о так ждал от виртуальной забавы. На какое-то время он растерялся, потому как просто не знал, как действовать дальше. Между тем все это время Юхуань отчаянно сопротивлялась, и пока она трепыхалась, Тубэю вдруг удалось мастерски и без всякой посторонней помощи сделать свое дело. Набухшие виноградины внутри Тубэя разом взорвались, излившись густым соком. Тубэй расслабил руки и протиснул свои пальцы точно между пальцев Юхуань. Освободившись от крепкой хватки, ее пальцы мало-помалу стали восстанавливать свой естественный цвет. Юхуань бессильно моргала, прикрытая растрепанными волосами. На ковре все еще виднелись вмятины от их ступней, наглядно свидетельствующие о том, что именно и при каких обстоятельствах тут произошло. Юхуань повернула голову, струящимся водопадом волосы спали с ее лица набок. Уставившись на орнамент ковра, Юхуань тихо спросила:
– Как тебя зовут?
– Инь Тубэй.
– Инь Тубэй, – повторила Юхуань, – и где же ты учишься?
– В педуниверситете.
Юхуань на какой-то миг замолчала, после чего бессильно сказала:
– Инь Тубэй, ты меня изнасиловал.
Тубэй посмотрел на нее, но лицо ее ничего не выражало. Тубэя словно чем-то оглушили, и он тут же глубоко погрузился в себя.
Открытый на восемьсот двадцать второй странице «Словарь современного китайского языка» давал следующее толкование: «Изнасилование – принудительные действия со стороны мужчины, склоняющие женщину к половому акту». Целый вечер Тубэй провел со словарем в руках, перечитывая это пояснение. Он уже не видел строк перед собой, а просто смотрел в никуда. Тунань по-прежнему сидел в гостиной с игровой приставкой, он упорно хотел раздеть красотку догола, причем хотел, чтобы она сделала это сама. Тунань был просто не способен насиловать кого-либо, его сексуальные действия отличались образцовостью во всех отношениях, представляя собой бизнес, или, выражаясь более научно, торговлю.
Именно в этот день Тунань неожиданно испугался полицейской сирены. Промчавшаяся мимо машина повергла его в трепет, он даже обернулся. Успокоившись, он посмотрел вдаль на удалявшийся автомобиль. На тротуарах было полно народу, и тут Тубэй с удивлением обнаружил, что многие мужчины в душе пережили сходные чувства. Это стало для него большим открытием. Страх обогащает жизнь сложными эмоциональными красками. Свои истинные чувства люди прячут глубоко в себе, делая их тайной за семью печатями. Но взрослым людям все и так понятно, без всяких слов. Это понимание происходит на интуитивном уровне, ему невозможно обучиться специально.
Все эти дни Тубэй проявлял исключительное усердие в учебе. Целыми днями он корпел над книжками, по нескольку часов кряду уставившись на одни и те же иероглифы. Тунань таким положением дел был явно доволен. Прилежание Тубэя он охарактеризовал образным выражением «уйти с головой в учебу, впиваясь в ногу шилом, чтобы не заснуть над книгой». Придуманное древними мудрецами, это высказывание отражало свет их мудрости, и в наши дни оно приходится по вкусу состоятельным людям. А у Тунаня был неплохой вкус, он похлопал Тубэя по плечу и с улыбкой сказал:
– Сегодня пора и расслабиться. Старший брат сводит тебя в такое место, где можно по-капиталистически оторваться.
Голова Тубэя была занята своими мыслями, он находился в несколько подавленном состоянии, поэтому, особо не раздумывая, ответил:
– Я никуда не пойду.
Тунань не терпел отказов со стороны Тубэя; словно отец, он уставился на брата строгим и непреклонным взглядом. Тубэй боялся этого взгляда, он повернул голову, со стены на него смотрел портрет отца. Тунань смотрел на Тубэя, Тубэй – на отца, а последний наблюдал за Тунанем. Тунань понял, почему брат отвел глаза и о чем сейчас думал. Он обратился к Тубэю:
– А ну, повернись и смотри на меня.
Тубэй послушался, старший брат и отец были и вправду очень похожи, можно сказать, копия друг друга, разве что Тунань выглядел более убедительным, непреклонным и по-отечески строгим. В душе у Тубэя все кипело, набравшись храбрости, он заявил:
– Я уже взрослый человек, могу сам развлекаться.
Тунань на это никак не отреагировал. Он сощурился, отвел подбородок чуть влево и, словно не расслышав, спросил:
– Что ты сказал? Что ты сейчас сказал?
Тубэй опустил глаза и упрямо повторил:
– Не надо беспокоиться обо мне.
Тунань рывком схватил брата за шиворот и притянул к себе:
– Не беспокоиться о тебе? А о ком же мне тогда беспокоиться? Кто же, кроме меня, будет это делать?
Тубэй не рассчитывал на такую яростную реакцию, он стоял, приподнявшись на носки, и ощущал мощное дыхание Тунаня. Тубэй тоже был на взводе, однако он не осмелился дышать паровозом в лицо старшему брату, а вместо этого попытался взять себя в руки. Именно в этот критический момент у Тунаня зазвонил мобильник. Раз за разом телефон испускал монотонный звук, похожий на стон Юхуань, когда в нее вонзался Тубэй, и казался таким же взволнованным и ритмичным. Тунань разжал пальцы, взял трубку и гаркнул «алло». Ему звонила женщина, Тубэй это сразу понял. Разговор по телефону Тунань всегда начинал с обычного «алло», после чего его голос или возвеличивался до характерного гонора, если ему звонил мужчина, или вдруг становился кротким и нежным до неприличия, если звонила женщина. Тунань удалился в спальню, там, скрючившись у кровати, что-то тихонько проворковал, после чего задвинул антенну внутрь телефона. Вернувшись в гостиную, Тунань несколько неубедительно сообщил:
– Появилось одно дело по работе, вернусь поздно.
Уже взявшись за никелированную ручку с обратной стороны входной двери, Тунань вдруг снова оглянулся, сначала посмотрел на портрет отца, а потом на Тубэя. В его взгляде читались некоторое сомнение и сумбур, однако резкий хлопок закрывшейся двери красноречиво продемонстрировал, кто истинный хозяин в этом доме.Тунань ночью так и не возвратился домой. Тубэй это предвидел. И когда стрелки показали двенадцать, Тубэй утвердился в своих предположениях. Этой ночью творилось что-то совершенно непонятное. Она была тихой, но не умиротворенной. Словно загнанный зверь, Тубэй ходил по комнате, тишина переросла в его внутренний монолог, беззвучный, но сумбурный. Взирая на портрет отца, Тубэй ощутил, как в его собственном теле клокочет сейчас кровь семейства Инь. В этом клокотании чувствовались печаль и безысходность, вынужденное положение и потеря контроля над ситуацией.
Тубэй зажег сигарету и налил себе полрюмки водки. Ни с того ни с сего он подумал про Юхуань. Тунань был прав, когда говорил, что женщины удивительные существа и секс до добра не доведет. Стояла глубокая ночь, а Тубэя снова переполняли эти сводящие с ума ощущения. Босыми ногами он ходил по гостиной и все более распалялся, в то время как пол становился все более прохладным. Тубэй почувствовал, как одна из частей его тела стала преображаться, он стал ощущать ее неестественное разбухание, но, еле сдерживаясь, он все-таки не позволял себе посмотреть вниз. Тубэй встал перед телевизором, к которому была подключена игровая приставка. Затушив окурок и глотком опрокинув содержимое рюмки, он включил экран в надежде встретиться с той виртуальной красоткой, с той Юхуань. Сегодня вечером он намеревался использовать всю свою смекалку и терпение, чтобы раздеть ее догола.
Тубэю понадобилось всего два часа, чтобы обнажить Юхуань до бикини. Управляя кнопками, его пальцы, по сравнению с пальцами брата, реагировали более оперативно. Мелькавшая на экране Юхуань кокетничала с Тубэем, игриво двигая своими круглыми, словно колеса, ягодицами. Тубэй целиком отдался игре. Тяжесть жизни в этот момент превратилась в виртуальную игровую ситуацию. Что еще среди ночи может быть более важным и вдохновляющим, нежели стриптиз красотки в качестве победного приза? С пультом в руках Тубэй представлял, что воин, выскочивший с левой стороны экрана, был не кто иной, как он сам, Инь Тубэй. А ситуация там разворачивалась более чем жесткая. У Тубэя было лишь одно оружие, но мигающая на экране цифра сообщала, что у него оставалось еще пять жизней и две тысячи семьсот сорок патронов. Однако со стороны противника насчитывалось еще шестьдесят семь человек-снайперов, которые совершенно не боялись смерти и то и дело стреляли из-за угла. Тубэй принял решение ликвидировать всех врагов. С помощью пяти жизней, одного оружия и двух тысяч семисот сорока патронов он надеялся высвободить Юхуань из ее ненавистного бикини.
Враги наступали. Они картинно бросались в подкате. На экране постоянно кто-то погибал. Предельная жестокость этой схватки разрушала хрупкую жизнь. Тубэй проиграл уже во второй раз, и оба раза он просто забывал отстреливаться. В электронных играх учитываются малейшие нюансы, противнику гораздо лучше известны все ваши уязвимые места. Однако в виртуальном мире царят свои представления и порядки, там ваша жизнь будет то и дело дублироваться и воспроизводиться, благодаря чему вы сможете умирать и рождаться бесконечное количество раз. Утверждение о том, что «жизнь у человека только одна», в наш электронный век воспринимается как древняя чепуха. Всю ночь Тубэй бегал с оружием наперевес, терпя одно поражение за другим и проливая свою кровь ради того, чтобы лицезреть голую Юхуань. Тубэй забыл, что всего лишь играет, желание пробудило в нем чувство полной самоотдачи, отчего он сражался с удвоенной силой. Это был длительный процесс, в котором сложная, пылкая борьба несла на себе торжественно-печальный оттенок насилия. В рассветный час, когда часы показывали пять сорок утра, Тубэй уничтожил последнего врага. Небо уже чуть посветлело, и сквозь жалюзи просочились первые лучи солнца, Тубэй приветствовал новую зарю и обнаженную Юхуань. Под радостные звуки «Гаудеамуса» Юхуань наконец сбросила с себя бикини, теперь на ее нежном великолепном теле, как на рыбке, не было ничего. Она соблазнительно двигала своими прелестями, на замедленных кадрах характер этих телодвижений выглядел весьма вызывающе. Ее животные инстинкты заразили Тубэя, колесо вожделения раздавило его в лепешку и словно раскатало в тонкий лист каллиграфической сюаньчэнской бумаги, по сухим ворсинкам которой заскользила смоченная тушью кисть. Сердце Тубэя волнительно затрепетало, он освободился от одежды. Животный инстинкт поднимался прямо из его детородного органа, визуально растягивая габариты современного горожанина. Проявление инстинктов является последним из удовольствий, оставшихся городским жителям, это утопия для их плоти, персиковый источник для их крови. Животные инстинкты превратились в цветы и поэзию человека урбанистической эпохи, распространяющие терпкий запах спермы. Тубэй дважды тявкнул, словно кобелек во время случки.