– Вы родственники? – спрашиваю я.
Кажется, мой вопрос забавляет Руми. Но оба молчат и продолжают внимательно рассматривать лунную нить.
– Прекрасный подарок для короля Атока, – замечает Хуан Карлос, пропуская мои слова мимо ушей.
Я бледнею. Этот гобелен предназначен для Каталины. Я ни за что не подарю его узурпатору.
– Чего? Ну уж нет! Аток ненавидит меня. Он либо сожжет его, либо подотрет свою…
– Что думаешь? – перебивает Хуан Карлос. – Может, ты зря переживал?
Руми издает досадливый стон.
– Замолкни уже.
– Но ты же понимаешь, что я имею в виду? – не унимается Хуан Карлос, ощупывая нежную нить.
Руми медленно кивает, а затем берет гобелен и уносит из комнаты, ловко увернувшись от меня, когда я пробую перехватить его руку. Во мне поднимается волна ярости. Он не имеет права брать мои вещи! Я потратила почти всю шерсть на это послание.
– Куда ты забираешь мой гобелен? – спрашиваю я.
Лекарь не обращает на меня никакого внимания. Я выбегаю из комнаты следом за ним.
– Что ты о себе возомнил?
– Он за вас отвечает, – говорит Хуан Карлос, следуя за мной по пятам.
– И?
– Все, что вы делаете, отражается на нем, – многозначительно добавляет он.
Видимо, Хуан Карлос имеет в виду мое пребывание в темнице.
– А мне-то что. – Я останавливаюсь. – Я не сделаю больше ни шага, если ты не вернешь мне гобелен, лаксанец.
Они резко оборачиваются и крепко вцепляются мне в плечи – Хуан Карлос слева, Руми справа.
– Идем уже, кондеса, – ворчит Руми.
Madre di Luna. Ему скучно.
– Это мое! – говорю я, упираясь ногами. Я не могу отдать им свой гобелен. Не могу, не могу, не могу! – Верни!
Хуан Карлос запирает дверь спальни. Вместе с Руми они тащат меня по коридору в сторону тронного зала. Мне не остается ничего, кроме как идти за ними, спотыкаясь о длинное платье и громко чертыхаясь.
– Моя бабуля сгорела бы от стыда, если бы услышала, – деликатно замечает Хуан Карлос, в очередной раз сворачивая за угол.
Я неуклюже обхожу кудахчущую курицу, и они чуть ослабляют хватку. Воспользовавшись моментом, я выпрыгиваю вперед, но успеваю лишь зацепить шерстяную ткань кончиками пальцев. Руми разворачивается и оттесняет меня к стене; я чудом успеваю подставить руки, чтобы не удариться.
– Куда вы несете мой гобелен? Я работала над ним много часов! Отдайте сейчас же!
– Вы преподнесете его королю, – говорит Хуан Карлос, когда мы приближаемся к лестнице. – Подарки – важная часть нашей культуры. Если вы усвоите наши традиции, то сможете стать лучшей супругой для моего короля. Гобелен – весьма изысканный дар. Вы сможете вернуть его расположение.
– А я разве когда-либо пользовалась его расположением?
– Ты задаешь слишком много вопросов, – замечает Руми.
– Потому что у меня есть мозги.
Он отворачивается, но я успеваю заметить легкую улыбку на его губах.
– А ты не хочешь добиться его милости?
О нет, я тут вообще ни при чем. Его заботит лишь собственная шкура. Хуан Карлос вскользь упомянул, что Руми переживает, и теперь я понимаю почему. Он боится за свою репутацию при дворе.
– По-моему, это ты хочешь вернуть его расположение, – огрызаюсь я. – Дурак. Таскаешься за королем как помешанный и хватаешься за каждую крупицу его внимания. Весь двор потешается над тобой и твоими спектаклями.
Руми хмурится.
– Ты вообще представляешь…
Он осекается и гневно выдувает воздух. Я жду, уперев руки в бока.
– Все на меня смотрят, – наконец говорит он. – Это нехорошо. Я не буду повторять дважды. Ты сейчас возьмешь этот гобелен, вручишь королю после приема, и все вернется на свои места.
– Почему нехорошо? – спрашиваю я.
Он бросает на меня раздраженный взгляд и продолжает идти, не выпуская гобелен из рук. Что это сейчас было? На мгновение в его глазах промелькнуло что-то похожее на… страх? Но почему? Неужели он так боится впасть в немилость?
– Уверена, за время, которое я провела в темнице, твое положение при дворе не улучшилось.
Хуан Карлос быстро переглядывается с Руми. Кажется, я попала в яблочко. Король недоволен им.
– Ты понятия не имеешь о том, чем я здесь занимаюсь, кондеса, – сухо отвечает он.
Я открываю рот, чтобы язвительно возразить, но понимаю, что он прав. Руми – родственник Атока и лекарь. Это все, что мне известно. Я понятия не имею, кто он такой на самом деле. Чем он занимается целый день? Теперь этот вопрос не дает мне покоя. Я списываю все на любопытство и спешу переключиться на более важные вещи.
До Карнавала осталось всего пять недель. Я провела в замке неделю, и Каталина до сих пор не знает о дне свадьбы. А значит, мы уже упустили целую неделю для подготовки восстания. Мы думали, что у нас будет достаточно времени на поиски Эстрейи, что Ана будет жива и сможет помочь. От этой мысли внутри все сжимается.
Они, наверное, уже знают об Ане. Знают, что я подвела и ее, и Софию. Настал черед Каталины. На ее плечи еще никогда не ложилась такая ответственность, но сейчас она должна взять власть в свои руки. Надеюсь, она догадалась выставить солдат перед мостом, который больше не защищен магией Аны. Надеюсь, она смогла распорядиться остатками провизии с умом.
Мы приближаемся к высоким двойным дверям, ведущим в большой зал. Руми оборачивается, но следит за тем, чтобы я не могла достать гобелен.
– Вручи гобелен сразу после приема, кондеса, – снова говорит он. – С душой, наедине. Помнишь, что я говорил о лести? Она может творить чудеса. Готова?
– Нет, конечно.
– Плохо, – говорит Хуан Карлос.
Я в последний раз пытаюсь отобрать гобелен, но Руми уворачивается. Двери распахиваются, и я плетусь за ним, неотрывно глядя на вытканные серебром слова тайного послания.
Глава десятая
КОРОЛЬ-САМОЗВАНЕЦ СТОИТ на тронном возвышении в роскошной тканой накидке и короне из перьев. Вынуждена признать: выглядит впечатляюще. Каталине бы тоже понравилось (если отвлечься от факта, что эта корона украшает голову лаксанца).
Цвет продолжает преследовать меня повсюду. На стенах, на тканях и даже на лицах лаксанцев. Дома все иллюстрийцы носили холодный и освежающий белый. Даже дети. И если честно, в глубине души мне всегда было немного грустно оттого, что они придерживаются таких строгих взглядов в отношении цвета.
На Руми сегодня простые черные брюки, цветной полосатый жилет, кожаные сандалии и шляпа. Наконец похож на члена королевской семьи. Пока он ведет меня к трону, Аток не сводит с нас глаз, но Руми держится очень достойно.
Приблизившись к тронному возвышению, он опускается на колено.
– Да здравствует вечно Верховный владыка Инкасисы…
– Довольно, – обрывает его Аток. – Прочь с дороги, primo.
Руми встает и присоединяется к королевской семье. Я снова обращаю внимание, что среди них нет принцессы Тамайи. По возрасту ей уже положено быть здесь. Странно. Сейчас нам меньше всего нужны неизвестные переменные. Зачем Аток прячет свою сестру? Он чего-то боится?
Аток смотрит на меня сверху вниз с таким видом, будто я – паук, которого можно растоптать.
Слева от него – верховный жрец в длинной темной мантии. Его маленькие черные глазки неотрывно следят за мной. Я не решаюсь встретиться с ним взглядом: до сих пор не могу забыть, как он едва не задушил меня при помощи кровяной магии.
– Кондеса, – холодно говорит Аток, сжимая золотой подлокотник.
– Король Аток.
Он кивает в сторону пустого золотого трона рядом с собой.
– Ты должна молчать.
Я едва сдерживаю возражения. Я поклялась держать себя в руках и отыгрывать свою роль. Каталина и наш народ надеются на меня. Ладно. По крайней мере, я смогла назвать его королем: это уже успех.
Руми неуклюже подбегает ко мне, снова вызывая смех придворных, и вручает гобелен. Я думала, Аток как-нибудь прокомментирует мою работу, но он уже смотрит на дверь в ожидании просителей.
Лекарь встает сбоку от тронного возвышения и бросает на меня выразительный взгляд, очевидно означающий «не опозорь меня». Можно подумать, он сам не позорится, когда паясничает при дворе. Я поднимаюсь по ступеням и занимаю место рядом с Атоком. Напряжение возрастает. Самозванец подозрительно поглядывает на сложенный гобелен у меня на коленях, и я рефлекторно вцепляюсь в ткань еще сильнее. Аток уже собирается что-то сказать, но…
– Они ожидают снаружи, король Аток, – говорит Сайра, и всеобщее внимание сосредоточивается на высоких двойных дверях.
Я выдыхаю с облегчением.
– Впустите первого просителя, – говорит лжекороль.
Его бронзовая рука опускается на подлокотник прямо рядом с моей, и я осторожно отодвигаюсь. Кажется, не заметил. Сейчас он полностью сосредоточен на своей роли: важное лицо, холодная негостеприимная поза. Он сидит на золотом троне словно божество. Но его трон на самом деле весь состоит из огня и лжи.
В отличие от прошлого раза, сегодня аудиенции ожидают только двадцать человек. На скамьях по обе стороны от дорожки, ведущей к трону, сидят лаксанцы в роскошных тканых одеждах. Двое стражей открывают двери, и в зал входит небольшая группка людей, одетых в традиционные наряды Нижних Земель – легкие туники, штаны и добротные кожаные сандалии рыжевато-коричневого цвета.
Инкасиса разделена на Верхние Земли, Эль Альтиплано, и Нижние Земли, Тьерра Баха, – тропические леса у подножия гор, где всегда влажно и тепло. Холодов там не бывает даже в сезон дождей. Аток считает себя властителем всей Инкасисы, но в Нижних Землях по-прежнему остаются племена, у которых есть собственные правители.
Конечно же, все они платят королевский налог. Все, кроме иллари, живущих в джунглях Яну. Согласно легенде, после того как лаксанцы изгнали их из Ла Сьюдад, они скрылись в джунглях и построили там город Пайтити – полностью из золота. Лишь одному из тех, кто пытался найти этот город, удалось вернуться живым сотни лет назад. Но он ослеп, как только вышел из леса, и больше не смог найти дорогу в город. Мануэль всегда мечтал добраться до этого удивительного места.