– Неужели у нее не было сторонников при дворе?
– Она умеет вести беседу так, чтобы каждый мог почувствовать себя ее другом, – отвечает Суйяна. – Но они всегда были особенно близки с Руми.
– Мне кажется, он влюблен в нее.
Суйяна хмурится.
– Думаете? Но он такой…
– Вонючка? Да, знаю! – Я усаживаюсь в воде поудобнее. – Что это за запах вокруг него постоянно? Вонь преследует его, словно рой обозленных пчел.
– Он работает в лазарете, – хихикая, отвечает Суйяна. – Там хранятся всякие разные грибы и травы. Мы не раз пытались сказать об этом, но, кажется, ему все равно.
– Еще бы, – мрачно соглашаюсь я. – Руми просто привык. Странный он, конечно. А как он ведет себя при дворе! Раболепствует перед Атоком, словно тот испражняется радугой.
– Королем Атоком, – поправляет Суйяна. – Руми всегда восхищался Его Сиятельством. Мы уже не удивляемся.
Я приподнимаю бровь.
– Ну, почти, – говорит она. – В некоторые дни он, пожалуй, превосходит сам себя. А еще я все время хочу сказать, чтобы он перестал сутулиться.
От души рассмеявшись, я снова погружаюсь в ванну.
Суйяна встает.
– Вам что-нибудь еще нужно на ночь?
– Gracias. Ты и так уже сделала достаточно.
– Надеюсь, ваши тревоги уйдут и вы сможете хорошенько выспаться.
Только когда она уходит, я осознаю, что произошло. Я смогла насладиться горячей ванной благодаря ей. Она согрела для меня воду ценой собственной жизненной энергии. У меня появилась подруга, хотя я ничего для этого не сделала. Не обманывала, не навязывалась, не манипулировала.
Я не могу заснуть до полуночи: все думаю о Каталине и ее возможном правлении. Ящерица давно угнездилась на своем любимом местечке на подушке, у моей головы. Ягуар и кондор дремлют у балконной двери. Лама каким-то образом втиснулась в корзину для пряжи. А вот лягушки, кажется, никогда не сидят на месте: все время прыгают с кровати на стул, со стула на комод.
У меня никогда не было домашних животных. А сейчас… все эти чудные разноцветные создания принадлежат мне. Звери потихоньку засыпают под убаюкивающий шелест занавесок на ветру и лай бродячих собак в ночи. Ящерица ложится мне на грудь, пока я читаю книжку Руми при свете свечи. Это не только история лаксанцев; здесь также рассказывается об иллари и сотнях других племен из Нижних Земель. Инкасису населяло множество коренных народов, но потом – четыреста лет назад – пришли иллюстрийцы и перевернули все с ног на голову.
До нас они строили крепости и дороги, распоряжались могущественными армиями и использовали звезды для навигации. Звезды. А потом пришли мы и присвоили звезды себе.
Я закрываю книгу, и сердце сковывает ужас. Я не могу вспомнить ни об одном новом здании, спроектированном и построенном этими народами. Когда в последний раз они создавали то, чем славились сотни лет? Мы задушили, похоронили и растоптали их, как каких-нибудь муравьев.
Откидываюсь на подушку. Глаза слипаются. Я хочу посидеть немного еще, но больше не могу сопротивляться сну.
Просыпаюсь я не одна. Резко вскакиваю. Тревога усиливается.
– У тебя чуткий сон, – раздается из угла комнаты знакомый голос.
Я бросаю взгляд на стул, где сидит человек в черном. Усиленно моргаю, чтобы глаза скорее приспособились к темноте.
– Судя по всему, нет, если тебе удалось пробраться сюда незамеченным.
– Если честно, мне было жалко тебя будить, – добавляет он с веселой ноткой в голосе. – Но мое благородство явно оказалось не к месту.
– Кто тебе сказал, что ты благородный?
– А вот это уже грубо.
Глаза наконец привыкают к темноте. Быстро оглядев комнату, я убеждаюсь, что мои звери успели надежно спрятаться – под кроватью или на гобеленах. Тогда я осторожно перевожу взгляд на стул, стоящий в углу у стены. Эль Лобо сидит, согнувшись и вытянув вперед длинные ноги. Руки за головой, лодыжки скрещены.
– Ты уснул здесь? – подозрительно спрашиваю я.
– Ненадолго, – отвечает он. Маска скрывает его лицо, но я слышу, что он улыбается.
– Устал за день? Я все забываю: ты ухаживаешь за садами, да?
Он тихонько усмехается.
– Не угадала.
– Может, ты проводишь слишком много времени у плиты? – не унимаюсь я.
– О, ты бы не обрадовалась, если бы я стоял у плиты.
В его голосе снова слышится улыбка. Значит, не повар.
– А может, ты утомился за день на учениях? – спрашиваю я. – Да, Хуан Карлос?
Эль Лобо вздрагивает, будто я ткнула его палкой, и со смехом качает головой.
– Боюсь, я не понимаю, о ком ты.
Но интуиция говорит об обратном: он лжет. Может, он и не Хуан Карлос. Или же пытается сбить меня с толку. Может, он все же садовник или повар?
– Зачем ты пришел?
– Сегодня ты виделась с принцессой, – отвечает он, оставив легкомысленный тон. – Я подумал, что она могла передать мне послание.
Я натягиваю одеяло до самого подбородка.
– Откуда ты знаешь? Тебя там не было.
Или был, Руми?
– Весь дворец обсуждал итоги вашего состязания. Не удивлюсь, если о твоем поражении уже знает половина Инкасисы. Каково это – проиграть лаксанке?
– Как ни странно, я совсем не расстроилась.
Вовсе не обязательно ткать лучше всех. Гораздо важнее знать, что я умею создавать прекрасное своими руками. Но Лобо явно ожидал иного ответа. Слегка наклонив голову, он медленно прикрывает темно-карие глаза. В этом движении есть что-то неуловимо знакомое. С каждой нашей встречей я узнаю немного больше о том, кто скрывается под маской: сначала он спросил, есть ли у меня оружие, чтобы обороняться, потом помог в схватке с прислужниками жреца… Если бы я перешла на сторону принцессы Тамайи, мы бы, наверное, могли подружиться.
Впрочем, я не самый хороший друг. Если я не смогу найти Эстрейю, мне придется выдать его.
– Что ты думаешь о принцессе?
Я встаю и подхожу к комоду. От ночной прохлады по спине пробегают мурашки. Я надеваю тунику с длинным рукавом, поглядывая на Эль Лобо. Он внимательно следит за каждым моим движением. Я возвращаюсь в кровать и уютно устраиваюсь под одеялом.
– Она мне понравилась, – говорю я. – Но я представляла ее немного иначе.
– Интересно, как?
Я строю гримасу.
– Примерно как Атока в женском обличье.
– Ох, она бы выцарапала тебе глаза за такое.
Еще бы. Именно поэтому она мне и понравилась. Некоторое время мы молчим, и это даже приятно. В памяти всплывают слова принцессы Тамайи. Сообщить ли ему местонахождение Эстрейи? Он здесь, потому что знает о нашей встрече и надеется услышать новости. И мне действительно есть что ему рассказать. Но я не решаюсь. Нужно узнать о нем побольше.
– Скажи мне, Лобо, – начинаю я. – Что ты сделаешь, если заполучишь Эстрейю?
– Уничтожу, – не раздумывая отвечает он.
Я ожидала услышать такой ответ.
– Почему?
– Эстрейя заключает в себе силу, которой не должны распоряжаться смертные – ни иллюстрийцы, ни лаксанцы, ни жители Тьерра Баха, ни даже легендарные иллари из джунглей Яну. Она не должна принадлежать никому. Теперь мой черед спрашивать. – Облокотившись на колени, он подается вперед. – Почему ты задала мне этот вопрос?
– Потому что принцесса хочет уничтожить Эстрейю, и мне было интересно услышать твое мнение на этот счет.
Кажется, я удивила его. Он встает и начинает мерить шагами комнату – точно так же, как принцесса Тамайя.
– Она поделилась с тобой одним из наших секретов. ¿Por qué?[69]
– Думаю, она хочет убедить меня, что она была бы лучшей королевой.
– И что ты думаешь?
Я пожимаю плечами.
– No lo sé[70].
– Как ты собиралась свергнуть Атока с трона?
Я снова пожимаю плечами. Даже если я теперь знаю об их планах, это вовсе не значит, что следует делиться своими. Да, я в растерянности, да, мне симпатична Тамайя, но я не готова предать Каталину.
– Ты собиралась использовать Эстрейю, – говорит он за меня. – Ты искала ее все это время. Ты бы поступила так же, как Аток много лет назад. – Он со злостью рассекает воздух рукой и продолжает более спокойным тоном: – У нас есть план получше, кондеса. Сначала уничтожим Эстрейю, а потом устроим бескровный переворот, свергнем Атока и коронуем принцессу Тамайю вместо него.
Бескровный переворот. Разве это возможно? Может, тогда стоит забыть о своем долге и о том, чему меня учили всю жизнь? Когда в голову приходят такие мысли, меня захлестывает жгучее чувство вины. Но я страшно, страшно устала от этой бесконечной войны.
– Как вы собираетесь устроить «бескровный переворот», если принцесса Тамайя в заточении?
Маска морщится: он улыбается.
– У короля Атока больше врагов, чем друзей, кондеса.
– Ладно, храни свои секреты дальше. – Я сбрасываю одеяло и снова вылезаю из кровати. – А вот тебе мой: я знаю, где находится Эстрейя. Сможешь убедить меня, что твой план лучше моего, – тогда я, возможно, скажу тебе.
Эль Лобо с силой притягивает меня к себе. Я негромко вскрикиваю. С сомнением смотрю на него, но тут он заламывает мне руку и выворачивает запястье. Я зажмуриваюсь.
– Я могу тебя заставить.
Я с силой наступаю ему на ногу и пытаюсь ударить коленом в пах, но он снова выворачивает мое запястье, и я ахаю от неожиданности. Из-под кровати появляется заспанная морда ягуара; он бесшумно оскаливает клыки. Я мотаю головой, чтобы зверь поскорее спрятался обратно. Не хочу, чтобы разбойник приближался к моим животным.
– Думаешь, я не стану? – шепчет он, и я чувствую щекой его горячее дыхание.
Я запрокидываю голову и с вызовом смотрю ему в лицо. Дыхание перехватывает. Узких щелей в маске достаточно, чтобы разглядеть его темные глаза. Но его взгляд не говорит ни о чем: я не вижу ни угрызений совести, ни нерешительности. Он четко знает, какую черту готов переступить. Он не сделает мне больно.
– Нет.