За окном по-прежнему темно: самое время для вылазки. Откидываю одеяло, и тут мой взгляд падает на книгу, лежащую около свечи. Рядом стоит остывший чай. Наклонившись поближе, я читаю название книги. «История лаксанцев». Руми спустился в подземелья и принес ее, пока я спала. Инстинктивно оглядываюсь по сторонам в поисках корзины из-под пряжи. Она снова полна. На этот раз оттенки синего и зеленого. Расплываюсь в довольной улыбке. Я смогу написать еще несколько посланий и проверить свои магические способности. Наконец я смогу точно узнать, оживают ли мои гобелены.
Неожиданно где-то глубоко внутри я ощущаю странный трепет. Что заставляет Руми быть чутким? Это может поставить под угрозу всю мою миссию. Я готова стерпеть угрюмые взгляды и негостеприимство. Готова стерпеть ненависть лаксанцев и откровенное недоверие в их глазах. Но случайные проявления доброты от Руми? Улыбка стражника Педру, когда я спросила его имя? Он посмотрел на меня не как на иллюстрийку, а как… на обычную девушку. Даже моя горничная, Суйяна, переживает за меня. Постепенно я проникаюсь к ним симпатией. Но я не устаю повторять себе непреложную истину: Аток все равно плохой король. Каталина могла бы стать гораздо лучшей правительницей.
Я хватаюсь за эту мысль. Надеваю темную тунику, которую я стащила днем. Она свободно висит на мне, скрывая фигуру. Теперь надо как-то спрятать лицо. Выбирать особо не из чего. Штаны гораздо длиннее, чем нужно, поэтому я начинаю подворачивать их, но тут придумываю кое-что получше. Отрываю по куску ткани от каждой штанины и связываю их вместе. Получается свободный головной убор, скрывающий мои волосы. Затем я проделываю две дырки для глаз, и из оставшейся ткани получается маска, которая закрывает нос, рот и подбородок.
Открываю балкон и выхожу наружу. Так мне скорее всего удастся выскользнуть из комнаты незамеченной. Я уже проверяла дверь: она не заперта, но в коридоре все равно дежурит стражник.
Моросит приятный дождик, и аромат эвкалиптовых деревьев раскрывается еще ярче. Ветер играет с моими кудрями, откидывая волосы назад. Небо затянуто плотными черными тучами. Не видно ни звезд, ни Луны. А вдруг это помешает моим планам? Сейчас я как никогда нуждаюсь в ее помощи и благословении. Может, стоит дождаться ясной ночи? Но у меня совсем нет времени. Нужно найти Эстрейю как можно скорее. Подхожу к перилам и смотрю вниз. Madre di Luna. Кажется, следующий балкон невероятно далеко. Конечно, я не умру от падения, но вполне могу сломать пару костей. Похоже, в комнате подо мной кто-то живет: двери балкона распахнуты, чтобы впустить внутрь ночную прохладу. Если я прыгну вниз – только от одной этой мысли желудок скукоживается, – тот, кто там живет, может проснуться и позвать на помощь. Но, наверное, все же стоит рискнуть.
Я тихонько ахаю, перекидывая ногу через перила. Оглядываюсь на свою комнату и медленно поднимаю вторую ногу. Согнувшись, я вцепляюсь руками в поручень балконных перил и опускаю ноги с другой стороны.
На спине выступает пот. Моя комната на третьем этаже; собравшись с духом, я бросаю быстрый взгляд на нижний балкон. Сердце пытается выскочить из груди. Голова немного кружится, и я сжимаю поручень что есть сил. Судорожно выдыхаю. Где-то рядом с подбородком жужжит комар, и я зажмуриваюсь. Руки скользят по перилам. Надо прыгать.
Не обращая внимания на бешеное сердцебиение, я поворачиваюсь и соскальзываю вниз. Раскачиваюсь. Пытаюсь поймать нужный момент для прыжка. Страшно боюсь отпустить поручень; голова гудит от самых разных мыслей. Я думаю обо всем, что потеряла, и о том, как далеко успела зайти. Представляю Каталину и Ану. Софию. Смутные образы родителей. Повелевай ночью, Химена.
Я отпускаю руки. Падение длится не больше секунды, но перед глазами проносится вся жизнь. Я приземляюсь на пол балкона и, вскрикнув, заваливаюсь на бок. Порыв ветра всколыхивает занавески, и они щекочут мне щеки. Я ожидаю шума и криков: мое падение явно должно было привлечь внимание. Но вокруг тишина.
Я медленно поднимаюсь на колени. Правый бок пронзает стреляющая боль; бедро саднит от падения. В темной комнате не видно движения. Видимо, человек, спящий внутри, не отличается чутким сном. Я тихонько отодвигаю занавеску и вхожу в комнату. Глаза постепенно привыкают к темноте. Смотрю в сторону кровати, пытаясь разглядеть фигуру спящего. Но там никого нет.
Я падаю на колени и с облегчением выдыхаю. Слава Луне, здесь пусто… Но тут дверная ручка со скрипом поворачивается. Я едва успеваю добежать до двери до того, как она откроется. В комнату входит женщина; от нее разит популярным среди лаксанцев кукурузным ликером. Она прикрывает дверь, оставляя лишь тонкую золотистую полоску света на полу.
– Спички, спички, – бормочет она.
Затаив дыхание я хватаю дверную ручку и распахиваю дверь. Полоска света расширяется. Женщина замирает и даже не успевает повернуться: я со всей силы бью ее сапогом по голове. Обмякнув, она оседает на пол. Человек без сознания кажется гораздо тяжелее, поэтому я даже не пытаюсь оттащить ее к кровати. Просто оставляю как есть. Надеюсь, она слишком пьяна или одурманена, чтобы вспомнить о чем-нибудь утром.
Я выхожу в коридор и спешу к лестнице. Путь освещают факелы; мои шаги быстры и легки. Библиотека на втором этаже восточного крыла, и готова поспорить, что личный кабинет Атока тоже где-то рядом. Главное, перебраться в противоположную часть замка. Придется запастись терпением и подождать, пока стражи, патрулирующие коридоры, скроются из виду.
Наконец я одним махом добираюсь до восточного крыла. Я прохожу мимо библиотеки, и мои шаги гулко отзываются в пустом коридоре. Продолжаю идти, затем поворачиваю направо и останавливаюсь перед высокими двойными дверями, по обе стороны от которых подвешены факелы. Кажется, мне сюда.
Я вынимаю факел из держателя и, потянув за железное кольцо, открываю тяжелую дверь. В комнате пахнет табаком, старой кожаной мебелью и ночной прохладой. Стены украшены картами и картинами; в некоторых местах подвешены цветочные горшки с папоротниками. За красивым письменным столом из хорошего дерева висит большая черно-белая карта Инкасисы с вкраплениями золота. Она занимает целую стену. Я вставляю факел в один из свободных держателей и с любопытством подхожу поближе: некоторые точки на карте отмечены булавками. Провожу пальцем по чернильным линиям, разделяющим регионы Инкасисы.
Ла Сьюдад. Плоскогорье Эль Альтиплано и Нижние Земли, Тьерра Баха. Долина Лако. Вершина Кольки Орко. Великое озеро Яку. Думаю, только Мануэлю удалось побывать во всех этих местах. Кроме джунглей Яну. Оттуда еще никто не выходил живым.
Каждый регион очень красиво и подробно прорисован; золотые линии изображают реки, дороги и пещеры. Похоже, это настоящее золото – судя по тому, как оно сверкает в свете факела. Я знаю, что одна из пещер находится у озера Яку, где, по преданию, родились дети лаксанского бога Инти. Считается, что среди них были и предки Атока. Сотни лет назад они вышли из этой пещеры в роскошных одеждах и населили Инкасису.
В окрестностях Ла Сьюдад к карте приколото много металлических булавок. Некоторые на горе, некоторые в тех местах, где располагаются известные пещеры. Булавкой отмечена даже высокая смотровая башня замка. Еще несколько точек в лесу. Хорошо хоть не в джунглях Яну. Может, Аток спрятал Эстрейю в одной из пещер неподалеку от города? Или где-то на горе?
Подхожу ближе. Если здесь отмечены возможные хранилища Эстрейи, то это успех. Это правда успех. Я поворачиваюсь и беру с письменного стола короля листок бумаги. Опустив кончик пера в черные чернила, я торопливо записываю все указанные места. Мой почерк не так красив, как у кондесы. Больше похоже на размашистые каракули человека, выпившего слишком много сингани[46]. В спешке я разбрызгиваю чернила повсюду. Не могу справиться с волнением.
Если одна из этих точек указывает настоящее расположение Эстрейи, Каталина может отправить разведчиков, чтобы проверить места, наиболее удаленные от замка. А я попытаюсь проверить точки в Ла Сьюдад. Главное, найти способ выбираться из замка.
Я складываю лист пополам. Я слышу лязг железа о дверь кабинета и замираю. Крепко сжимая карту в руке, я поворачиваюсь и вижу перед собой мужчину в черных одеждах. Сердце начинает биться быстрее. Эль Лобо.
Глава четырнадцатая
МЫ СТОИМ КАК вкопанные и пялимся друг на друга, будто только что обнаружили новый вид альпаки. Хочется бежать, и я буквально вибрирую от тревоги. Но когда мне еще представится возможность подобраться к нему так близко? Я не собираюсь уходить, пока не узнаю о нем хоть что-нибудь.
Разбойник на целую голову выше меня. Широкие плечи. Узкие бедра. Глаза вроде бы темные, но, возможно, это лишь тень от маски. Он напрягается и опускает голову. На руках перчатки, все лицо закрывает плотная непроницаемая ткань. На левом бедре – знаменитая праща, хуарака, прикрепленная к черному плетеному поясу. Лаксанское дальнобойное оружие. С правой стороны – меч. Совершенно невозможно определить, иллюстриец он или лаксанец. Даже под туникой у него нательная рубашка с воротником до подбородка, полностью скрывающая кожу – оливковую, как у иллюстрийцев, или бронзовую лаксанскую.
Что ж, он явно внимателен к мелочам, стоит отдать должное. Пожалуй, мой вид должен был озадачить его: я одета почти как он.
– У меня нет слов, – наконец произносит хриплым голосом с сильным акцентом.
Склоняю голову набок. Такой акцент с особым, певучим ритмом характерен для жителей Нижних Земель или сопредельной страны Пальмы.
– Ну? – говорит он. – Может, представишься?
Я качаю головой.
– Ну конечно, – бормочет он, повеселев. – Ты враг?
Я пожимаю плечами. Сама не знаю, если честно.
Его выходки против короля подрывают наше и без того плачевное положение. Если он иллюстриец, то давно мог открыто заявить о том, что хочет быть нашим союзником. Почему он до сих пор не вышел на связь? Почему не предложил действовать сообща? Вместо этого он носится по королевству и задает жару армии Атока. Во мне нарастает раздражение. Все наши планы по захвату власти могут разрушиться из-за одного непредсказуемого элемента.