Кроме того, я хотел бы объявить о небольшом, но значительном открытии. Я определил систему исчисления, применявшуюся «моржами» – она во многом напоминает нашу. Сплошной черный прямоугольник – «ноль». Одна полоска – «1». Крестик – «2». Символ, похожий на букву «п» – возможно, стилизованный треугольник – цифра «3». Символ, напоминающий нашу цифру «2», у «моржей» служил цифрой «4». И так далее. Возможно, профессору Козмину удалось установить систему исчисления «шершней»?»
Козмин, слушавший коллегу с каменным лицом, сказал: «Я был занят работой, которую мне поручили: планированием и координацией программы перевода неземных языков. Числа в данный момент не имеют большого значения».
«Я проверю ваши планы, – отозвался Генч. – Если какие-либо их аспекты окажутся достаточно продуманными, они будут внесены в общее руководство по осуществлению программы, которое я уже подготавливаю. А теперь я хотел бы охарактеризовать вклад профессора Козмина. Его назначили членом комиссии вопреки его собственному суждению о своих способностях, ему поручили задачу, к решению которой он не подготовлен; тем не менее, он безропотно сделал все, что мог, несмотря на то, что ему явно не терпится вернуться на Землю – к той работе, которую он великодушно согласился прервать, чтобы оказать нам посильную помощь». И Генч с усмешкой слегка поклонился в сторону Козмина. Другие члены комиссии сопроводили его жест не слишком уверенными аплодисментами.
Грузный Козмин заставил себя подняться на ноги: «Благодарю вас, профессора Генч». Поразмышляв пару секунд, он прибавил: «Я не получил никаких отчетов о состоянии „Большого голубого“ корабля. По всей видимости, он находится в весьма неустойчивом положении – но, с другой стороны, он находился в этом положении уже тысячи лет. Я хотел бы знать, принято ли какое-нибудь решение о целесообразности проникновения внутрь этого звездолета?» Он взглянул туда, где сидели инженеры.
Директор Дрю ответил: «Не думаю, что по этому вопросу сделаны какие-либо окончательные выводы. На мой взгляд, в настоящее время лучше не приближаться к этому кораблю».
«Очень жаль! – отозвался Козмин. – Возникает впечатление, что удар, нанесенный по „Большому пурпурному“ кораблю, уничтожил помещение, служившее хранилищем письменных материалов. По какой-то случайности соответствующий отсек „Большого голубого“ корабля не был поврежден, и мне не терпится его обследовать».
Генч сидел, поглаживая продолговатый подбородок.
«Всему свое время, не торопите события, – сказал доктор Дрю. – Да, профессор Генч?»
Генч нахмурился, глядя на свои руки, после чего медленно произнес: «Комиссию может заинтересовать тот факт, что на борту корабля „Морж B“, находящегося к северу от „Большого пурпурного“, я нашел именно такое хранилище документации „моржей“, хотя еще не успел подробно рассмотреть его содержимое. Это хранилище находится в помещении №11 на второй палубе, считая снизу, и, по-видимому, только на этом корабле „моржей“ оно осталось нетронутым».
«Любопытная новость! – сказал доктор Дрю, прищурившись и взглянув на Генча. – Весьма любопытная. Что ж, перейдем к обсуждению неземных двигательных систем. Какого мнения, в общем и в целом, придерживаются наши технологи о космических двигателях „шершней“ и „моржей“ – чем они отличаются от наших и друг от друга?»
Совещание продолжалось еще час. Директор Дрю выступил с заключительными замечаниями: «Наша основная цель почти достигнута. Если не возникнет убедительная причина для того, чтобы мы оставались на Равнине Салвена дольше, думаю, что мы вылетим обратно на Землю черед два дня. Попрошу всех присутствующих откорректировать расписание своей работы с учетом этого обстоятельства».
VI
На следующее утро профессор Генч продолжал обследование корабля «Морж B». За обедом он был чрезвычайно возбужден: «Кажется, я нашел лингвистический справочник „моржей“ в помещении №11 „Моржа B“! Потрясающий документ! Сегодня вечером нужно будет проверить, не сохранился ли сходный справочник на борту „Моржа E“».
Профессор Козмин, сидевший неподалеку – его отделяли от Генча два стола – опустил голову, внимательно разглядывая содержимое своей тарелки.
VII
Судя по всему, Генч нервничал – когда он закрывал застежку скафандра, у него дрожали пальцы. Он вышел на равнину. Прямо над головой блестела Звезда Салвена; погибшие корабли выглядели, как модели на столе, не имеющие никакого отношения к человеческой реальности.
«Морж E» находился в полутора километрах к югу от базы. Напряженно выпрямившись, Генч шагал по равнине, время от времени оглядываясь по сторонам – вокруг были другие исследователи и техники, но в скафандрах их невозможно было распознать. По пути Генч проходил мимо «Большого голубого» звездолета, воткнувшегося носом в равнину, и повернул, чтобы пройти рядом с ним. Он еще раз оглянулся через плечо – в поле зрения никого не было – после чего взглянул вверх, на опасно накренившийся корпус огромного корабля. «Безопасность? – подумал он. – Волков бояться – в лес не ходить». Он проник через разлом корпуса в красочное сплетение деформированных балок, пластин, мембран и волокон.
Профессор Козмин, видевший издалека, как Генч направился к «Большому голубому» кораблю, трижды едва заметно кивнул большой головой: «Что ж, посмотрим, посмотрим». Он направился на север, к кораблю «Морж B», и через некоторое время остановился перед его разрушенным корпусом: «Вход? Вот он… Теперь на вторую палубу… Неожиданная архитектура. Какая причудливая расцветка… Гмм. Помещение №11. Порядковые числительные легко распознаются. Вот «1» – одна черточка. А вот и «2»». Козмин шел по коридору: «6»… «7»… Странно. «10». А где «8» и «9»? Что ж, неважно. Может быть, эти числа предвещали неудачу. Но вот помещение №10, а за ним – №11. Ага!» Козмин сдвинул в сторону панель и зашел в помещение №11.
VIII
Звезда Салвена спустилась по диагонали к серому горизонту и скрылась; в ту же секунду равнина погрузилась во мрак. Ни Генч, ни Козмин не вернулись к ужину. Стюард сообщил об этом директору Дрю.
Дрю взглянул на пустующие места за столами: «Полагаю, что нам придется отправить людей на поиски. Профессор Генч, несомненно, решил обследовать „Большой голубой“ звездолет. А профессора Козмина, скорее всего, мы найдем за работой в корабле „Морж B“».
IX
Падение тяжелой металлической балки причинило профессору Генчу перелом ключицы, сотрясение мозга и шок. Генч утверждал, что профессор Козмин нарочно переместил балку так, чтобы она упала на любого, кто зайдет в рубку управления «Большого голубого» звездолета.
«Неправда! – взревел профессор Козмин, сломавший обе ноги в результате падения через пол помещения №11 на второй палубе корабля „Морж B“. – Вам недвусмысленно запретили проникать в „Большой голубой“ звездолет. Почему бы я стал устраивать ловушку там, куда запрещено заходить? И как насчет подлой западни, с помощью которой вы надеялись меня убить? Ага! Но я оказался сильнее, чем вы думали! Я успел схватиться за край пола и замедлил падение! Несмотря на все ваши усилия, я выжил!»
«Вы смогли выжить, несмотря на всю вашу глупость, – презрительно усмехнулся Генч. – У „моржей“ по два пальца на четырех руках, они пользовались восьмеричной системой исчисления. Вы зашли в помещение №9, а не №11. Такому тупице, как вы, да еще с наклонностями убийцы, нет места среди ученых! Мне повезло, что я еще жив!»
«Если бы я не переломал ноги, я раздавил бы тебя, как таракана!» – кричал профессор Козмин.
Директор Дрю вмешался: «Господа, успокойтесь! Упреки бесполезны – скорее, вам надлежало бы выражать раскаяние. Надеюсь, вы понимаете, что ни один из вас теперь не сможет возглавить группу расшифровки текстов».
«Неужели? А почему нет?» – фыркнул Генч.
«Боюсь, что в сложившихся обстоятельствах я никак не смогу порекомендовать ни одного из вас».
«И кого же назначат руководителем группы? – потребовал ответа Козмин. – В этой области не так уж много выдающихся специалистов».
Дрю пожал плечами: «Будучи математиком, должен признаться, что расшифровка текстов представляется мне привлекательной проблемой – хотя бы качестве логического упражнения. Вполне может быть, что меня уговорят занять эту должность. Честно говоря, для меня это может быть единственная возможность продолжить участие в проекте». Доктор Дрю вежливо откланялся и вышел из лазарета.
Несколько минут профессора Генч и Козмин молчали. Затем Генч сказал: «Достопримечательно. В высшей степени. Я не устраивал западню в помещении №9. Не скрываю – я заметил, что панель в полу можно было открыть предварительно, из коридора… После чего человек, заходящий в помещение №9, оказался бы в опасной и унизительной ситуации… Странно!»
«Гмм! – проворчал Козмин. – Действительно, странно…»
Профессора помолчали еще некоторое время, после чего Козмин произнес: «Конечно, я не могу сказать, что невиновен на все сто процентов. Я догадывался, что, если вы отважитесь проникнуть в „Большой голубой“ звездолет, вам объявят выговор. Но я не перемещал никаких балок».
«Достопримечательно! – повторил профессор Генч. – Загадочная ситуация… Хотя мне приходит в голову одна возможность…»
«Какая именно?»
«Кто мог хотеть нашей смерти?»
«Математик считает простейшее решение задачи самым элегантным», – размышлял вслух профессор Козмин.
«Исключение неизвестных величин», – задумчиво произнес профессор Генч.
Попойка чудаков
I
Из «Воспоминаний и размышлений» Алана Робертсона
«Нередко приходится слышать, как меня называют величайшим благодетелем человечества – хотя шутники иногда награждают тем же титулом первородного Змея. Учитывая все «за» и «против», не могу на самом деле опровергнуть это суждение. Мне гарантировано место в истории; мое имя останется в веках так, как если бы оно было начертано нестираемыми буквами на небесах. Все это, на мой взгляд, абсурдно, но вполне объяснимо. Я даровал людям несметные богатства. Я истребил лишения, голод, перенаселение, дефицит жизненного пространства – упразднены все первопричины раздоров. Я предоставляю человечеству свои дары безвозмездно и с радостью, хотя, будучи человеком разумным (в отсутствие других ограничительных факторов) считаю, что не могу полностью выпустить из рук бразды правления – ибо с каких пор животных, именуемых человеческими существами, можно было похвалить за самоотречение и самоконтроль?