– Вы – племянница королевы, угнетавшей нас много лет, – говорит Аток. – Но вы ни капли не похожи на нее. Да, она была тиранкой, но по крайней мере отличалась особенной красотой.
Я пропускаю его слова мимо ушей. Хочет унизить меня перед своими подданными? Да пожалуйста. Я и не такое готова стерпеть ради мести.
– Сожалею, что разочаровала вас.
Он делает вид, что не заметил иронии в моих словах.
– Я готов смириться с вашей незавидной внешностью, если это будет моим единственным разочарованием. В конце концов, скоро вы станете моей женой.
Я впадаю в полнейший ступор. Мне казалось, я готова к этому. Но, глядя на своего врага, излучающего самоуверенность и могущество, я ощущаю внезапное желание сесть, пока ноги еще держат меня. Его слова доносятся до меня словно сквозь туман, и я никак не могу ухватиться за смысл. Голова трещит.
– …поженимся во время Карнавала. Мы…
Я вздрагиваю.
– Что вы сказали?
По толпе прокатывается недоуменный ропот. Аток холодно смотрит на меня, поигрывая желваками, затем наклоняется вперед и произносит:
– Никогда больше не перебивай меня. Nunca[22].
Во рту пересыхает. Усевшись поудобнее, Аток начинает барабанить пальцами по подлокотнику трона.
– Я сказал, свадьба будет во время Карнавала.
Земля уходит из-под ног. Карнавал? Но ведь это всего лишь через… восемь, нет, шесть недель. Я думала, у меня будет больше времени. Мне нужно найти Эстрейю, придумать, как высылать гобелены из замка. Ана должна подготовить войска.
И тут я внезапно осознаю весь ужас нашего положения. Ана не в крепости. София мертва. Мануэль где-то за тридевять земель. Единственный человек, кто может взять на себя командование и повести иллюстрийцев в битву за трон… это Каталина.
К Атоку подходит верховный жрец и что-то шепчет ему на ухо. Сайра пристально смотрит на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли. Время замедляется – как тогда, перед воротами замка, – и я изо всех сил стараюсь удержаться на ногах.
Жрец наклоняется и снова что-то шепчет. Аток кивает.
– Прекрасная идея, Сайра.
Пульс учащается, и сердцу становится тесно в груди.
– До свадьбы, – начинает Аток, – вам запрещается покидать замок. Стража будет с вами днем и ночью. Если попытаетесь сбежать или причинить вред одному из моих подданных, я сожгу мост. Иллюстрийцы будут окружены и принесены в жертву Инти.
Я слушаю, поджав губы. Это блеф. Магия Аны защитит мой народ… Кажется, сейчас я хлопнусь в обморок. Если Ана в опасности, мы можем остаться без защиты в любой момент. Или еще хуже: мост снова станет видимым. Я должна добиться ее освобождения и возвращения в крепость. Тогда мы будем готовы к бою. Стены иллюстрийской цитадели практически невозможно разрушить; без Эстрейи Аток лишь потеряет значительную часть своей армии, но не сможет победить.
– Я хочу получить полный доступ к бастиону, – продолжает Аток.
– После свадьбы, – твердо отвечаю я. – Не раньше.
В зале наступает полная тишина, но мне все равно.
Он не должен попасть в иллюстрийскую крепость. Насколько я понимаю, лаксанцы слабо представляют, как работает защитная магия над мостом. Они не знают, что за этим стоит Ана, и думают, что мой приказ может открыть им дорогу.
Аток поднимается и, уперев кулаки в бока, говорит:
– Прямо сейчас.
– Если вы всерьез говорите о мире между нашими народами, то примете мои условия, – настаиваю я. – Откуда мне знать, вдруг вы попытаетесь убить меня до свадьбы? Но когда мы поженимся, – вкрадчиво добавляю я, – крепость и источник перейдут к вам.
Только сказав это вслух, я понимаю, что так все и будет на самом деле. Если я провалю свою миссию, мой народ лишится не только будущей королевы, но и дома… и жизни. Святые небеса. Это наш единственный шанс вернуть то, что принадлежит нам по праву.
– Осталось подождать всего шесть недель, – говорю я. – Я буду здесь. Какие еще гарантии вам нужны?
Кажется, мой ответ удовлетворяет его, и Аток снова садится.
– В качестве жеста доброй воли я проявлю снисхождение.
Аток щелкает пальцами, подманивая парнишку, стоящего в конце очереди. Это он забрал у меня оружие. Парень, от которого пахнет жженой амброзией.
– Руми, – повторяет Аток, повышая голос. – Хватит мечтать… или чем ты там занимаешься, черт побери!
Парнишка вздрагивает от неожиданности, и по толпе прокатывается волна смеха. Он неуклюже прокладывает себе путь к трону. Придворные расступаются, и он падает на колени перед королем, положив руку на сердце. Снова слышны смешки.
– Верховный Владыка Инкасисы, – начинает он. – Я Ваш покорный слуга. Как я могу…
– Отведи кондесу в ее покои, – нетерпеливо перебивает Аток. – Позаботься о том, чтобы ее искупали, а одежду сожгли. Теперь она будет носить лаксанское платье. – Даже не смотрит в мою сторону. – Оставь стражника за дверью. Теперь ты за нее отвечаешь, primo[23].
– К моему великому удовольствию, Ваше Величество. Да здравствует вечно повелитель Инкасисы! – отвечает Руми со слащавой улыбкой. Само обаяние и манерность. Совсем не похоже на то, как он вел себя со мной.
Руми продолжает стоять на коленях. Кто-то тихонько посмеивается.
– Руми, – раздраженно прикрикивает Аток. – Сейчас же.
Он мгновенно вскакивает на ноги.
– Да, Ваше Сиятельство. Por supuesto[24].
Закатив глаза, король поворачивается ко мне.
– Можешь идти.
Я хмурюсь. Он так и не сказал ничего об иллюстрийских пленниках.
– Одну минуту, Аток.
Он склоняет голову и начинает сосредоточенно изучать свои ногти.
– Мне нужна гарантия, что иллюстрийцы будут освобождены из плена. У нас была договоренность, ведь так?
– Была, – соглашается Аток. – Но, понимаешь ли, один из моих двоюродных братьев так и не вернулся во дворец.
Я ощущаю легкое покалывание в теле, словно готовлюсь к схватке.
– Братьев? – переспрашиваю я.
Губы Атока искривляются в самодовольной улыбке, и в этот момент он почему-то напоминает мне ягуара.
– Посланник.
Меня прошибает холодный пот. Из-за моего безрассудства он сделает что-то плохое с Аной. Матерью Софии. Моей подругой, которая никогда не забывала припасти для меня чашечку кофе после обеда, пекла куньяпес[25] на мой день рождения и научила меня сажать коричные деревья.
– Я не знала. Por favor, отпустите иллюстрийцев, – говорю я, и голос предательски дрожит, превращая мою просьбу в мольбу.
Аток безучастно смотрит на меня, по-прежнему держа руку на весу и всем своим видом показывая, что ногти занимают его гораздо больше, чем наш разговор. Я жду затаив дыхание.
В его лице что-то меняется, как будто он ухватился за удачную мысль.
– Хорошо, кондеса. Им разрешат покинуть замок.
Ноги подкашиваются от облегчения. Хочется поблагодарить его, но я сдерживаюсь. Он не имел права удерживать Ану и наших солдат. С какой стати я должна благодарить его за их освобождение? Руми спускается с тронного возвышения. Стража снова хватает меня за руки и тащит по узкому проходу, по обе стороны которого стоят лаксанские вельможи, глядящие на меня с нескрываемым презрением. Какие же они мерзкие!
Когда до высоких деревянных дверей остается всего несколько шагов, в зале раздается зычный голос Атока:
– И еще, кондеса.
Я настороженно оборачиваюсь; стража по-прежнему держит меня за руки.
– Теперь вы принадлежите мне. И не забывайте, что я могу взять в плен еще больше иллюстрийцев, если вы не прекратите упрямиться. Не искушайте меня. Теперь вы в моей власти.
От его слов по спине пробегают мурашки. Стражники толкают меня вперед; двери захлопываются, и грохот, многократно умноженный эхом, заполняет пустой коридор. Я замечаю, что за мной стоит двоюродный брат Атока. Стража плотно окружает меня, и я стискиваю зубы.
– Каково это – принадлежать Его Сиятельству? – спрашивает Руми. – Наверное, неприятно терять контроль над собственной жизнью.
– Я никому не принадлежу, – тихо возражаю я.
Руми молча смотрит на меня. Сложно понять, о чем он сейчас думает. Я гордо вскидываю подбородок, приготовившись к противостоянию, но Руми больше ничего не говорит. Аток хочет унизить меня, подчинить иллюстрийцев своей воле, стать более могущественным и получить законное право на престол благодаря браку. Если кондеса станет его королевой, иллюстрийцам придется покориться.
Что ж, к счастью, король-самозванец женится на мне, а не на ней.
Глава шестая
СТРАЖНИКИ ВОЛОКУТ МЕНЯ по коридорам, крепко держа за руки. Руми лениво плетется впереди.
– Я могу идти сама, – огрызаюсь я.
– Не сомневаюсь, – бросает Руми через плечо. – Но вам нельзя.
Да, нельзя. Для них я – дикое животное, которое не следует выпускать на волю в замке. Стиснув зубы, я с силой вырываюсь из их рук. Один из стражников пытается схватить меня снова, но я злобно огрызаюсь. Он отступает и растерянно смотрит на Руми.
– Если они тронут меня еще раз, я сломаю им носы. Имей в виду.
Руми вскидывает руки.
– Да вы опасны.
Я улыбаюсь, глядя ему в спину. Маленькая победа – тоже победа. Мы идем по длинному коридору, потом поднимаемся по лестницам. Меня охватывает ощущение полной безнадежности. Я не смогу найти Эстрейю, если буду под постоянным наблюдением. Надо как-то разговорить кузена короля.
– Значит, ты – двоюродный брат короля, – говорю я, переступая через курицу. Да, курицу. На третьем этаже. Вообще-то они должны гулять во дворе, а не по замку. Ох уж эти лаксанцы.
Руми не отвечает.
– Наверное, ты должен быть очень горд, – продолжаю я, входя в очередной коридор (на этот раз без куриц). – Если король умрет, ты следующий в очереди на престол?
Руми резко оборачивается и ошеломленно смотрит на меня.