать, – ответил Рольвер. – Для вас безопаснее было бы не искать его. Ангмарк – опасный человек».
Тиссель направился обратно в Веер тем путем, которым пришел.
Там, где тропа начинала спускаться с холмов к набережной, находилось сооружение с толстыми глинобитными стенами. Дверь была вырезана из сплошного куска черного дерева, окна защищены лиственным орнаментом из чугунных полос. Здесь устроил контору Корнелий Велибус, коммерческий посредник, импортер и экспортер. Велибус отдыхал на веранде, выложенной кафельной плиткой; на нем была маска Вальдемара в скромном варианте.